Вскрытые вены Латинской Америки - Галеано Эдуардо. Страница 70

Партия «Колорадо» (одна из двух крупнейших буржуазных партии Уругвая (другая партия — «Бланко»), сменяющихся у власти в этой стране с конца прошлого столетия, — Прим. ред.), в настоящее время правящая страной, бойко спекулирует памятью героев, но не может скрыть того факта, что под документом о ее основании стоят подписи 22 «легионеров», служивших в бразильской оккупационной армии и предавших маршала Солано Лопеса. Диктатор Альфредо Стреснер, 15 лет назад превративший страну в огромный концентрационный лагерь, прошел военную подготовку в Бразилии, и бразильские генералы, отправляя его в Парагвай, не скупились на /273/ высокие оценки и восторженные похвалы: «Его ждет великое будущее...» За годы правления Стреснера англо-аргентинский капитал был вытеснен из Парагвая в пользу Бразилии и ее североамериканских хозяев. С 1870 г. Бразилия и Аргентина, «освободившие» Парагвай, чтобы совместно поглотить его, грабят страну по очереди, но сами при этом тоже страдают от гнета империализма то одной, то другой великой державы. А Парагвай страдает как от империализма, так и от субимпериализма обоих соседей. Прежде главным звеном в этой цепи сменяющейся зависимости была Британская империя. В настоящее время это Соединенные Штаты. Учитывая политическое значение этой страны, расположенной в самом центре Южноамериканского континента, они постоянно держат в Парагвае целый штат советников, занимающихся обучением и ориентацией вооруженных сил, составлением экономических планов, перестройкой по своему усмотрению работы высшей школы, изобретением новой схемы «демократии» для этой страны, и, конечно, они вознаграждают диктаторский режим за верную службу самыми обременительными займами[47]. Но Парагвай — это еще и колония других колоний. Под предлогом проведения аграрной реформы Стреснер, словно мимоходом, отменил законодательное положение о запрещении продажи иностранцам земель, прилегающих к сухопутным границам, и теперь даже государственные земли оказались в руках бразильцев, занявших эти территории под кофейные плантации. При пособничестве президента, связанного с португалоязычными землевладельцами, новые захватчики ринулись через реку Парана. Я приехал на северо-восточную границу Парагвая с купюрами, на которых было изображено лицо маршала Солано Лопеса, но обнаружил, что здесь котируются только денежные знаки с портретом победоносного императора ПедруII. Век спустя Парагвай как будто снова переживает ситуацию, сложившуюся после поражения в войне с Тройственным союзом. Бразильские пограничники останавливают парагвайских граждан на /274/ их собственной территории для проверки паспортов; здесь развеваются бразильские флаги и церкви принадлежат бразильцам. Сухопутные пираты захватили также водопады Гуайра, самый крупный потенциальный источник энергии в Латинской Америке. Теперь они называются по-португальски — «Сети-Кедас». Та же картина и в районе Итайпу, где бразильцы собираются построить крупнейшую в мире гидроэлектростанцию.

Субимпериализм, или империализм второй категории, проявляет себя в самых разных формах. Когда в 1965 г. президент Джонсон решил затопить кровью Доминиканскую Республику, Стреснер послал в Санто-Доминго своих солдат, чтобы они помогли совершить этот «подвиг». По злой иронии батальон этот носил имя маршала Солано Лопеса. Парагвайцы воевали под командованием бразильского генерала, потому что именно Бразилии была доверена честь совершить это предательство: генерал Панаску Алвим возглавил латиноамериканские войска, участвовавшие в этом преступлении. Можно вспомнить и другие примеры. Парагвай предоставил Бразилии на своей территории нефтяную концессию, по торговля жидким топливом и нефтехимическая промышленность в Бразилии находятся в руках янки. Факультет философии и педагогики Парагвайского университета находится под контролем Бразильской культурной миссии, но в то же время североамериканцы хозяйничают в бразильских университетах. Генеральный штаб парагвайской армии пользуется инструкциями не только советников из Пентагона, но и бразильских генералов, которые в свою очередь эхом откликаются на любые указания Пентагона. Через границу, распахнутую для контрабанды, промышленные товары бразильского производства наводняют парагвайский рынок, но многие фабрики в Сан-Паулу, выпускающие эти изделия, перешли в последние годы, когда происходила массовая денационализация, в собственность транснациональных корпораций.

