Василиск - Другаль Сергей Александрович. Страница 9

- Вы полагаете?

- Вот именно. Полагаю, что у вас крупные неприятности с Василиском. Мне старик Ромуальдыч намекнул.

- Это так, Нури, это так... Сами на себя беду накликали, но кто мог знать? Мы в своей работе широко используем древние рецепты, иногда с успехом, чаще без. А тут у кого-то в поселке неожиданно закудахтал черный петух семи годов от роду... Естественно, мы решили воспользоваться моментом. Технология несложная, мы ее воспроизвели...

Пан Перунович владел и словом, и жестом:

Нури четко уяснил, как все оно было.

Вот именно, они действовали точно по рецепту, Дождались, пока петух снес яйцо, и закопали его в кучу навоза, находящуюся в стадии брожения и потому теплую внутри. Надо полагать, что последующие мутации возникли как результат комплекса факторов: температура, бактериологическая среда вызревания, первоначальная гормональная перестройка в организме петуха... На двадцать первый день яйцо с треском лопнуло, и вылез из него глазастый рогатый змееныш - так, в два пальца длиной. Тут же его в террариум. Солнце там искусственное, песочек, водичка и все, что маленькой змее требуется. Террариум поместили в волновую камеру, никто из создателей на радостях домой не уходит, и все по очереди на себя шапку ЭСУДа надевают, чтобы, значит, на змееныша своим психополем воздействовать. Чтобы ему добрые намерения и ласковый характер привить и тем зло посрамить, а добро восславить!

Однако прошло немного времени, и все как-то попривыкли. Ну, Василиск, он и есть Василиск, славно, конечно, что древние рецепты не обманули, и еще лучше, что сказка лишний раз явью обернулась... Но ажиотаж приутих.

Рассмотрели как-то попристальней, а он уже на полметра вытянулся, рожками шевелит, глаза такие зеленые с фиолетовым отливом, капюшончик бородавчатый раздувается.

Неотесанный Митяй тогда с шапкой на голове у террариума сидел и представлял себе приятное: как это он в лунную ночь вдоль зарослей разрыв-травы из Леса ползком - и на той стороне желуди и каштаны все сажает, сажает, и будет там дубово-каштановая роща, и кто придет, тому будет радостно в ней... Хорошее представлялось легко - верный признак, что змееныш в контакте с донором и воспринимает от него охотно. Глядь, а змееныш на хвосте приподнялся, раскачивается. Любопытно стало лешему, и протянул он руку. Василиск тут же свернулся кольцами на ладони - и ничего, только холодит ладонь, но это уж от него не зависит. Тут убедились, что все в порядке, все ладненько, приласкали змееныша, покормили, он заснул. А творцы хором подумали: это хорошо!

А был день пятый, и все разошлись. Только Неотесанный Митяй еще долго сидел, аж до сумерек. И думал о единорогах, он о них часто думал... Что хорошо бы - их много было, и расселить бы по лесам и степям, чтобы не только здесь, а везде. Чтоб каждый мог в яви увидеть, как бежит единорог и дышит, вздрагивает под ним земля. Увидеть, и тогда уйдут суетные мысли, и люди постигнут чудо и красоту, что всегда рядом... надо только уметь видеть. Неотесанный Митяй часто думал о том, как странно все на свете, как сложен мир - и люди, и звери... что простоты не бывает, мы сами придумываем ее от нежелания или отсутствия привычки мыслить, а еще оттого, что нам, людям, все некогда...

- При мне порядок был! - Леший вздрогнул. Он и не заметил, как, широко шагая, вошел возмущенный Кащей. - Я говорю, при мне порядок был, а тут светильники едва тлеют. А может, я тоже работаю по-большому. А!?

Кащей совсем не смотрелся здесь, в детской, где стояли в ряд волновые камеры предвоспитания, остекленные подкрашенными кварцевыми пластинами и потому похожие на громадные теплые кристаллы. Возле камер располагались кресла, над которыми свисали шапки ЭСУДа, перестроенные на усиление излучений психополя. Увы, камеры обычно пустовали, демонстрируя числом своим избыток оптимизма у создателей.

Леший мрачно оглядел Кащея: нет, не изменился, воистину бессмертен... ЭСУД среагировал на понижение напряжения в сети и отключился сам. Леший снял шапку, отлепил присоски. Конечно, он, Неотесанный Митяй, коль задержался здесь так поздно, мог бы считаться чем-то вроде дежурного. И мог бы объяснить, что если диспетчер иногда вынужден ограничивать подачу энергии, то это можно понять и оправдать. Но об этом не раз говорилось Кащею - и все без толку. Кащей обладал удивительным свойством: умел отключаться, когда ему разъясняли то, что он не хотел слышать. Когда же собеседник, изложив доводы, замолкал, Кащей извлекал из себя ключевую фразу: "Вы меня не убедили", Он никогда не возражал по существу, поскольку для этого требовалось думать. Соглашаться же он не любил, так как полагал, что это роняет его руководящее реноме.

