Черная книга - Эренбург Илья Григорьевич. Страница 71

Мистеру Вишнет Оранж, США

31 июля 1942

Моему Мошкеле и всем моим дорогим!

25 июля у нас произошла ужасная резня, как и во всех других городах. Массовое убийство. Осталось 350 человек. 850 погибли от рук убийц черной смертью. Как щенков бросали в нужники, детей живых бросали в ямы. Много писать не буду. Я думаю, что кто-нибудь случайно уцелеет, он расскажет о наших мучениях и о нашем кровавом конце. Нам пока удалось спастись... но насколько? Мы каждый день ждем смерти и оплакиваем близких. Твоих, Мошкеле, уже нет. Но я им завидую. Кончаю, невозможно писать и не могу передать наших мучений. Будьте здоровы все. Единственное, что вы можете для нас сделать — это отомстить нашим убийцам. Мы кричим вам: отомстите! Целую вас крепко, крепко. Прощаюсь со всеми вами перед нашей смертью.

(приписка)

Дорогой отец! Прощаюсь с тобой перед смертью. Нам очень хочется жить, но пропало — не дают! Я так этой смерти боюсь, потому что малых детей бросают живыми в могилы. Прощайте навсегда. Целую тебя крепко, крепко.

Поцелуй от Г.

Твоя И [37]

СЕМЬЯ ТЕМЧИНЫХ ИЗ СЛУЦКА.

(Отрывки из писем, полученных летчиком Ефимом Темчиным). Подготовил к печати О. Савич.

1

27.IX. 1944 г.

Здравствуй, Ефим. Зайдя в горсовет, я нашел твое письмо, адресованное туда, с запросом о твоей семье. Сообщаю тебе, как воину, у которого сердце крепкое, что твоих, которые остались здесь, как и моих, в живых нет. О тебе слыхал, что ты совершил большие боевые дела. Я всегда знал, что ты будешь таким.

Твой товарищ детства Анатолий Потехин.

2

2.X.1944 г.

Здравствуй, дорогой и единственный брат мой Ефим! Наконец-то я нашел из всей семьи одного дорогого и близкого мне человека. Но рана в моей душе никогда не заживет. Ты и больше никто, знаешь, как я любил и уважал нашу семью, как мать часто плакала о нас. А теперь никого уже нет в живых. Ефим, ты не можешь себе представить, как мне жаль мать, отца, Пинхоса, Фрейду, Нехаму и Розу. Я еще никак не могу узнать судьбу Мани.

В последний раз я видел родных в 1941 г., 22 июня, в 10 часов утра. А ты их не видел еще больше, ты ведь уехал учиться. Я с ними простился и уехал на фронт. 24 июня мы вступили в бой. 26 августа я был тяжело ранен под Черниговом. Восемь месяцев пролежал в госпиталях. Потом опять пошел на фронт и снова был тяжело ранен. Теперь нахожусь в Литве в нестроевой части. Я все время старался узнать что-нибудь о семье, но безрезультатно. Семья у меня всегда в уме, вспоминал ее, когда вставал, когда садился кушать, когда ложился спать. Но к тому удару, который я получил, когда пришло письмо о судьбе семьи, я был подготовлен, ибо я видел, что немцы делали с евреями. В Каунасе они расстреляли и сожгли 65000 евреев. Я видел после освобождения города, как вытаскивали обгорелые трупы людей. Ефим, нужно взять себя в руки и быть человеком. Я тебя прошу, возьми себя в руки. Ты сам знаешь, как я любил семью. Когда мы были дома, я как старший работал больше всех и помогал семье, потому что я любил семью и особенно мать. Ибо мать, это самое родное и близкое, что есть в твоей жизни. Я так работал, потому что я жалел мать. Ефим, ох, как жалко, что у нас нет ни одной фотокарточки нашей семьи, даже не будет на что посмотреть, чтобы вспомнить ее. Ефим, еще раз буду просить тебя взять себя в руки и быть человеком. Ты не обижайся, что я так тебе пишу, но кроме тебя у меня больше никого нет. Ты для меня большое счастье.

Твой брат Лейзер.

3

(Письмо, приложенное к предыдущему)

29.VIII.1944 г.

