Журнал «Если», 1994 № 01 - Арутюнян Марина. Страница 13

Только на четвертый день они проникли в инопланетный корабль, пилот которого, по заверениям Приликлы, едва дышал. Как и ожидалось, в средней части звездолета воды почти не было; центробежная сила оттеснила ее в концевые отсеки. Впрочем, спасателей встретила плотная завеса тумана, из которой проступали в свете фонарей многочисленные звездочки и цепи. Соблюдая осторожность, чтобы не угодить рукой между шестеренок или не пробить ненароком дырку в корпусе судна, лейтенант двинулся на корму, а Конвей направился на нос. Они разошлись сознательно, чтобы не сместить центр тяжести корабля, поскольку в противном случае немедленно возникала угроза крушения опорной рамы.

— Я понимаю, что для очищения и циркуляции воды требуется оборудование посложнее системы воздухообмена, — сказал Конвей в коммуникатор скафандра, — и, насколько мне известно, электрических цепей должно быть больше, чем механических. А тут — сплошные шестерни да приводные ремни. Вдобавок меня сносит течением, и я того и гляди напорюсь на что-нибудь этакое.

Туман скрадывал очертания предметов и значительно сужал поле зрения, однако на какой-то миг Конвей различил сквозь него нечто не относившееся к оборудованию — бурое, скрученное, словно бараний рог, с намеком на щупальца, словом, нечто органическое. Со всех сторон существо окружали работающие агрегаты, да и само оно, похоже, тоже вращалось. Правда, видимость была никудышная, так что Конвей не мог утверждать с уверенностью.

— Я вижу его, — проговорил он в коммуникатор. — Установить классификацию пока не удастся. Но пилот без скафандра, вероятно, здешние условия его вполне устраивают. Однако нам не подобраться к нему, если мы не разберем корабль по винтику. — Он выругался, затем прибавил — Что прикажете делать? Мне предписано обездвижить больного, доставить его в палату и заняться лечением. Но как обездвижить эту проклятую тварь, если…

— Может, вышла из строя система жизнеобеспечения? — предположил лейтенант. — Какие-нибудь нелады с гравитацией? Если мы сумеем починить ее…

— Почему? — пробормотал Конвей, хватаясь за идею, которая уже давно присутствовала в его сознании, но до сих пор предпочитала не заявлять о себе. — С чего мы взяли, что тут обязательно должна быть неисправность? — Помолчав, он добавил: — Мы откроем клапаны пары кислородных баллонов и проветрим помещение, то бишь освежим пациенту водичку, а потом возвратимся на бот. Меня одолевают довольно-таки странные мысли, и я хочу их проверить.

В рубке бота, куда они ввалились, не потрудившись снять скафандры, их поджидал Приликла. Эмпат сообщил, что состояние больного как будто немного улучшилось, однако он по-прежнему без сознания, возможно, потому что ранен, изнурен голодом и едва не умер от удушья. Конвей принялся рисовать на листе бумаги план чужого звездолета.

— Вот центр вращения, — указал он на рисунок, — расстояние от этой точки до пилота такое-то, скорость вращения — столько-то оборотов. Ну, можете вы мне сказать, сильно ли отличается гравитация в кабине корабля от той, что на его планете?

— Секундочку, — отозвался Харрисон, взяв ручку Конвея и углубившись в расчеты. Несколько минут спустя, проверив собственные вычисления, он ответил: — Она практически одинакова, доктор.

— Из чего следует, — произнес Конвей задумчиво, — что мы имеем дело с существом, которое по своим физиологическим характеристикам не может жить без гравитации, невесомость для него равнозначна смерти…

— Прошу прощения, доктор, — вмешался радист бота. — Вас снова майор О'Мара.

Конвей почувствовал, что идея, которая было посетила его, словно канула в небытие. Вращение, подумал он, стремясь вернуть мысль, центробежная сила, колесо внутри колеса. Тем временем на экране «два» появилось изображение, и думать о чем-либо, не связанном с Главным психологом, стало невозможно.

