Игра на вылет [= Секретная операция] - Ильин Андрей. Страница 5

Его разведывательный прием оказался до смешного прост. Он просматривал колонки объявлений и отчеркивал те, в которых упоминались военные. Скажем: «Командир эскадрона 207-го драгунского полка капитан П. сегодня в час пополудни венчался с мещанкой М. в местной церкви. На венчании присутствовали командир полка С. и прочие (А,Б,В,Г,Д) офицеры». А,Б,В,Г,Д вместе с командиром полка С. и виновником торжества П. вносились в специальную, накладываемую на географическую карту схему. Так постепенно карта страны заполнялась квадратиками полков, дивизий, эскадронов, армий с мелко проставленными в них фамилиями командиров. Журналист в газетах прочитал то, что в полном объеме знал только верховный главнокомандующий! На перетасовку войск и командиров той стране понадобилось несколько месяцев и намного порядков больше, чем заплатил журналисту противник, средств. В итоге война была отложена больше чем на год.

Как не воспользоваться таким опытом! Как не почитать на нежданно выпавшем досуге газетки! Правда, читать мне их придется не как обывателю, не в охотку, не от последней страницы к первой, не от завлекательного криминала к скучной политике, а по особым, преподанным в Учебке правилам, вылущивая из шелухи сотен бесполезных статей, заметок и сообщений интересную мне суть.

В первую очередь рассортируем прессу по принадлежности. Печать слишком важный рычаг власти, чтобы не принадлежать никому. Каждый печатный рупор трубит по чьим-то нотам. В вольные импровизации я давно уже не верю. Игру от сиюминутного настроения может себе позволить разве только редактор жэковской стенгазеты или подобный ей печатный орган с разовым тиражом два с половиной экземпляра. Все прочие дудят на заказ, не всегда явный, но всегда хорошо оплаченный — деньгами, положением, званиями, должностями, душевным комфортом — не суть важно. Короче, по пословице, насчет тех, кто платит и кто заказывает музыку. Характер этой музыки меня в данный момент и интересует. Вкусы, они разные бывают. Кому-то по душе военные марши, кому-то национальные, а кому-то чужестранные мелодии. Уловил мелодию — значит, возможно, удастся мне за парадным блеском трубы разглядеть уши не стремящегося выходить на публику дирижера.

Бывшая областная газета. Наибольший тираж, близость к власти, прекрасная, еще с тех самых времен, приспособляемость к внешним обстоятельствам. Идеальный барометр изменения политического климата.

Отлистаем подшивку месяцев на двенадцать назад. Разведем статьи по полюсам. Негатив — позитив. На полутона внимания обращать не будем. Полутона — это греющие душу обывателя эмоции. Я — профессионал, меня интересуют факты.

Июнь, июль, август, сентябрь, октябрь. Примерный паритет. Баланс интересов. Ноябрь — явное преобладание негатива. Это понятно-в декабре в исполнительной власти произошли перестановки: одних выдвинули, других задвинули. В ноябре, в том числе и с помощью печати, под неугодных рыли ловчие ямы. Городская, две районные и две молодежные газеты подпевали в унисон областной. Похоже, они вдут в одной сцепке. Голоса двух прикармливаемых будущими жертвами второстепенных газетенок услышаны не были. Намеченные жертвы загнали и растерзали. Это все мелочи — борьба за власть на местах. К центру она отношения не имеет. Соответственно не стоит обращать внимания на возмущенные письма с мест. Вряд ли они объективно отображают настроение народных масс. У умного редактора в портфеле всегда отыщется равное количество откликов и «за» и «против», придержанных до лучших времен. Какую подборку требуется — такую и выдаст.

Март, апрель — вхождение во власть новых правителей и, естественно, более миролюбивый тон прессы.

Май — снова равновесие. Власть закрепилась, можно позволить более объективное освещение событий.

Июнь, июль. Пора отпусков, снижение политической активности. Затишье. И вдруг, что это — явное преобладание негатива. Непонятно. Начальственные кресла разобраны, позиции определены, никаких незапланированных событий не предвидится. И тем не менее: повышение цен, невыплаты зарплат, снижение жизненного уровня, разгул преступности — полный комплект. А другие газеты? Убийство, изнасилование, отсутствие денег на ремонт теплоцентрали, пикет пенсионеров на площади. Все то же самое. Что же это происходит? Новые правители пилят сук, на котором сами же сидят? Раньше понятно: было плохо, потому что у руля стояли не те. Но сейчас-то те! И все равно плохо?

