Джаг - Шилликот Зеб. Страница 29

Раньше катастрофические «дожди» выпадали обычно в Сезон Осадков, но теперь же все переменилось, и иногда смерть валилась с небес во время сезона Пепла или Сезона Длинных Ночей.

Целые города и области таким образом были стерты с лица земли, а их население отравлено, сожжено, изуродовано. И никто не мог противиться этой каре небесной.

Пока рабов вели к длинным столам, где их ожидали миски с отвратительной бурдой из скисшего молока и размельченных зерен, Джаг вдруг почувствовал странный затхлый запах, который неприятно щекотал ему ноздри. Он был тяжелым и горьковатым одновременно, и как Джаг ни старался, он никак не мог понять его происхождение и природу.

После еды рабов пересортировали, и Джаг очутился в группе мужчин, на которых, как и на нем, красовались ошейники, украшенные изумрудами и серебряными пластинками с геральдическими гербами Галаксиуса — Супроктора, которому принадлежали невольники.

Наступила долгая пауза, так как окружавшие их охранники не знали, что делать дальше, и сами ждали команды относительно способа транспортировки новых подданных Галаксиуса. В рядах охранников царила неразбериха, они до хрипоты спорили между собой и, как обычно, все споры завершались руганью.

Рабы из разных групп незаметно переглядывались, не рискуя, однако, установить контакт друг с другом даже взглядом. Сейчас каждый был сам по себе. Братание начнется позже, когда роли в группах будут распределены и установлена иерархия. И конечно же, первыми сплотятся самые обездоленные.

Наконец, был получен приказ двигаться пешком. Группа, в которую попал Джаг, покидала цирк в числе последних. Они шли под присмотром четырех вооруженных мужчин, одетых в черные суконные мундиры и плоские фуражки с маленькими козырьками.

Совершенно случайно Джаг оказался в последнем ряду. Охранники шли парами ближе к середине колонны, и Джага вдруг охватило желание убежать. Это было возможным, казалось, достаточно выбрать лишь подходящий момент и рвануть в сторону. Одним прыжком он сумел бы добраться до развалившейся постройки, сбить со следа преследователей в лабиринте бесконечных узких улочек и затеряться в городе. Потом останется только избавиться от слишком заметного ошейника. Он всегда сумеет найти место в жизни — станет борцом или наемником, а когда придет в себя и осмотрится, то купит лошадь, раздобудет снаряжение и двинется на юг.

Мысленно он был уже в пути, и в этот момент опять почувствовал щекочущий ноздри незнакомый запах. Одновременно он заметил дым. Широкий сизый шлейф вился над полем, редел и растворялся в воздухе над зубцами высоких башен Тенессии.

Запах исходил от столба этого густого жирного дыма, который крупными клубами поднимался в небо и белел по мере приближения группы невольников. А в том, что она направлялась к источнику дыма, не оставалось ни малейших сомнений.

Заинтригованный, Джаг отложил на время разработку своих планов побега.

Глава 2

Внезапно налетевший ветер прибил к земле белесый дым, который тут же заполнил пространство между двумя ангарами, поглотив постройки и людей, вызывая у них приступ лающего кашля. Красноречиво поглаживая приклады ружей, охранники подавили волнение, охватившее рабов.

Новый порыв ветра как по волшебству рассеял дым и очистил улицу. Рабы вышли на широкую площадь, окруженную частоколом с открытыми проходами, через которые к странной змее из дерева и металла бесконечной чередой плыли ящики с продовольствием.

Сердце Джага заколотилось в бешеном ритме. Он тут же понял, почему у него пропало всякое желание бежать. Неосознанно, каким-то шестым чувством его мозг принял сигнал, смысл которого до него дошел только теперь.

Он всегда сходил с ума при виде старинных машин, за что, кстати, чуть не поплатился жизнью, и теперь тут же забыл обо всем на свете при виде этой странной гусеницы.

Поезд!