Стреснер называет себя наследником президентов Лопесов. Но как можно сравнивать Парагвай, каким он был 100 лет назад, с тем, каким он стал сейчас, превратившись в перевалочный пункт контрабанды и царство узаконенной коррупции? Во время торжества, на котором правящая партия высказывала свои притязания на то, что олицетворяет одновременно тот и этот Парагвай, мальчонка-разносчик продавал с лотка контрабандные сигареты; /275/ присутствующие судорожно затягивались «Кентом», «Мальборо», «Кэмелом». В Асунсьоне представители скудного среднего класса пьют не парагвайскую тростниковую водку, а виски «Баллантайн». На улице можно увидеть последние модели роскошных автомобилей американского или европейского производства, приобретенных контрабандным путем или ввезенных в страну с оплатой ничтожной таможенной пошлины; по тем же улицам тащатся повозки, запряженные волами, которые везут фрукты на рынок. Крестьяне пашут деревянной сохой. А по городу ходят такси «импала-70». Стреснер говорит, что контрабанда — это «плата за мир»: якобы вместо того, чтобы заниматься заговорами, генералы набивают себе карманы. А промышленность, разумеется, погибает в младенческом возрасте. Государство игнорирует свой же декрет, по которому изделиям национального производства должен отдаваться приоритет в государственных закупках. Единственным достижением национальной индустрии, которым может гордиться правительство, является производство кока-колы, пепси-колы и фруктовых соков, налаженное американцами в 1966 г. как вклад в развитие парагвайской экономики.

Государство заявляет, что будет непосредственно вмешиваться в создание предприятий лишь в тех случаях, «когда частный сектор не проявит заинтересованности»[48], а Центральный банк Парагвая сообщил Международному валютному фонду, что «принял решение придерживаться принципа свободной торговли и отменить ограничения для валютных сделок и торговых операций»; специальная брошюра, изданная министерством промышленности и торговли, информирует деловые круги о том, что страна предоставляет «очень выгодные концессии иностранному капиталу». Заграничные фирмы освобождены от уплаты налогов и таможенных пошлин «с целью создания благоприятного климата для капиталовложений». Уже через год после создания своего филиала в Асунсьоне нью-йоркский «Нэшнл сити бэнк» полностью возместил вложенный капитал. Иностранные банки, безраздельно владея всеми вкладами, предоставляют Парагваю под заклад национального суверенитета внешние займы, которые еще больше уродуют экономику страны. В сельской местности /276/ 1,5% землевладельцев располагают 90% всех освоенных земель, при этом под сельскохозяйственные культуры занято менее 2% территории страны. Официальный план освоения земель в треугольнике Каагуасу сулит голодающим крестьянам скорее гибель, нежели процветание[49].

Тройственный союз продолжает одерживать победу за победой. Литейные заводы в Ибикуй, где делались пушки, защищавшие родину от агрессоров, были построены на территории, которая теперь называется «Мина-куэ», что на гуарани означает «Здесь была шахта». Здесь, среди болот, над которыми тучами роятся москиты, рядом с развалинами стен до сих пор виден фундамент фабричной трубы, взорванной 100 лет назад захватчиками, и груды изъеденного ржавчиной железа — вот все, что осталось от оборудования. Неподалеку живет несколько оборванных крестьян, понятия не имеющих, от какой такой войны остались эти руины. Однако они рассказывают, что иногда по ночам оттуда доносится шум машин, грохот кузнечных молотов, пушечные выстрелы и вопли солдат.