Сидя в огне - Минделл Арнольд. Страница 31

Преувеличенная адаптация. Когда кто-то слишком «хорош», это тоже может быть симптомом общественного гнета по отношению к нему. Произвол, каким бы он ни был — публичным или личным, физическим или психологическим, — заставляет вас сомневаться в собственных реалиях и чувствовать себя неправильным, скверным, не имеющим ценности. Вы плывете по течению и храните молчание, потому что инакомыслие может навлечь на вас неприятности, вы не рискуете, потому что боитесь ответного удара. Некоторым бесправным группам — как в демократических, так и в тоталитарных режимах — безопаснее умертвить свои чувства, подавить свои потребности и хранить внешнюю невозмутимость.

Помню женщину в Москве, которая улыбалась, когда ее подвергали критике во время группового процесса. В какой-то момент я спросил ее, как она может улыбаться. И тогда она сказала, что над ней регулярно издевалась ее свекровь. Она твердо усвоила, что не должна давать сдачи, потому что свекровь нельзя критиковать ни при каких обстоятельствах.

— Почему нельзя? — спросил я.

Женщина улыбнулась и сменила тему разговора. Я решил проявить уважение к ее решению ничего больше не рассказывать перед группой, но после процесса поговорил с ней снова. Оказалось, что ее жестоко третировали прихожане ее церкви за то, что она не подчинялась ее правилам. В результате она с самых ранних лет приняла решение всегда «подставлять другую щеку», лишь бы уцелеть в ситуации общественного гнета.

Ригидная любезность имеет глубокие корни. Фасилитаторы должны распознавать в ней технику выживания.

Страх перед призраками. Общественный гнет порождает призраков — силы, которые можно почувствовать, но нельзя увидеть. Например, в Восточной Европе в начале 1990-х годов уже после того, как КГБ был расформирован, многие все еще боялись «диктатора», «секретную полицию» и шпионов, которых, несмотря на то что физически они не присутствовали, люди чувствовали и боялись как отвратительных невидимых призраков. Люди постоянно проверяли свои комнаты и телефоны, чтобы убедиться, что их личные взаимодействия не являются объектами наблюдения.

Страх перед призраками всегда каким-то образом оправдан. Он происходит от общественного гнета, имевшего место в прошлом. Кроме того, он обычно связан также с полярностями, которые непосредственным образом не представлены в поле здесь и сейчас. КГБ больше не функционирует, однако в Восточной Европе люди выполняют функции собственной цензуры и полиции. Поэтому многим восточным европейцам, пострадавшим от советского режима, с таким трудом даются сегодня высказывания против диктатуры.

Устранить диктатуру не так-то просто. Таксист в Варшаве рассказал нам с Эми, что новое демократическое правительство еще более диктаторское, чем прежнее, коммунистическое, в «охоте на ведьм», которую оно развязало против прежних партийных лидеров. Он жаловался, что новое правительство не предоставляет людям социальной безопасности и медицинского страхования. Этот человек был не способен разглядеть огромные преимущества нового строя, потому что над ним все еще довлел призрак диктатуры.

В странах, в которых существовала тайная полиция или действовал явный диктаторский режим, распознать этих признаков сравнительно нетрудно. Однако такие же доминирующие и репрессивные призраки имеются в любом месте и в любое время. Вы чувствуете силы произвола, хоть они и невидимые, потому что из-за них общественная атмосфера напряжена и лишена юмора. Вы замечаете их существование, так как нет смеха, нет веселья. Люди молчаливы, угрюмы и подозрительны. Им неведомо, где находятся силы произвола, и они адаптируются к такой ситуации, учась не повышать голоса, подавляя свои идеи, становясь пассивными и мрачными.