Ключевая фраза действовала ошеломляюще. Как правило, собеседник, обманутый человечьим снаружи обликом Кащея, начинал второй заход - с тем же результатом. Замы выдерживали иногда до пяти попыток и уходили, тряся головами.

- ...На покое Кащей сохранил привычки, - продолжал свой рассказ Пан Перунович. - И леший об этом знал. Он молча выслушал упреки и угрозы, причем Кащей не унялся и после того, как дали свет. А потом Кащей стал хвастаться, как он внедрял почасовое планирование научной работы, и тут Неотесанный Митяй сорвался и сказал... поймите правильно, Нури конечно, леший грубоват в чем-то, хотя в целом добр и всех приемлет... нет, я не оправдываю его...

- Так все же что сказал леший? - не выдержал жал Нури. Пан Перунович вздохнул.

- Леший... посоветовал ему заткнуться. И ушел. Нури, он думал о красоте, а тут Гигантюк, которому плевать на красоту...

- А я лешего не осуждаю, - сказал Нури. Доведись мне, я бы тоже...

- Я понимаю, - Пан Перунович долго с чувством жал руку Нури. - Я понимаю, это вы так чтобы меня утешить, а все разно приятно. Вы у нас человек новый, прямо оттуда, и ваше мнение для нас вдвойне дорого. В конце концов все, что мы здесь делаем, это ведь для вас. Реальный мир не может баз сказки. Он, не побоюсь сильного выражения, без сказки пропадет, и вот тут нам важно знать ваше мнение: те ли мы делаем, получается ли у нас?

- Получается, - заверил Нури. - То, что нужно. Это не только мое мнение. Вашу деятельность высоко оценивает и секция социологов из акселератов ползунковой группы.

- Приятно слышать, Нури! Так на чем мы остановились? Да, на Василиске...

Случилось это вскоре после конфликта лешего с Кащеем. Надел раз Пан Перунович шапку, подключился, а контакта нет. Змееныш шипит, глазки сузились, поблескивают неприятно, "Может, я не о том думаю?" - решил Пан Перунович и стал вспоминать приятное: как они выводили Жар-птицу. Цыпленок был покрыт редким розовым пухом, светился в темноте и обжигал ладони, когда его брали в руки. Не знали, чем кормить, и зря старалась подсадная мачеха-курица, склевывая рядом пшеничные зерна: цыпленок стучал каменным клювиком по зернам, но не брал их. Все впали в траур. С таким трудом вывели, а чего стоило создание термостойкого белка - о том только Сатон мог бы рассказать, это он координировал деятельность целого куста НИИ, которым была поручена работа над белком! А что вы думаете сотворить сказку без привлечения науки... И подох бы цыпленок Жар-птицы, когда б не Иванушка. Как раз у него был день рождения, заявился он в детскую в новом кафтане. Видит, цыпленок уже на боку лежит - еще, правда, горяченький. Так жалко ему стало... Цыпочка ты моя, говорит Иванушка и берет цыпленка руку, кладет на ладонь, а тот один глаз приоткрыл и последним усилием - хоп, и склюнул манжеты жемчужину! И вторую!!

- Понимаете, Нури, - разволновался, вспоминая, Пан Перунович, - ведь это взрослая Жар-птица и зерно клюет, и сердоликовую гальку ручьях находит, а пока она цыпленок - только мелкий речной жемчуг потребляет! Но мы-то откуда могли это знать, ни в одном же источнике не указано... Сижу перед змеенышем, вспоминаю эти прошлые наши заботы-хлопоты. И тут мне подумалось, вы не поверите, Нури...

Мне вдруг подумалось: ну и пусть, ну и подох бы цыпленок - и черт с ним, возни меньше было бы, а то у всех волдыри на руках от ожогов, тоже мне, забота... Смотрю, а змееныш ощерился, два верхних зубика вперед выступают, и в щелочке между ними капелька такая прозрачная висит. Передернуло меня от отвращения, и злоба в сердце поселялась. Ищу глазами, чем бы змееныша по головке стукнуть, вижу - у соседней камеры мерный стержень стоит, но не дотянуться мне до него. Сдернул шапку, только присоски чмокнули, схватил стержень... Держу его и думаю: чего это я так? страшно мне самого себя стало... Вы, Нури, же поняли контакт установился. Только в обратном порядке: не я на него, а Василиск на меня своим психополем действовал. Представьте, какова же сила злобы в маленьком змее была, если он на меня из камеры смог подействовать и такие гнусные мысли во мне пробудить!