Анатолий Тарасов - Горбунов Александр Аркадьевич. Страница 82

О том, насколько важным для Тарасова в Саппоро был матч с Чехословакией, свидетельствует тот факт, что он выставил на игру Михайлова с надорванной боковой связкой — на его колено (по свидетельству Пашкова) «страшно было смотреть». Михайлов пропустил до этого две встречи в надежде восстановиться, но подобные травмы требуют длительного восстановления — от трех до пяти месяцев.

Тарасова пытаются выставить выдающимся мастером интриги, стремившимся всюду обнаружить выгоду для себя. На самом же деле, если он и пытался иногда комбинировать, играя в «шахматы» с поднаторевшими в подковерных упражнениях чиновниками, то занимался этим исключительно в интересах дела и вверенной ему команды.

Простаком он не был, да и не слыл. Под простака иногда, используя природный артистизм, умение варьировать голосом, тоном и мгновенно оценивать складывавшуюся ситуацию, работал. Особенно в тех случаях, когда приходилось сталкиваться с полными дилетантами, возомнившими себя знатоками законов, по которым развивается хоккей.

Сразу после майских праздников 1971 года Комитет по физической культуре и спорту при Совете министров СССР принял предложение президиума Федерации хоккея СССР о формировании олимпийской сборной страны. «Старшим тренером, — говорилось в коротком сообщении об этом решении, — назначен заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер СССР В. М. Бобров. Тренерами — заслуженные мастера спорта Н. Г. Пучков и Б. А. Майоров».

Совершенно искусственное это образование было создано Сергеем Павловым только для того, чтобы у Тарасова и Чернышева появился противовес — Бобров и Пучков. В конце августа новосозданную сборную «запустили» в традиционный в те времена турнир на призы газеты «Советский спорт». Играла эта команда в московской зоне. Всё бы ничего и на бессмысленность существования олимпийской сборной, у которой и близко не было международного календаря, можно было закрыть глаза, но возник серьезный конфликт интересов с клубами. «Олимпийцы» потребовали предоставить в их распоряжение тех игроков, которых они назовут. ЦСКА командировать своих хоккеистов в олимпийскую сборную не стал. Армейцы находились на сборах за границей, вернулись в Москву, когда турнир уже проходил, и в первом же матче разгромили олимпийскую команду 8:2. Тотчас же Тарасова, не отправившего пятерку игроков в расположение олимпийцев, а использовавшего их в состоявшейся игре, принялись упрекать в том, что клубные интересы он поставил выше интересов олимпийской сборной.

Этими упреками всё перевернули с ног на голову. Если и стоило тогда говорить о чьих-то интересах, то только применительно к ЦСКА: клуб готовился к очередному для себя финалу Кубка европейских чемпионов с «Дуклой» из чешского города Йиглавы. У олимпийской же сборной никаких особых интересов быть не могло, ибо к предстоявшей в 1972 году в Саппоро зимней Олимпиаде готовилась совсем другая сборная — под руководством Чернышева и Тарасова.

Еще Тарасова упрекали в том, что он своим запретом на участие армейского звена в матчах за олимпийскую команду обеспечил себе фору в борьбе с другими участниками турнира. «Спартак», мол, отдал олимпийцам лучшее свое звено, лучших игроков отправили к Боброву и Пучкову ленинградский СКА, воскресенский «Химик», московское «Динамо».

Но какое дело Тарасову было до проблем других клубов? Он яростно, как всегда, занимался своим, не считая чьи-то амбиции «интересами олимпийской сборной» и не вникая в детали взаимоотношений своих основных соперников по чемпионату с Бобровым и Пучковым. И в Кубке чемпионов ЦСКА тогда победил — 7:0 и 3:3 (на ответный матч приболевший Тарасов не летал). Да и в турнире на приз «Советского спорта» стал первым.

Команда-72 была целиком подготовлена Тарасовым и Чернышевым. Но на чемпионате мира в Праге, а потом в Суперсерии с ней работали другие специалисты: сначала Бобров и Пучков, затем Бобров и Кулагин. Но они не знали потенциала попавших в их руки игроков и не сумели вникнуть в многолетние методические, тактические и стратегические наработки своих предшественников, самым беспардонным образом отстраненных от первых в истории мирового хоккея матчей сборной СССР с канадскими профессионалами. Новые тренеры работали не по выверенным годами программам, а только по интуиции. И — проиграли. И пражский чемпионат, и Суперсерию.