Внутренняя борьба и напряженность в подгруппах. Если ваша семья или группа подвергается хроническому общественному гнету, она может переживать затяжной конфликт внутри себя, а также во взаимоотношениях с другими группами. Группы интериоризируют критицизм угнетателя точно так же, как это делают индивиды. Они обращают критицизм мейнстрима против самих себя, в результате страдая от припадков депрессии и гнева.

Некоторые члены группы поддерживают взгляды угнетающего мейнстрима и критикуют остальную ее часть. Другие бунтуют. Такая полярность отражает внешнее угнетение. Это интериоризация внешнего конфликта, и она раскалывает группу. Например, общины американских индейцев, с которыми мне доводилось работать, склонны к поляризации между теми, кто стремится к еще большей ассимиляции в мейнстриме, и теми, кто предпочитает свою отдельность. В еврейской общине есть такие, кто хотел бы скрыть свое еврейское происхождение, но есть и те, кто гордится им. В США подобные конфликты имеют место среди латиноамериканцев, черных, азиатов, лесбиянок, гомосексуалистов и в других сообществах.

В угнетенной группе конфликты распространяются, как круги на воде, отчасти из-за отношения к ним мейнстрима, который смотрит на них через призму СМИ и видит неблагополучных «представителей различных меньшинств». Но СМИ не рассказывают нам о том, что напряжения в этих «меньшинствах» носят голографический характер, то есть представляют собой картину повсеместных напряжений. Поскольку мейнстрим отказывается иметь дело с этими напряжениями, ему куда как приятнее проецировать их на меньшинства.

Менее сильные группы не могут бросать вызов мейнстриму, так как опасаются репрессивных мер. Им приходится подавлять свой конфликт с мейнстримом и концентрироваться на его подобиях, то есть на своих собственных внутренних конфликтах, либо же меньшинства сражаются друг с другом, что безопаснее, нежели идти на столкновение с мейнстримом. А средства информации опять-таки усугубляют ситуацию, делая из конфликтов между разными меньшинствами сенсацию и преувеличивая их. Сообщения в СМИ оправдывают взгляды мейнстрима, согласно которым меньшинства отличают такие качества, как отсутствие четких ценностей, иррационализм, лень, склонность к насилию и безответственность.

В конечном счете такое отношение к бесправным группам вызывает в них желание отомстить. И тогда в вечерних новостях показывают сцены «экстремистского» и «преступного» поведения.

Мы, потребители СМИ, должны пробудиться и разглядеть все это. Нам следует осознавать, что группы, ущемленные в правах, работают над проблемами, существование которых в самом себе мейнстрим отрицает. Мы должны понять, что эти группы ведут себя таким образом, реагируя на отсутствие осознанности с нашей стороны. Гнев, который они испытывают к мейнстриму из-за угнетения, они направляют на самих себя, а затем внутренний конфликт сеет в членах группы чувство беспомощности. У них появляются симптомы истощения, необъяснимые боли и повышенное кровяное давление. В Соединенных Штатах афроамериканцы в несколько раз чаще умирают от сердечных заболеваний, чем белые.

Открытые форумы представляют замечательную возможность для развития осознанности по отношению к этим проблемам и к симптомам общественного гнета. Групповой процесс на открытых форумах способен преображать организации и общественное поведение. Если же вы хотите поработать над общественным гнетом в одиночку, наедине с собой, может быть, в качестве подготовки к таким собраниям, попытайтесь «сжечь свои дрова».

Я узнал это выражение от одной израильтянки, которая, наслушавшись, как ее соотечественники долго бичевали друг друга, а также немцев на открытом собрании в Тель-Авиве, сказала, что они ведут себя с такой резкостью, потому что не сожгли свои дрова. По ее словам, до тех пор, пока они этого не сделают, их способность разрешать разногласия будет весьма ограниченной.

В ее метафоре имелся в виду бесполезный груз дров — потенциальное топливо гнева. Люди не осознают, что это топливо способно преобразить гнев и высвободить эмоции. Предлагаемое ниже упражнение поможет вам сжечь свои дрова.