Анатолий Тарасов - Горбунов Александр Аркадьевич. Страница 56

В репортаже из Стокгольма-63 корреспондент «Комсомольской правды» Павел Михалев обвинил одного хоккеиста в том, что тот избегал силовой борьбы (обвинил, как он рассказывал, по просьбе коллег из других изданий, считавших, что в их газетах этот пассаж не пройдет). Речь шла о Вениамине Александрове, одном из самых ярких игроков той поры.

(Год спустя, после Олимпиады в Гренобле, Александрову хотели вручить приз «За мужество», но он отказался, сказав, что рассчитывал на приз «За трусость».) После чемпионата в Отделе агитации и пропаганды ЦК КПСС прошло традиционное для того времени совещание, на котором обсуждалась работа газет, радио и телевидения по освещению стокгольмского турнира. Тарасов припомнил комсомольской газете критику игрока своего клуба и, как всегда, жестко заявил, что «автора отчета нельзя на пушечный выстрел подпускать к хоккею, да и вообще к спорту». Тарасов никогда не позволял обижать хоккеистов ЦСКА. Даже если был согласен с критиками.

В середине 60-х годов Михалев возглавил Федерацию баскетбола СССР. Он познакомился с Тарасовым — по всей вероятности, через перебравшегося в Москву из Риги Александра Гомельского, и они наладили нормальные отношения. Анатолий Владимирович нашел для Михалева теплые слова в своей книге «Совершеннолетие».

В начале 1977 года генеральный директор ТАСС Леонид Митрофанович Замятин вызвал к себе руководителей спортивной редакции агентства и поручил подготовить список высококлассных специалистов с известными всей стране именами, которые могли бы стать обозревателями ТАСС по самым популярным видам спорта. Список он попросил принести ему на следующий день. Фамилию одного потенциального обозревателя Замятин назвал сам: «В хоккее пусть им будет Тарасов».

Идея, что и говорить, здравая. Не только по Тарасову, но и вообще по созданию института профессиональных обозревателей. Кто кроме них досконально разбирается в том или ином виде спорта, знает футбол, хоккей, баскетбол, фигурное катание, шахматы изнутри, в состоянии изложить свои мысли и грамотно просветить болельщиков? Анатолий Владимирович на предложение откликнулся с удовольствием. Он был рад получить такую дополнительную аудиторию, как читатели материалов ТАСС, моментально расходившихся по всей стране и публиковавшихся в центральных, республиканских, областных, городских и районных газетах.

Леонид Замятин встретился с Анатолием Тарасовым в своем кабинете на шестом этаже тассовского здания на Тверском бульваре. Заведующий спортивной редакцией Александр Ермаков рассказывал, что Тарасов во время встречи интересовался тассовской технологией и был готов работать по любому из трех предложенных вариантов: либо диктовать свои обозрения стенографистке агентства по телефону, либо писать тексты дома и отправлять их потом с курьером, либо встречаться с репортером из спортивной редакции, наговаривать ему свои мысли, а затем править перепечатанную статью. Замятин поинтересовался, какие крупные хоккейные соревнования ожидаются в ближайшее время. Когда услышал, что в 20-х числах апреля в Вене стартует очередной чемпионат мира, спросил: «Анатолий Владимирович, как вы посмотрите на то, если ТАСС командирует вас на этот чемпионат?» Тарасов поблагодарил Замятина и сказал, что готов поработать на телеграфное агентство в интересах хоккея. Генеральный директор тут же по телефону отдал распоряжение соответствующим службам ТАСС заняться вопросами оформления Тарасова в командировку в Вену.

В Вену Тарасов прилетел 29 апреля. В аэропорту его встречал заведующий отделением ТАСС в Австрии Игорь Маслов, опытный журналист-международник, хоккеем интересовавшийся постольку-поскольку, но о том, кто такой Тарасов, конечно же, знавший.