Здравствуй, Лейзер! Отвечаю тебе обо всем происшедшем в Слуцке. Твой отец был сделан мастером на красильном пункте как спец. Потом немцы его арестовали и привезли домой для обыска. Он был еще жив. Дома они забрали все, что им понравилось. Спустя четыре дня я услышал, что он убит. Матери не говорили, а она все выходила на улицу, ходила по городу, надеялась как-нибудь увидеть отца. У всех евреев отобрали коров. С малыми детьми твоими стало очень трудно. В начале октября образовалось гетто, куда стали вселять всех евреев. Сперва было одно гетто, потом стало два — Полевое, за городом, и Городское, где жили евреи, которые работали. В Городском жить было немного легче, ходили на работу и потихоньку могли достать кое-что из продуктов и продавать свои вещи. В Полевом было строже, и в город не выпускали. Твои попали в Полевое, потому что работать мог один Пинхос, хотя и он был очень молод, но у него тогда работы не было. Полевое гетто скоро стали расстреливать, обыкновенно это было по понедельникам и субботам, так машины 2-3-4 вывозили под Безверховичи в лес. Пинхосу удалось сделаться рабочим, и он убежал из первой партии приговоренных к расстрелу. Он был переведен со всей семьей в Городское гетто, где и оставался до последнего момента, то есть до 8 февраля 1943 года, когда Городское гетто было полностью уничтожено. А Полевое было уничтожено в марте 1942 года. При переезде из Полевого в Городское гетто немцы забрали у них много вещей. Я помогал твоим, они заходили ко мне, раз, а то и два раза в неделю. Но что я мог сделать, я работал учителем и получал 350 рублей в месяц, а кило сала стоило 500-600 и дошло до 1000-1100. Они продали швейную машину, велосипед, часы. А Мани и сейчас нет. Она, убежав с машины, которая везла ее на расстрел, пришла ко мне с плачем. Я снабдил ее кое-чем, и она ушла в лес.

Твой сосед Сулковский.

4

20.Х.1944 г.

Дорогой друг Ефим! Я скрывался в городе, но на моих глазах произошло несколько еврейских погромов. Твоего отца немцы расстреляли до погромов. Во время погромов мы несколько раз прятались вместе с Пинхосом. Твоя мать с Маней и со всеми маленькими тоже пряталась с нами. Передать эту трагедию очень трудно. Мне было легче, я был один. В начале 1942 года я ушел в партизаны. Пинхос решил остаться из-за семьи: без него, работающего, их всех расстреляли бы. Я партизанил до июля 1944 г., был заместителем командира отряда.

Твой Сеня.

5

28.Х.1944 г.

Здравствуй, Ефим! Я только что приехал из Слуцка, где был в отпуску. Слуцк почти весь спален, осталось несколько домов на острове, на Рейчанах и на Володарской улице. Отец был расстрелян в августе 1941 г. в Монаховом саду. Перед тем как расстрелять, над ним издевались, выломали ему руки и ноги и в таком виде привезли домой на обыск. Мать, Пинхос, Фрейда, Роза и Нехама расстреляны в феврале 1943 г. в Мехортах. Роза, когда ее грузили на машину, хотела убежать, но ее ранили в ноги, девочка упала, ее бросили в машину, она истекала кровью, мать держала ее на руках. Все это рассказали мне очевидцы. В Слуцке было расстреляно больше 20000 мирных жителей. Ефим, страшно смотреть, что сделали немцы из Слуцка, и слышать, что они делали с людьми. Ужас один. А Маня жива! Она в Пинске. Она спрыгнула с машины и убежала, была в партизанах. Я ей написал и посылаю тебе ее адрес.

Твой брат Лейзер.

6

28. X.1944 г.

Здравствуй, дорогой и горячо любимый брат Фима! Сегодня у меня такой праздник, какого еще не было в моей короткой жизни. Я получила письмо от Лейзера и узнала, что вы оба живы!

Когда пришел проклятый немец, мы все жили вместе, даже помогали тете Соне. С нами был папа. Папа не хотел идти работать у немцев, но его заставили, потому что он был единственным специалистом по засолке овощей. Он мало работал. Узнали, что он работал при советской власти, и его арестовали. 26 июля, в субботу, его привели домой. Он был избит. У него были переломаны руки и ноги. Я его видела. Мама просила и молила, ничто не помогало. Нас ограбили, все забрали, отца увезли. Мать с ним попрощалась, поцеловалась. Его последние слова были: ”Воспитывай детей, меня убьют”.