Это был поезд, он был уверен, он чувствовал это всеми фибрами своей души, хотя видел его впервые. Просто-напросто в его памяти навсегда запечатлелись рассказы Патча о том, что хорошо, а что плохо для выживания в эти варварские времена. Старик ненавидел любую технику, а особенно все то, что могло ездить. По его мнению, ничто не стоило хорошей лошади. Об остальном он даже не хотел говорить. Технологическая эра принесла с собой все несчастья и он не находил подходящих слов, чтобы выразить свое негодование.

Уверенный в своей правоте, он часами поучал Джага, детально описывая механических монстров, которым поклонялись в прошлом, подчас повторяя то, что слышал от других. Эти разговоры велись повсюду: во время долгих переходов, в дни тягостного ожидания, которые они проводили, сидя в убежище в период Сезона Осадков.

Он был идеальным педагогом, но никудышным психологом, его духовный наставник. В своем стремлении развенчать достижения прошлого, он лишь подстегивал воображение своего ученика.

Джаг вырос, испытывая непреодолимое влечение к технике. Он лишь делал вид, что согласен с мнением старика. На самом деле он провоцировал старика на все новые и новые рассказы, задавал ему тысячи вопросов, в ответ на которые чаще всего слышал ругательства.

«Пропади пропадом все, что движется!» — чертыхался Патч, покачивая головой.

Вспомнив об этом, Джаг невольно улыбнулся, словно вновь услышал старика. Эти слова прозвучали в его мозгу подобно нежной музыке.

Сильный удар прикладом в поясницу вернул его к действительности.

— Эй, ты! Тебя что, взять на руки? А ну, догоняй остальных, пока я не рассердился!

Даже не взглянув на охранника, Джаг с бьющимся от волнения сердцем последовал за вереницей рабов.

Вокруг царило бурное оживление. Джаг шел дальше, с жадным любопытством глядя по сторонам.

Его толкали, но он приподнялся на носках, чтобы лучше видеть, и яростно работал локтями, пробираясь в первые ряды.

Он видел неизвестных ему испуганных животных с длинными закрученными спиралью рогами, послушных яков, которых загоняли в вагон с задвигающимися дверями; толпу вояк, одетых в латы и каски с черными козырьками; торговцев, сидящих на корточках перед расстеленными прямо на земле циновками с товаром; игроков в карты и кости; жриц любви, которые непристойными жестами зазывали прохожих, щеголяя в прозрачных невесомых одеяниях, надетых на обнаженные тела. Повсюду сновали толпы калек, которые только и умели, что протягивать руки в надежде на подаяние. С приличного расстояния на состав глазели зеваки, любопытные и просто бродяги, пришедшие сюда помечтать, и тем самым скрасить свое невеселое существование.

В отдалении Джаг увидел еще одну группу рабов, которых охранники выстроили в ряд и прогнали под перекрестными струями воды, чтобы смыть с них грязь, прежде чем загрузить в вагоны поезда.

Джаг обратил внимание, что среди рабов не было женщин и что на шее у каждого были такие же ошейники, как у него.

Видимо, этот атрибут был обязательным для всех, кто служил Галаксиусу, в том числе и для охранников. Джагу ошейник не мешал, и он не видел в нем каких-то неудобств: ведь могло быть и хуже — например, клеймо, как на домашнем скоте. Оно выглядело куда безобразнее, избавиться от него не удалось бы никогда. За свою короткую жизнь Джагу случалось испытать на себе поистине страшные вещи. Он никогда не забудет, как на него надевали ярмо и заставляли обрабатывать бесплодные крестьянские поля. А в этом колье он чувствовал себя почти элегантным.

По проходу, ограниченному канатами, новые подданные империи Галаксиуса вышли на бетонный перрон. Поезд стоял совсем рядом, так что Джаг мог в свое удовольствие рассматривать бесконечную вереницу вагонов, связанных между собой цепями и сложной системой сцепки.

По мере того как они продвигались вдоль состава, форма и цвет вагонов менялись. Через равные промежутки по всей длине поезда между вагонами виднелись открытые платформы с оборудованными огневыми позициями: из-за штабелей мешков с песком выглядывали стволы пушек, жерла минометов, узкие сопла огнеметов. Орудийная прислуга, развалившись на мешках, играла в кости, гоготала и обменивалась похабными историями.