От ТАСС в Вене был также специальный корреспондент из спортивной редакции Александр Левинсон, знакомый с Тарасовым с давних времен, еще когда он работал в «Московском комсомольце». Тогда почти сразу по приходе в газету ему дали задание взять у Тарасова интервью. Левинсон нашел тарасовский телефон, но, дозвонившись, услышал в ответ: «Молодой человек, я даю интервью в крайне редких случаях. Сейчас этот случай не наступил». Интервью Саша все-таки взял. «Хорошо, — сказал Тарасов. — Завтра в 6 утра жду вас в бане». И назвал адрес, куда следовало приехать. Парилка, высокая температура, веники, бассейн с холодной водой, снова парилка, веники… «Ну что, молодой человек, — подвел итог первой встречи Анатолий Владимирович, — проверку вы выдержали. Теперь можно и к интервью приступить».

Не выдержать проверку Левинсон — выпускник Института физкультуры, обладавший отменным здоровьем, игравший в футбол в командах класса «Б», — не мог. Спустя десятилетие в Вене Левинсон и Тарасов вспоминали об этом интервью.

Левинсон жил в гостинице, Тарасов — в отделении ТАСС. Только что не сдувавшие с гостя пылинки телетайпистки отделения вызвались готовить для него завтраки, но Тарасов, как и дома, вставал рано, в 5 утра, работал за письменным столом, завтракал, пока все спали, снова работал, и как только дежурная телетайпистка появлялась на рабочем месте, сдавал ей написанный от руки комментарий. Потом Тарасов вычитывал набранный текст, вносил поправки, ставил на листочках визу, и обозрение из Вены уходило в спортивную редакцию ТАСС. Там править Тарасова практически не приходилось. Разве что косметически. На утренних планерках, когда дело доходило до доклада руководителя спортивной редакции, Замятин неизменно интересовался: «От Тарасова что-то уже поступило? Интересно? Пришлите мне почитать…»

Маслов и Тарасов ежедневно заезжали за Левинсоном, на котором лежала оперативная информация с чемпионата, и они отправлялись во Дворец спорта. Иногда Тарасов просил свозить его с утра на тренировку какой-либо сборной. Маслов рассекал по Вене на черной «Волге». Всякий раз пешеходы смотрели на этот автомобиль, как на чудо.

Обзоры, как и планировалось, Тарасов передавал каждый день. Всего их было ровно десять. Александр Левинсон вспоминал, что когда они общались с Тарасовым в отделении ТАСС, Анатолий Владимирович много говорил о дочери Татьяне, которой гордился. Разговаривали не только о хоккее, о котором Левинсон, как он говорит, за это время узнал больше, чем за всю жизнь, — о политике, театре, кино. Тарасов любил такие фильмы, как «Летят журавли» и «Сорок первый». «Мне, — говорит Левинсон, — он всегда казался суровым человеком, но, ежедневно общаясь с ним, я понял, насколько он сентиментален в душе, хотя никогда не показывал это на людях».

Это был не первый случай, когда Тарасов передавал корреспонденции из-за границы. В качестве репортера он дебютировал в начале 50-х годов. Его репортажи о матчах сборной на искусственном льду в ГДР печатались в московских газетах.

В пресс-центре венской арены Тарасов был нарасхват. Просьбам об интервью не было конца. Тарасов никому не отказывал. В разговорах с зарубежными журналистами с переводом помогал Игорь Маслов.

Тарасов был очень огорчен и результатами сборной СССР на венском чемпионате, и ее игрой. Наша команда заняла третье место вслед за чехами и шведами. Шведам мы проиграли оба матча.

На Тверской бульвар в Москву корреспонденция от Тарасова поступала по телетайпу с такими выходными данными: «Вена, 30 апреля. (Спец. корр. ТАСС)». Под текстом стояли скромные буквы — Т или А. Т. В редакции начало комментария оформляли так: «Вена, 30 апреля. Хоккейный обозреватель ТАСС, заслуженный тренер СССР Анатолий Тарасов передает с чемпионата мира…» И далее, с абзаца, весь текст.

В первом же материале, датированном как раз 30 апреля, Тарасов рассказывает читателям о том, как прямо с аэродрома отправился со встречавшим его Игорем Масловым на хоккейную арену. «Увидели наших хоккеистов, закончивших тренировку, — пишет Тарасов, — успели, пусть накоротке, потолковать со многими. И я хочу доложить нашим хоккейным любителям: хоккеисты прекрасно понимают, что каждая встреча для них — финал, хотя они и вырвались в лидеры. Увидели и шведов — они тренировались на запасном катке. Тоже серьезно, деловито готовят себя».