Анатолий Тарасов - Горбунов Александр Аркадьевич. Страница 50

Что же произошло?

В том сезоне внутренний чемпионат проходил по странной формуле. Сначала 12 команд сыграли друг с другом в два круга, а потом первая шестерка, с учетом набранных на предварительном этапе очков, сражалась за титул и призовые места. ЦСКА в «турнир шести» вошел в роли лидера. Единственным серьезным конкурентом в том чемпионате у ЦСКА был «Спартак», который в 1968 году возглавил Николай Карпов — после четырехлетнего пребывания на посту главного тренера этой команды Всеволода Боброва и короткого отрезка, когда спартаковцев тренировал Евгений Майоров. В предварительном турнире сначала победил ЦСКА (4:1) — спустя некоторое время после выигрыша у спартаковцев в финале традиционного тогда предсезонного турнира на призы газеты «Советский спорт» (6:5), затем — «Спартак» (5:4). Для «Спартака», да и не только для него, каждая победа над ЦСКА становилась незабываемым событием, о котором вспоминали годами.

К проигранному (4:5) матчу у ЦСКА, к «великому сожалению» Тарасова, не было возможности подготовиться по-настоящему. Дефицит времени не позволил команде хотя бы немного отойти от выезда в Новосибирск, Свердловск, Уфу и Горький — за 11 дней ЦСКА провел семь матчей. На изменении расписания матчей армейский клуб настоял сам — предстояло турне в Японию, и встречу со «Спартаком», по словам Тарасова, хоккеисты ЦСКА «в какой-то степени проиграли, еще не выходя на лед». Сказались и неготовность физическая, и психологический фон. Команда в поездке с исключительно жестким графиком матчей с соперниками так измоталась, что играть со «Спартаком» по-настоящему не могла. «Даже в те моменты, когда мы вели в счете, — признавал Тарасов, — спартаковцы переигрывали нас. Для того чтобы стратегия была воплощена на поле, нужно свежее войско и большое воодушевление. На сей раз у нас не было ни того ни другого. Я не собираюсь оправдываться, но думаю, что игра сложилась бы по-иному, если бы нам дали как следует отдохнуть после поездки». Тарасов нисколько не лукавил, когда называл «Спартак» «великой командой», которая не всегда играет стабильно, не всегда показывает высокий класс, но всегда демонстрирует готовность сражаться до последней секунды. «Я никогда не видел спартаковцев потерявшими волю к победе», — говорил Тарасов.

Перед заключительным этапом чемпионата спартаковцы отставали от ЦСКА на два очка. А накануне того самого решающего матча уже опережали соперника — на одно очко. В игре, фактически оказавшейся финальной, «Спартаку» достаточно было для выигрыша титула сыграть вничью.

Незадолго до скандальной встречи, 5 мая, ЦСКА выиграл в исключительно напряженном матче с «Динамо» Кубок СССР. «Спартак» в полуфинале был остановлен динамовцами. Карпов не скрывал, что поражение его совершенно не расстроило. За Кубок, конечно, побороться хотелось, но еще больше хотелось получить достаточное время для подготовки к главному матчу сезона — с ЦСКА.

Начало скандальной встречи было за «Спартаком». Еще в первом периоде Валерий Фоменков и Вячеслав Старшинов забросили две шайбы, оставшиеся без ответа. Во втором периоде ничья (0:0), а в третьем с самого начала, с гола Владимира Викулова, ЦСКА принялся «рвать» «Спартак». За мгновение до сигнала о смене ворот (согласно тогдашним правилам, в третьем периоде команды через 10 минут менялись воротами) Владимир Петров счет сравнял. По поводу этой шайбы и разгорелся скандал. Заброшена она была по всем правилам, когда на табло до смены ворот оставалась секунда игрового времени. Можно предположить, конечно, что кем-то была поставлена задача спровоцировать Тарасова. Если так, то задача эта была успешно решена. Но более вероятно, что всё произошло случайно, и уже постфактум тарасовские враги воспользовались оказавшимся в их руках подарком.

Николай Карпов утверждал, что «табло, как потом выяснилось, управлял болельщик ЦСКА», но не привел ни одного факта, подтверждавшего это. Когда главный арбитр встречи Юрий Карандин подъехал к судейскому столику, для того чтобы внести в официальный протокол имя хоккеиста, забившего гол, ему, как вспоминал он спустя годы, «неожиданно сообщили, что табло показывает неправильное время и что уже был дан сигнал на перерыв, причем сигнал был дан по контрольному секундомеру». Гол Карандину пришлось отменить. Арбитр на льду не имеет права оспаривать решения судей-хронометристов. Никто до матча и во время его не предупредил команды о том, что часы на табло неисправны. Когда же после игры их проверили, оказалось, что вся система отсчета времени работала, как и прежде, до ситуации с незасчитанным голом, безупречно.

