Диверсия [= Федеральное дело] - Ильин Андрей. Страница 63

— Где боком не протиснешься?

— Ну вон там, где поворот за дом. Как к мусорным бакам идти.

— И утром было не протиснуться? Опять, поди, испачкались?

— Утром? Нет, утром не испачкалась. Их утром не было.

— А вечером были?

— Вечером были.

— Когда вы мусор выносили?

— Точно. Когда мусор выносила. Там и так узко, а тут еще ведро…

— Во сколько это примерно?

— А вот как раз перерыв был между сериалами. Тем, который по первому каналу, и тем, который по второму. Я как раз успела…

— А говорите, ничего не видели.

— Так я думала, чего серьезного, а это всего только машины. Они здесь всегда десятками стоят. Ни пройдешь нормально, ни…

Это был не первый и не единственный свидетель по делу. Я обошел еще сто шестьдесят пять квартир. И еще в двенадцати получил подтверждение своим подозрениям. В отношении тех двух легковушек. У кого-то возле их колес подняла ножку любимая собачка. У кого-то закатили под днище мячик дети. Кто-то задел вскользь дверцу авоськой с кефиром. Кто-то просто обратил внимание на две упершиеся бампер в бампер легковушки.

Значит, две машины. «Жигуль» последних моделей красного цвета. С игрушкой в форме растопыренной пятерни на заднем стекле. И белая «Волга». И, что характерно, никто из жильцов или их гостей в это время к дому на машине не подъезжал и уезжать не собирался. То есть машины стояли просто так. Без определенной цели. Постояли и уехали:

Это была первая полезная информация.

Потом я закинул невод глубже. Опросил жильцов еще десяти ближайших кварталов. Здесь, на периферии места происшествия, улов был пожиже. Но был. В удалении двух домов в означенный промежуток времени на тротуаре возле подъезда стояла еще одна машина. А в подъезд тоже никто не заходил.

Но самое главное, минимум четыре человека — кто из окна, кто с соседнего тротуара — видели трех молодых людей, несущих какие-то коробки.

— Такие здоровые, из-под телевизора?

— Нет, поменьше, прямоугольные, приплюснутые.

— Размером с небольшой чемодан?

— Точно. С чемодан. Похоже, компьютеры.

— А номера на машинах не помните?

— Нет, не помним.

— Ну хоть одну цифру?

— Одну помню. Семь. Точно — семь. Семь и еще один. Как раз сегодня семнадцатое число и цифра семнадцать. И квартира у меня семнадцатая…

— Нет, семнадцать не помню. Тринадцать было. Чертова дюжина. Как на моем «Москвиче». Я на нем по той причине два раза в аварию влетал. Уж думаю, сменить номер, что ли…

Итого три машины: «Волга», двое «Жигулей», приблизительные номера, игрушки на ветровых стеклах и другие второстепенные детали. А говорил, следов нет! А это что? Дырка от съеденного бублика?

В ГАИ очень милый майор за очень дополнительное вознаграждение посочувствовал моему рассказу о злостном одновременном наезде на мою новую иномарку трех раздолбанных отечественных легковух и пожаловал меня полусотней адресов автовладельцев со схожими марками и номерами.

Каждый адрес я проверил. Издалека. С помощью бинокля. Большинство машин отсеялись по второстепенным признакам — цвету, оформлению салона и облику владельцев. Остались те, которые были нужны. Я их так и засек — белую «Волгу» и красные «Жигули», милой идущей друг за дружкой парой. К которой, чуть позже, добавился еще один разыскиваемый мною «кавалер». Еще один синий «Жигуль».

Все остальное труда не составило. На каждую из машин я налепил по радиомаячку и, сопровождая их на одолженных у ротозеев автомобилях, установил все адреса, по которым они разъезжали. Таких оказалось немало: от роскошных гостиниц, от банковских офисов — до стоящих на окраинах покосившихся коммерческих киосков. Но по-настоящему перспективным был только один. К нему сходились нити всех автомобильных маршрутов. С него они начинались и им заканчивались. Этот адрес был средоточием, центром жизни разъезжавших по городу автовладельцев. Он был их штаб-квартирой.