Результат в Суперсерии нередко называют «выдающимся успехом советского хоккея» (слова Евгения Рубина). Тарасов же был убежден: «Мы были обязаны одержать победу. Серию проиграли из-за грубой тактической ошибки тренеров».

С подачи начальника Управления спортивных игр Валентина Сыча Тарасова обвиняли в том, что он вставляет палки в колеса новой сборной. Но «новое» в этой сборной было только то, что свежеутвержденные тренеры под надуманным предлогом вывели из состава Фирсова и Давыдова. И главное: о каких «палках в колеса» можно заводить речь, если Тарасов, как тренер клубной команды, не мешал тренерам сборной, а наоборот — помогал им.

Перед Саппоро Тарасов и Чернышев решили создать совершенно новое звено. Ему была уготована роль очередной советской тактической новинки. Выдернув Харламова из состава тройки, к которому все привыкли (Михайлов — Петров — Харламов), Тарасов пошел на несомненный риск. На то были две причины.

Во-первых, он не сомневался в том, что только Харламов, способный усилить любое звено, в состоянии стать ключевой фигурой в разработанной Тарасовым тактической системе. Так и вышло. Харламов стал своего рода «зарядным устройством» для Рагулина, Цыганкова, Фирсова и Викулова. «Лучшая игра Викулова, — считал Тарасов, — приходится на тот сезон, когда он выступал в одном звене с Харламовым».

Во-вторых, Тарасов дал понять Михайлову и Петрову, которые порой, вместо того чтобы искать причины неудач, пусть даже локальных, в себе, деловито вступали в споры с тренером, что готов в случае чего пойти на серьезные изменения в любом сложившемся звене форвардов. Что, собственно, однажды уже делал с тройкой Майоровых и Старшинова. По иным, правда, соображениям.

Версия о том, что переводом Харламова в новое звено Тарасов «хотел продлить жизнь в хоккее выдающегося форварда, к тому времени ветерана Фирсова» (как утверждал журналист Владимир Дворцов), критики не выдерживает.

Решение Тарасова фактически расформировать за несколько месяцев до Саппоро-72 ведущую тройку Михайлов — Петров — Харламов у хоккеистов понимания не нашло. Они обиделись. Харламов, в частности, опасался, что Михайлов и Петров могли посчитать его соглашателем. Дискуссий между игроками и тренером было немало. В конце концов Тарасов своего добился. Олимпиада в Саппоро подтвердила верность его решения.

Бобров и Кулагин иначе, нежели Тарасов и Чернышев, видели оптимальный состав сборной и потому решили перевести Харламова обратно к прежним партнерам. Когда хоккеисты вернулись из сборной в свои клубы, Тарасова попросили не разрушать эту тройку. И Тарасов, полагавший, что «такое построение звеньев несколько противоречило планам ЦСКА», пошел им навстречу. «Я не мог, — вспоминал он, — не считаться с пожеланием тренеров сборной. Харламов ушел из звена Фирсова, в эту пятерку мы поставили Владимира Трунова (механически поменять местами Харламова и Юрия Блинова я не мог), мы создали четыре тройки, и снова, как и год, пять, десять лет назад, в ЦСКА было звено-лидер, трио Петрова, которое блестяще сыграло и на чемпионате мира в Москве (всех трех нападающих журналисты включили в символическую сборную), и на заключительном отрезке первенства страны».

«Ввод даже одного нового игрока в команду, — рассуждал Юрий Трифонов в еженедельнике «Футбол-хоккей», — болезненная и опасная операция. А что если приходится вводить двоих, троих? Искуснейшим и непревзойденным специалистом таких “хирургических” подвигов является тренер армейцев А. Тарасов. Он умеет угадывать скрытые возможности игроков и те невидимые простому глазу искры, те электрические разряды, что возникают от новых, неожиданных сочетаний. Каждая команда таит в себе неиспользованные запасы энергии. Где они скрыты? В сочетаниях игроков! Это вечный соблазн тренеров: “А что, если попробовать?..” Никакие логические умозаключения не помогают в таких случаях. Тут решает интуиция. Тарасов обладает ею. Он доказал это. Почти все его пробы бывают удачными».