Лирика - Бараташвили Николоз. Страница 6

Тогда-то заметил я в белом одну,

И вижу, она меня тоже узнала.

И вот я теряюсь, и сердце упало,

Я скован, без памяти я и в плену!

Я раз ее видел в домашнем кругу.

Теперь она ланью у тигра в берлоге

Средь шумного общества стынет в тревоге,

И я к ней, смутясь, подойти не могу.

Вдруг взгляд ее мне удается поймать,

И я подхожу к ней, волненья не пряча,

И я говорю ей: "Какая удача!

Я счастлив, что с вами встречаюсь опять".

"Спасибо, - она говорит, - что хоть вы

Меня не забыли. Теперь это мода".

"Ваш образ не могут изгладить ни годы,

Я ей возражаю, - ни ропот молвы".

И вдруг ветерок колыхнул ей подол,

И ножка тугая, как гроздь винограда,

На миг обозначилась из-под наряда,

И волнами сад предо мною пошел.

И выплывший месяц, светясь сквозь хрусталь,

Зажег на груди у нее ожерелье.

Но девушку звали, и рядом шумели.

Она убежала. Какая печаль!

1836

1 Кабахи - сад в Тбилиси, принадлежавший роду Орбелиани.

РАЗДУМЬЯ НА БЕРЕГУ КУРЫ

Иду, расстроясь, на берег реки

Тоску развеять и уединиться.

До слез люблю я эти уголки,

Их тишину, раздолье без границы.

Ложусь и слушаю, как не спеша

Течет Кура, журча на перекатах.

Она сейчас зеркально хороша,

Вся в отблесках лазури синеватых.

Свидетельница многих, многих лет,

Что ты, Кура, бормочешь без ответа?

И воплощеньем суеты сует

Представилась мне жизнь в минуту эту.

Наш бренный мир - худое решето,

Которое хотят долить до края.

Чего б ни достигали мы, никто

Не удовлетворялся, умирая.

Завоеватели чужих краев

Не отвыкают от кровавых схваток.

Они, и полвселенной поборов,

Мечтают, как бы захватить остаток.

Что им земля, когда, богатыри,

Они землею завтра станут сами?

Но и миролюбивые цари

Полны раздумий и не спят ночами.

Они стараются, чтоб их дела

Хранило с благодарностью преданье,

Хотя, когда наш мир сгорит дотла,

Кто будет жить, чтоб помнить их деянья?

Но мы сыны земли, и мы пришли

На ней трудиться честно до кончины.

И жалок тот, кто в памяти земли

Уже при жизни станет мертвечиной.

1837

К ЧОНГУРИ

Твои причитанья, чонгури,

То вздох, то рыданье навзрыд.

Твоей нелюдимой натуре

Неведомы смех до упаду,

Улыбка, безоблачность взгляда.

Секрет их тебе не открыт.

Безрадостно брови нахмуря,

Ты вдаль загляделась с досадой.

Твой звук о былом говорит.

1837

МОЕЙ ЗВЕЗДЕ

На кого ты вечно в раздраженье?

Не везет с тобой мне никогда,

Злой мой рок, мое предназначенье,

Путеводная моя звезда!

Из-за облаков тебя не видя,

Думаешь, я разлюблю судьбу?

Думаешь, когда-нибудь в обиде

Все надежды в жизни погребу?

Наша связь с тобой как узы брака:

Ты мне неба целого милей.

Как бы ни терялась ты средь мрака,

Ты мерцанье сущности моей.

Будет время, - ясная погода,

Тишина, ни ветра, ни дождя,

Ты рассыплешь искры с небосвода,

До предельной яркости дойдя.

1887

НАПОЛЕОН

Взором огромную Францию меряя,

Мысленно вымолвил Наполеон:

"Необозримы границы империи.

Жертвы оправданны. Мир покорен.

Дело исполнено. Цели достигнуты.

Имя мое передастся векам.

Мощное зданье порядка воздвигнуто.

Что еще лучшего я создам?

Этим и надобно ограничиться.

Но не могу я ничем быть стеснен.

Слава не стала моею владычицей:

Я управляю потоком времен.

Впрочем, быть может, другой ей приглянется,

Если судьбе я своей надоем?

Нет, она верной навек мне останется.

Все я ей дал и пожертвовал всеми,

Наполеон и соперник? - Не вяжется.

Он не потерпит ни с кем дележа.

Он и в могиле, наверно, разляжется,

Руки крест-накрест свободно сложа.

Годы проходят, и сказкою прежнею

Кажется гения этого дар.

Пламени ярче и моря безбрежнее

Этот бушующий ночью пожар.

1839

КНЯЖНЕ Е[КАТЕРИ]НЕ Ч[АВЧАВА]ДЗЕ

Ты силой голоса

И блеском исполненья

Мне озарила жизнь мою со всех сторон.

И счастья полосы,

И цепи огорчений.

Тобой я ранен и тобою исцелен.

Ты средоточие

Любых бесед повсюду.

Играя душами и судьбами шутя,

Людьми ворочая,

Сметая пересуды,

Ты неиспорченное, чистое дитя.

Могу сознаться я:

Когда с такою силой

Однажды "Розу" спела ты и "Соловья",

Во мне ты грацией

Поэта пробудила,

И этим навсегда тебе обязан я.

1839

СЕРЬГА

Головку ландыша

Качает бабочка.

Цветок в движенье.

На щеку с ямочкой

Сережка с камушком

Ложится тенью.

Я вам завидую,

Серьга с сильфидою!

Счастливец будет,

Кто губы жадные

Серьгой прохладною

Чуть-чуть остудит.

Богов блаженнее,

Он на мгновение

Бессмертье купит,

И мир безгрозия

В парах амброзии

Его обступит.

1839

МЛАДЕНЕЦ

Люблю младенца лепет из пеленок,

Как с неба на землю упавший дух,

Лепечет что-то райское ребенок

И услаждает материнский слух.

Надежно детский мир его устроен.

Он живо чувствует, что рядом мать,

И так в ее присутствии спокоен,

Что не боится взоры вкруг кидать.

Жизнь для него - нисколько не загадка.

Своим явленьем сам вменил он в долг,

Чтоб старшие склонялись над кроваткой,

Пока он голосит и не умолк.

Воркуй по-голубиному, младенец.

Болтай свое на языке сивилл.

Пока тебя, миров переселенец,

Своею ложью мир не отравил.

1839

ОДИНОКАЯ ДУША

Нет, мне совсем не жаль сирот без дома.

Им что? Им в мир открыты все пути.

Но кто осиротел душой, такому

Взаправду душу не с кем отвести.

Кто овдовел, несчастен не навеки.

Он сыщет в мире новое родство.

Но, разочаровавшись в человеке,

Не ждем мы в жизни больше ничего.

Кто был в своем доверии обманут,

Тот навсегда во всем разворожен.

Как снова уверять его ни станут,

Уж ни во что не верит больше он.

Он одинок уже непоправимо.

Не только люди - радости земли

Его обходят осторожно мимо,

И прочь бегут, и держатся вдали.

1839

* * *

Я помню, ты стояла

В слезах, любовь моя,

Но губ не разжимала,

Причину слез тая.