Борис Майоров, игравший в том матче, первопричиной тарасовского демарша называет чрезмерные эмоции тренера. Даже не задумываясь о возможных санкциях, Тарасов забыл тогда обо всем на свете — о зрителях, о телезрителях, о присутствии на игре Брежнева и — самое главное! — о том, что имело непосредственное отношение к хоккейной игре. Мысль о несправедливости, совершенной по отношению к его команде, не позволила тренеру предвидеть дальнейшее развитие событий на площадке.

Между тем возникшая на полчаса с лишним пауза была как воздух необходима спартаковцам, уже — это все видели — проседавшим под серьезным давлением ЦСКА. «Спартак» в третьем периоде оказался прижатым к своим воротам. «На ребятах не было лица, — вспоминал Николай Карпов. — Их просто колотило. Даже мою надежду и опору Бориса Майорова. ЦСКА постоянно давил, мы из последних сил судорожно отбивались. Счет стал 2:1. Дотянуть бы до смены ворот…»

«Перерыв пришелся нам очень кстати, — подтверждает Борис Майоров. — Мы неспешно катались по льду, отдыхали, а у бортика в это время кипели разбирательства между Тарасовым и судейской бригадой. Вердикт арбитра оставили в силе. Матч продолжился. Но атакующий порыв армейцев уже потух, и мы без особого труда довели матч до победы». Не стоит забывать и о том, что ЦСКА наказали двумя минутами штрафа за немотивированную остановку матча. На соблюдении этого правила рьяно настаивал Карпов.

По свидетельству вратаря Александра Пашкова, находившегося тогда в запасе и готового в любой момент заменить Владислава Третьяка, после матча Тарасов в раздевалке сокрушался: «Ребята, матч проиграл я. Мы бы их дожали, но я дал им передышку».

Как признавался Николай Карпов, победы над ЦСКА были для него вдвойне приятны, ведь именно у Тарасова в ЦСКА он начинал свой путь в большой хоккей. В 1951 году спартаковский воспитанник Карпов был призван в армию, попал в ЦДСА, но задержался там ненадолго. Тарасов был тогда играющим тренером. Когда однажды перед вторым карповским сезоном в армейском клубе команда переезжала с тренировочной базы на основной каток, Карпову как молодому игроку поручили нести инвентарь. «По пути, — вспоминал Карпов, — пристал Мухортов — не знаю, помнит ли кто такого игрока? Дай ему клюшку и дай. У тебя, мол, целая охапка, куда тебе столько. Так он меня достал, что я выдернул первую попавшуюся и отдал — только бы он отвязался. И надо же такому случиться — это была клюшка Тарасова! Когда он обнаружил пропажу, выстроил всю команду и рыком: “Куда делась моя клюшка?” Все молчат. Я понял, что лучше признаться по-хорошему. Говорю: “Я взял”, — “Десять дней гауптвахты, — мгновенно назначил Анатолий Владимирович и добавил: — И чтобы духу твоего здесь не было!”» Карпов оказался в Ленинградском ОДО. У него там стало получаться. Спустя время он заиграл во второй сборной в паре с Сологубовым. Тарасова, по словам Карпова, вызывали к руководству: «Ну как же ты упустил такого?» — «Да, — признался Тарасов, — променял масло на маргарин».

Спустя годы после демарша тогдашний капитан ЦСКА Виктор Кузькин говорил, что, окажись он на месте Тарасова, поступил бы точно так же. Он рассказал, что Николай Озеров, который довольно часто вел репортажи с матчей прямо от бортика, подозвал к себе во время возникшего перерыва его и Вячеслава Старшинова и, протянув микрофон, спросил: «Вы слышали объявление диктора о том, что время берется по контрольному секундомеру?» Старшинов сразу же ответил: «Конечно, слышал!» А Кузькин: «Да никто, кроме Славы, этого объявления не слышал». «Мы были в шоке, — вспоминал Кузькин. — А можете себе представить состояние Тарасова? В раздевалке он стоял мрачнее тучи, считал, что произошла вопиющая несправедливость. И в эмоциональном порыве совершил такое, что в обычной игровой ситуации никогда бы себе не позволил. Кстати, Локтев в середине 70-х сделал то же самое, что и Тарасов. В Филадельфии за Харламовым устроили настоящую охоту, да и других не щадили. Судья же делал вид, что ничего не происходит. Локтев дал указание игрокам покинуть площадку». (Стоит заметить, что по возвращении ЦСКА в Москву Тарасов отчитал Локтева за неверное, по его мнению, решение.)