Туда, уверен, и ушли наши компьютеры. Туда, за ними, и следовало идти мне.

С помощью все тех же перьевых ручек, ластиков, общедоступной бытовой и аптечной химии и преподанных в учебке навыков подделки документов я изготовил очередные липовые корочки и пошел в жилищные тресты.

— Инспектор горархитектурнадзора. Как у вас обстоят дела с состоянием крыш?

— Хорошо обстоят. Жильцы не жалуются. Значит, не протекают.

— Как давно вы их обсчитывали?

— Кого? Жильцов?

— Крыши.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Прочность несущих балок, усталость опорного крепежа, деформации кровельного материала, синусоиды углов стояния…

Работники треста вжимали головы в плечи.

— А разве это нужно было делать?

— А как же иначе! Вы что, не в курсе? Каждые десять календарных лет! А в домах постройки середины пятидесятых годов каждое пятилетие. Согласно инструкции Всеросархитектсоюза. В противном случае может произойти деформирование и обрушивание чердачных конструкций. С человеческими жертвами. Как было в Вологде. И Симферополе.

Когда вы последний раз проводили подобные обследования? Где копия экспертного заключения? Где разрешение на эксплуатацию крыш и чердачных слуховых окон?

— Мы не можем вот так сразу сказать. Мы поищем. Наверное, где-то есть. Раз должны быть…

— Ищите. И обязательно найдите. А мне пока обеспечьте фронт экспортно-исследовательских работ.

— Как это?

— Дайте планы домов, ключи от чердаков и крыш, предупредите дворников и лифтеров…

Вот это в первую очередь мне и нужно было — предупредить о моем присутствии на крышах и чердаках исполнительных работников жилтрестов. Замки я мог открыть и сам. А вот аргументировать свое лазанье по «господствующим высоткам» окрестных домов мог только посредством выполнения каких-то официальных работ. Работ прикрытия. Хоть даже просчета синусоид углов стояния чердачных балок относительно поправок местного магнитного склонения в момент полуденного солнцестояния. Главное, чтобы я был не посторонним, а официальным, при исполнении малопонятных служебных обязанностей лицом. Лицом вне всяких подозрений.

— Да, и выделите в мое распоряжение дворника, чтобы внес наверх научную аппаратуру. Это не мое дело. Это входит в обязанности жэка. Согласно инструкции Главархитектчердакнадзора…

И бедный, отлученный от метлы дворник, матерясь, потея и сожалея о своей жизни, втаскивал на верхние этажи чемоданы с «научным оборудованием»

— Ну спасибо, почтеннейший. На сегодня можешь быть свободным. И вот еще что. На, получи персонально от меня, — и я всовывал в мозолистые пальцы уличного пролетария деньги на «чай». Ну, тот, который сорокаградусной крепости. Заслужил.

Чаевые гарантировали мне отсутствие соглядатая по меньшей мере до завтрашнего утра.

— А как насчет обратно снести? — любопытствовал дворник, прикидывая в уме перспективные финансовые возможности научно-чердачного работника.

— Завтра, любезнейший. Завтра. Мне тут очень потрудиться надобно. Сам понимать должен — котангенсы не терпят суеты.

На очищенном от посторонних дворников чердаке я смонтировал обычную визуально-звуковую следящую аппаратуру. Ничего сверхоригинального, ничего из того, что нельзя было бы купить за деньги. За немалые деньги.

Я обложил интересный мне дом со всех сторон, как егеря медвежью берлогу. В каждую щель я просунул свои уши. И… не услышал ничего интересного. Кроме обычных, изрядно сдобренных матом и «феней» разговоров насчет того, что кто-то кому-то что-то недодал, кому-то включили счетчик, а кто-то попытался влезть не в свою кормушку, за что и поплатился.

Неужели это просто уголовники? Просто уголовники, заметившие вносимые в подъезд коробки с аппаратурой и тут же нагрянувшие за добычей? И убившие попытавшегося им помешать владельца? Убившие Александра Анатольевича?

Неужели все так просто?

Что-то не верится.

Я усилил визуальное наблюдение — отследил каждое окно и каждую дверь, зафиксировал всех входящих и выходящих людей. Научился узнавать их по внешнему виду, по походке и манере одеваться.