Записки следователя (Старый знакомый, рассказы) - Шейнин Лев Романович. Страница 32

Дальше в письме рассказывается о беспризорном детстве Фролова, о том, как он начал воровать и получил "в сем деле немалую квалификацию".

"...Я пошел, - пишет Фролов, - по кривой дороге жизни. Ушел на улицу, сошелся с ворами, повел с ними пьяную жизнь. Мне нравилось посещать Сухаревский базар, рестораны и кафе, кино, где всюду требовались деньги. Так прошло полтора года в городе Москве, где я уже нахватался приводов у московского МУРа и получил срок. Теперь я решил обратиться лично к вам и, живя кое-как среди разных теток и дядек, прошу вашей помощи, ту путевку в жизнь, как от Верховной прокуратуры.

Прошу вашего распоряжения и направления в любое местожительство для работы и проведения моей дальнейшей жизни, чтобы быть полезным для советского общества. Жизнь, что я вел, ее я презираю, потому что на факте убедился, как можно хорошо жить, честно трудясь, и быть полезным для общества.

К сему расписываюсь и твердо обещаю.

Иван Фролов".

В конце этого письма Иван Михайлович из скромности или из лукавства не сообщает своего адреса и пишет:

"Прошу на мое данное заявление написать в газете "Известия", какого вы мнения и как вообще поступаете с такими подобными. Главное, через исправительное или можно обойтись без них?.."

По поручению прокурора СССР отвечаю вам, Иван Михайлович Фролов:

Приходите в Прокуратуру СССР в любой день. С вами подробно поговорят и вам помогут.

Отвечая Ивану Михайловичу, я знаю, что он придет. Он придет потому, что рядом с ним бурлит наша жизнь, все ярче разворачиваются новые человеческие отношения. И это сильнее страха перед возможным наказанием, сильнее навыков и пережитков. Сильнее всего.

1937

РАЗГОВОР НАЧИСТОТУ

Началось это 16 марта.

Ровно в десять часов к дежурному коменданту Прокуратуры СССР подошел быстроглазый молодой парень. Протянув номер "Известий", он спросил коротко и просто:

- Жуликам куда являться?

Комендант удивленно взглянул на пришедшего и спросил:

- Не понимаю, гражданин. Вам, собственно, по какому делу?

- По личному. Прибыл по заметке. С повинной.

Получив, наконец, справку, пришедший отправился на четвертый этаж. Там он внимательно прочел надписи на дверях кабинетов, осмотрелся и сел в приемной на диване. Сотрудница прокуратуры Желтухина спросила его, кого он ждет.

- Я к Шейнину, - спокойно ответил парень, - только разрешите не сразу. Малость обожду. Тут еще должны наши ребята подойти.

- Вы что же, коллективно на прием, что ли?

- Да нет, просто вместе как-то веселей. Вернее, знаете, и спокойней...

И он снова уселся на диван. Через полчаса в приемной появился человек в коричневой тужурке с кошачьим воротником. Оглядевшись, он сел на диван рядом с пришедшим ранее, закурил и, сладко затянувшись, тихо произнес безразличным тоном, как бы ни к кому не обращаясь:

- Ваша "фотография" мне знакома. Если не ошибаюсь, мы вместе сидели в Сиблаге. Сидевший улыбнулся и ответил:

- Нет, это вам только показалось. - И после некоторой паузы добавил:- Мы с вами сидели в Бамлаге. В Сиблаге я, к сожалению, сидел уже без вас.

Так начался их разговор. Пока они вспоминали "минувшие дни", всевозможные дела и домзаки, пришли еще трое.

И хотя не все знали друг друга, но разговорились быстро и непринужденно, горячо обсуждая волновавший всех вопрос.

- Как пить дать, посадят, - говорил один из них, сутуловатый человек средних лет и унылого вида. - Знаю я эти фокусы. Нас думают поймать, как годовалых ишаков. Слушайте меня, урки, не ходите... Если Турман говорит, он знает, что он говорит.

- Зачем же ты сам пришел, если ты такой умный?

Турман тонко улыбнулся и ответил:

- Меня послали ребята разнюхать, в чем тут дело. Это же прямо смехота, пишут в газетах и приглашают с визитом. Будто им написал Фролов и будто они ему отвечают. Какой Фролов? Почему Фролов, и кто знает этого Фролова?! Чистая липа, поверьте мне. Но интересно, зачем они все это придумали? Я, например, понятия не имею о Фролове. Если он есть, то почему не пишут кличку...

Между тем приходили всё новые. Безошибочно, одним взглядом определяя "своих", они присоединялись к собравшимся.

Когда их скопилось одиннадцать человек, совещанием завладел высокий, хорошо одетый человек с гладко выбритым лицом и отличными манерами. Чувствовалось, что это мужчина, знающий себе цену и привыкший распоряжаться. Его превосходство единодушно, без лишних

слов было сразу же признано всеми. Звали его Костя Граф.

- Довольно трепаться, - говорил он, - и давайте говорить как деловые люди. Мы не маленькие, и нечего разводить философию. В чем дело, я не понимаю. У каждого из вас я вижу "Известия" и желаю отметить, что у всех почему-то за вчерашнее число. Любопытная случайность, детки. Все ясно. Есть Фролов или его нет, мне на это наплевать. Пусть нет. Но Турман, но Таракан, но Король, но Цыганка, но я, но все вы - мы есть или нас тоже нет? Мы есть. Так в чем же дело? Турман не верит - всего хорошего и счастливого пути. А я верю. Я иду. Иду на риск? Правильно. Но чем мы особенно рискуем, пупсики? Пусть делают с нами, что хотят. Пора кончать. Посадят - хорошо, не посадят - еще лучше. В обоих случаях я завязал узелок. Я кончил игру. Я пришел к финишу. Довольно. Верно я говорю или нет?

- Верно, верно, Граф, - ответили все разом. И даже унылый Турман произнес:

-- Ну, я - как все. Если идут все, так я тоже иду..,

Через час мы были уже знакомы. Вся компания сидела в моем кабинете, и каждый по очереди рассказывал о себе.

- Я домушник, - говорил Таракан, - и ворую восемь лет. Имею судимости, много приводов. Я "бегал" и "по домовой" и "по очковой". Все видел, все перепробовал. В Москве нюхал кокаин, в Бухаре пробовал кирьяк и анаш, во Владивостоке курил опиум. Я сидел и гулял. Я умирал с голода и кутил, как пижон. И вот уже год, как я начал тосковать. Кругом люди как люди: работают, живут, женятся, имеют детей и квалификацию. Чем я хуже? Я тоже хочу жить, как все. Не буду врать, - воровал и последний год. Третьего дня украл кожаное пальто в МГУ. И точка. Поверьте мне, я не кручу. Если можно, очень прошу - не сажайте. Дайте город, документ, работу. Увидите, я буду честным человеком.