Космический госпиталь (сборник) - Балаж Арпад. Страница 103

— Некоторые существа могут вынести все, — сдержанно сказал офицер, — но бывают полностью выведены из строя вращением…

Ко всем пыткам, которым подвергался СРТТ, было добавлено вращение. Но не простое вращение, а дикое, неравномерное, сумасшедшее движение, на которое было тошно глядеть. Ракеты и молнии света вспыхивали и крутились над СРТТ, словно сошедшие с ума луны над дикой планетой. Кое-кто из собравшихся утратил первоначальный энтузиазм, а Приликла покачивался на шести тонких ногах, охваченный порывами эмоциональной бури, грозившей унести его как былинку.

Не нужно было тащить сюда Приликлу, злясь на себя, подумал Конвей. Для эмпата такое переживание подобно аду. Наверно, он, Конвей, ошибся с самого начала, эта мысль была жестокой, садистской и ложной. Он хуже любого чудовища…

Крутящийся, дергающийся бурый комок в центре комнаты — маленький СРТТ — в ужасе издал резкий, высокий, горловой звук.

Страшный грохот потряс стенные динамики; в нем смешались вопли, крики, шум ломающейся мебели, звуки бегущих шагов и все они перекрывались низким и бесконечным воем. Слышно было, как О’Мара старается объяснить кому-то что-то, затем неизвестный голос крикнул:

— Ради всего святого, прекратите! Папаша проснулся и рушит все вокруг!

Быстро и осторожно они остановили СРТТ и опустили его на пол. Из динамиков неслись крики и грохот. Вскоре они достигли апогея, а затем начали стихать. Люди стояли у стен, глядя друг на друга, на хныкающего СРТТ, на стенные динамики. Ждали. И дождались.

Раздался звук, похожий на тот, что недавно передавали в записи, но он звучал чисто, без космических помех. У всех были трансляторы, и потому все поняли, о чем идет разговор.

Это был голос старшего СРТТ, который вновь стал единым целым. Он обращался к своему ребенку и ласково, и строго. Он говорил, что малыш плохо ведет себя, что он должен немедленно прекратить беготню и не доставлять больше беспокойства окружающим. И чем скорее малыш послушается, тем скорее они с отцом уедут домой.

Для беглеца это была страшная экзекуция. Может быть, они даже переборщили, подумал Конвей. Он напряженно следил за тем, как СРТТ, все еще напоминающий сразу и рыбу, и птицу, и зверя, пополз к стене. И когда он осторожно и покорно начал тереться головой о колено одного из Мониторов, в комнате поднялось такое шумное веселье, что малыш чуть было снова не убежал.

— Когда Приликла объяснил мне, в чем заключается болезнь старшего СРТТ, я понял, что лечение должно быть радикальным, — обратился Конвей к Диагностам и Старшим терапевтам, собравшимся у стола О’Мары.

Раз Конвей был допущен в столь высокое общество, значит, его действия одобрили, и все-таки он не мог побороть волнение.

— Я решил использовать тесную физическую и эмоциональную связь, существующую между взрослым СРТТ и его младшим отпрыском, — сказал Конвей.

— Все вышло, как мы рассчитывали. Старший СРТТ не мог лежать спокойно, когда его чадо находилось в страшной опасности. Родительская любовь и привязанность победили и вернули больного к реальности.

— Вы проявили явные способности к дедукции, доктор, — от всего сердца сказал О’Мара, — вы достойны…

В этот момент послышалось гудение интеркома. Мэрчисон сообщала, что у всех трех АУГЛ начали проявляться признаки окостенения, и просила доктора Конвея немедленно прийти в палату. Конвей попросил выдать ему и Приликле мнемограммы АУГЛ и с сожалением подумал, что звонок Мэрчисон испортил ему триумф.

— Не расстраивайтесь, доктор, — весело сказал О’Мара, словно прочитав его мысли. — Если бы она позвонила минут на пять позже, ваша голова так распухла бы от похвал, что в ней бы не осталось места для мнемограммы…

Дня через два Конвей в первый и последний раз поспорил с Приликлой. Конвей утверждал, что без использования эмпатических способностей ассистента и без преданности сестры Мэрчисон вылечить трех малышей АУГЛ было бы невозможно. Доктор Приликла возразил, что, хотя спорить с начальником не в его правилах, в данном случае доктор Конвей глубоко заблуждается. Мэрчисон же ответила, что рада оказаться полезной.

Конвей продолжил спор с Приликлой.

Он был совершенно уверен в том, что без помощи маленького эмпата он не смог бы спасти АУГЛ. Спор, если так можно назвать дружескую перепалку, шел несколько дней. Никто и не подозревал о том, что к Госпиталю приближается потерпевший крушение корабль, а в нем — некое существо.

Не знал Конвей и того, что через две недели весь персонал Госпиталя будет его презирать.