Очень странно. Правда, подача негатива мягкая, ненавязчивая, сразу, если не отсматривать все газеты, все статьи подряд, если не разводить их по позициям: черное — направо, белое — налево, — ничего не углядишь. А если разводить, то, пожалуй что, 40-процентный перехлест получится. Сорокапроцентный!

Отчего такой всплеск? Может, я чего в политике центра не углядел? Не перелистать ли центральную прессу? Ну-ка. Негатив — позитив. Право — лево. Что получается? Равновесие. Пожалуй, даже некоторый перебор в сторону покоя.

А у меня, значит, черные тона. Где же раньше были мои глаза? Как я в собственном доме не углядел таких, почти революционных, изменений? Конечно, можно отговориться отсутствием на вверенных мне территориях каких-либо подозрительных событий, на нехватку времени, не позволяющую мне просто так, за здорово живешь, отсматривать в течение нескольких дней, в ущерб оперативной работе, пухлые подшивки газет, наконец, на отсутствие соответствующего приказа. Отговориться можно. Отговариваться все мы непревзойденные мастера, а вот простить себе промашку, нет, нельзя.

Что значит не было событий? Не было — значит, будут. И, похоже, очень скоро. Такие диспропорции в прессе просто так не возникают. Они — как свечение зарниц перед землетрясением. Замигали всполохи на небе — жди скорой катастрофы. А в том, что ты не заметил, не понял, не распознал предупреждения, — только твоя вина и беда. Тебе — не кому-нибудь — погибать под обломками обрушившегося здания.

Наверное, можно в этой ситуации извинить невнимательность простому смертному, но только не мне, профессионалу. На то я здесь и поставлен, чтобы улавливать мельчайшие изменения в политическом климате. А я бурю в упор не распознал! Позор! И что теперь делать? То, что делают разведчики всего мира, — копать, словно крот, вглубь. В моем случае вглубь — это ввысь. Если здесь кто-нибудь и располагает какой-нибудь информацией, то только люди власти. А власть — это не только кресла, но еще, как было во все времена, родственные и клановые связи, покровители и деньги, точнее, большие, еще точнее, очень большие деньги. К ним мне за разъяснением своих подозрений и идти.

Но идти — это не значит одеваться франтом, шагать по улицам, звонить в известные двери и, к примеру, представившись корреспондентом «Дейли телеграф», спрашивать: «Как жизнь, что новенького слышно и как вообще в целом политический климат? Бури, осадков, заморозков не обещает?» Точнее, спрашивать я могу, корреспондента «Дейли телеграф» в дверь сразу не попрут, но и правды не скажут — будут поить водкой, жать руку, улыбаться и радостно орать: «О'кей! Йес!» И тут О'кей, и здесь О'кей, кругом сплошной О'кей и вери гуд. Короче, зае…сь! Но это вам не понять, это непереводимо, это по-русски.

Работа у них такая, что правду на виду держать не резон, себе дороже выйдет. Правда их, как в сказке, за семью дверями, за семью замками, за семью печатями хоронится, и та на поверку выходит ложью. Только у меня, если честно, к тем дверям да замкам давно отмычки подобраны.

Нет, мне не требовалось лазить по сейфам и красть документы с грифом «совершенно секретно» или выколачивать необходимые показания кулачными методами. Мне довольно было ремонтировать телефоны и электророзетки, клеить обои, продувать батареи, выносить урны, подносить и убирать напитки. И все это, заметьте, чужими руками. В результате всех этих визитов на телефонах, батареях, подстаканниках и урнах остаются микроскопические, почти незаметные, но исправно работающие микрофоны.

Причем тех телефонистов, уборщиц, сантехников, референтов и прочую обслугу высоких кабинетов я опять-таки не стремлюсь склонить, как это любят показывать в шпионских фильмах, с помощью подкупа, шантажа и угроз к сотрудничеству. Вербовка — это крайнее в нашем деле средство. Именно на вербовке спецы сгорают чаще всего. А вдруг этот неприметный электрик, кроме основных обязанностей — вкручивать лампочки, — заодно исполняет охранно-контрразведывательные функции и для того и бродит с пассатижами по секретным кабинетам чтобы любопытствующих простачков вроде меня на себя, как на живца, отлавливать. Может, у этого электрика звание полковника Безопасности?