— Ваши действия, доктор, произвели на меня впечатление, — заметил О'Мара чуть ли не ласково, что являлось очень плохим признаком, — особенно метеоритный рой из инструментов и деталей конструкции. Однако меня заботит ваш пациент. О нем тревожится, кстати, и капитан «Декарта», который вернулся к Митболлу. У капитана неприятности, — продолжал майор. — Его корабль приветствовали тремя ракетами с ядерными боеголовками. Одна из них упала обратно, загрязнив немалый участок поверхности митболлского океана, а от двух других «Декарту» пришлось уворачиваться на полной аварийной тяге. Капитан уверяет, что в подобных обстоятельствах установить контакт с местным населением не представляется возможным, ибо оно, то есть население, судя по всему, полагает, что мы похитили их астронавта для каких-то грязных целей; капитан убежден, что, возвратись астронавт живым и здоровым, появится надежда на благополучный исход, но иначе… Доктор Конвей, почему у вас открыт рот? Скажите что- нибудь или закройте его!

— Извините, сэр, — откликнулся Конвей. — Я задумался. Мне бы хотелось проверить одну свою догадку. Вы мне не поможете — я имею ввиду, не рискнете ли вы уговорить полковника Скемптона?

До сих пор мы попусту тратили время и силы. Я хочу завести звездолет внутрь Госпиталя, причем не останавливая вращения. Грузовой шлюз номер тридцать достаточно вместителен и к тому же расположен близко от заполненного водой коридора, который ведет в палату, приготовленную нами для пациента. Я боюсь, что полковник заупрямится…

Полковник и в самом деле заупрямился и не желал прислушиваться ни к доводам Конвея, ни к просьбам О'Мары.

— Я понимаю, что нужно принимать неотложные меры, — заявил он после того, как отказал им в третий раз, — что от результатов лечения зависят наши дальнейшие отношения с Митболлом, что вы столкнулись в серьезными трудностями. Но вы не введете, слышите, не введете в шлюз Госпиталя звездолет с незаглушенным химическим двигателем! Стоит только ему заработать, как мы получим пробоину, которая приведет к катастрофическому падению давления на добром десятке уровней! Или, еще хлестче, корабль может врезаться в центральный компьютер или в отсек управления гравитацией!

— Прошу прощения, — буркнул Конвей и обернулся к Харрисону: — Вы можете запустить двигатель чужака со спасательного бота? Или хотя бы отсоединить его?

— Отсоединить будет сложно. Вы ведь не хотите, чтобы я изжарился заживо, правда? Но можно установить реле и… Да, мы сумеем запустить его из этой рубки.

— Тогда займитесь этим, лейтенант, — велел Конвей и спросил у глядящего на него с экрана Скемптона: — Если я правильно понял, вы не возражаете принять корабль, раз им можно управлять из бота, и снабдите меня необходимым оборудованием?

— Обратитесь к офицеру-интенданту нужного вам уровня, — ответил Скемптон. — Желаю удачи, доктор.

Пока Харрисон устанавливал свое реле, Приликла следил за состоянием пациента, а Маннен с Конвеем пытались определить приблизительные размеры и вес инопланетного больного, чтобы подготовить специальный транспортер и вращающуюся операционную.

— Доктор, я все еще здесь, — напомнил О'Мара. — Объясните-ка мне вот что. Вашу идею относительно того, что пациенту нужна гравитация, естественная или искусственная, я усвоил, но чего ради грузить его на карусель?..

— Не на карусель, сэр, — поправил Конвей, — а, скорее, на «чертово колесо».

— Надеюсь, доктор, вы отдаете себе отчет в своих действиях? — осведомился майор, шумно выдохнув через нос.

— Ну… — начал было Конвей.

— Виноват, — буркнул Главный психолог, — задал дурацкий вопрос. — Он отключился.

На установку реле лейтенанту понадобилось больше времени, чем он думал, и Приликла доложил, что состояние пациента быстро ухудшается. Но наконец из сопел звездолета вырвалось пламя, он сошел со своей орбиты и сопровождаемый спасательным ботом, который поддерживал его вращение силовыми лучами противоположного направления, поплыл к грузовому шлюзу Госпиталя.

Без осложнений обойтись не удалось: едва двигатель корабля заглох, из носового отсека вылетел тормозной парашют, который через несколько секунд обмотался вокруг корпуса судна. Вдобавок, короткое ускорение причинило дополнительный ущерб обшивке.