Зона особого внимания - Алтынов Сергей Евгеньевич. Страница 12
– Ничего, ты только не боись. А узнать надо. Мы поможем тебе общак сохранить в лучшем виде, Маршал до этого не додумается.
– А как?
– А это пока тебе рано знать. Скажу только, что все будет по закону. Есть такой банк в Москве, он вполне законный, вроде частный, везде прописан, налоги платит – по уму, само собой. А в натуре он наш, понял? Деньги в нем наши, банкир наш, охрана наша. А вывеска, ты ее видал, в Москве у него десятка два отделений, не меньше. Там общак будет не только лежать в полной сохранности, его еще менты от гоп-стопа охранять будут, и прибыль от него пойдет. А распоряжаться своей частью будешь ты. Понял?
– Ловко. – Молодой глядел ошарашенно. – А ну как я приду распоряжаться, а мне скажут: вас тут не стояло, ходи мимо, Вася. Как я буду права качать? Бумажки показывать?
Старший славянин в душе усмехнулся, зришь в корень, бригадир, хоть и молодой, однако виду не подал, сыграв возмущение:
– Не боись, говорю. Что ты такой темный? Есть разные способы. Ты оглянись, кто сейчас капусту в матрасе держит? Спроси у Ильдара, он тебе разъяснит. Сам-то он давно свои финансы в верный банк пристроил и работает с ним вполне культурно. Дебет, кредит, авизо, провизо. Слыхал такие слова? Если не слыхал, пусть Ильдар будет казначеем, он справится. А ты – воинский начальник. Ты как?
– Еще чего! Если такая игра пойдет, я ваще карты брошу, понял? – Податливый вроде молодой вдруг глянул серым волком, старший понял: насчет Ильдара он ввернул «в цвет».
– Да не заводись, это я так, я же понимаю, что свои «башли» только дурак чужому дяде отдаст. Потом мы это подробно обговорим, сам увидишь, дело верное, без балды. А ты пока держи нос по ветру, чтобы мимо носа не уплыло. Понял?
– Понял. Пока я не буду знать точно, что я хозяин капусты…
– Ладно, хватит. Никто тебя заставлять не будет. Сам поймешь свою выгоду, еще просить будешь. Все, заканчиваем, мне пора.
– Вот еще что. Спела мне тут одна птичка, что будут лихие люди брать ювелирный на Покровке, ну, знаешь, этой зимой открылся… Там, между прочим, ваш брат менты в охране, так их наметили в расход…
– Стоп. Давай конкретно: кто, когда, каким образом, как зовут птичку…
– Да ничего толком неизвестно, ты что думаешь, такие вещи в Думе обсуждают и по ящику транслируют? Пацаны из Подмосковья, из местами примороженных. Наметили вроде на эту пятницу вечером. В охране у них свои, может, один, а может, и больше. Все, больше ничего не знаю, и как звать птичку, давно забыл. Ты сечешь, что я себе уже петлю на шею надел и веревку тебе в руку всунул? Меня спалить можешь, как два пальца обмочить, если этим пением распорядишься неумело, понял?
– Ну не хами, дорогой, я не пальцем деланный и не вчера на свет вылез. Какой-то ты нервный стал. Не дергайся, все будет путем. Все, время вышло, мне пора. Ты уверен, тут все чисто? – старший указал глазами на детали интерьера.
– Сто процентов. «Бабушка», в смысле хозяин, – наш человек, я пришел раньше, он при мне все кругом еще раз проверил насчет жучков. А снаружи ребята смотрят. «Бабушка» гарантирует полный интим!
– Ну, будь здоров. Привет «бабушке». Связь как обычно.
Старший подхватил «дипломат» и степенно прошествовал к выходу.
– … «Бабушка» гарантирует полный интим!
На экране японского телевизора нерезко обозначились старший и молодой. Запись была сделана нечетко, да и видеосистема оставляла желать лучшего, но суть происходящего сомнений не вызывала.
– Ну будь здоров. Привет «бабушке». Связь как обычно…
– Все, Михаил Петрович, – крепкий, поджарый парень остановил видеозапись. – Отмотать назад? – спросил он у сидевшего рядом майора Каменева.
– Не надо, Сережа. Все и так ясно. Ты молодец, похоже, они ничего не почуяли. – Майор поднялся с кресла, расправил плечи и размял кисти рук. – Вот видишь, недаром мы водили этого молодого. А представителя доблестной и краснознаменной «таможни» узнал?
– Нет, – Сергей пожал плечами. – Хотя где-то я уже видел его. По-моему, он не из наших. И не из угрозыска. Может из ОБЭП? [10]
– Нет, Сережа, не ОБЭП. – Михаил Петрович задумчиво разглядывал тени на потолке. – Это подполковник Гущин, референт по особым поручениям из министерства!
– Точно! – вспомнил Сергей. – В министерстве я его и видел! Несколько раз. Неприятный тип, надо сказать.
– Вот что, лейтенант, – Каменев перешел на официальный тон, – про эту запись ни в каких бумагах не упоминать категорически! Пусть пока полежит у меня в сейфе. Всю свою активность прекрати, отдохни, посиди на бюллетене.
– Они вроде серьезное мочилово затевают, – попытался возразить Сергей. – А потом этот канал… – он повторил жест старшего славянина из видеозаписи, подняв указательный палец к потолку.
– В том-то и дело, – остановил его Михаил Петрович. – Тут пока все непонятно, поэтому и молчи, как рыба, понял? Никому! А я завтра пойду к руководству. Похоже, дело серьезней некуда. Ясно?
– Так точно, господин майор! – Сергей по-военному вытянулся перед старшим по званию.
– Свободен, лейтенант. Отдыхай. Ты сделал большое дело.
Вечером Каменев и Громов «смотрели кино» на квартире у полковника.
– Ты тоже думаешь, что это Гущин? – не отрывая взгляда от лица товарища, негромко спросил Михаил Петрович.
– Гущин, сволочь, – подтвердил полковник. – Если это начало войны, без него не обошлось. Сам под капот, понятно, не лазил, кишка тонка, но устроить провокацию для него как два пальца обмочить, я его давно знаю, подлец, трус и карьерист. Его же в 1989-м едва под суд не отдали: сфабриковал дело против молодых ребят, чуть под высшую меру не подвел невиновных. Ну, из органов его тогда выперли, а в 1991-м на демократической волне восстановили. Причем в аппарате министерства! Он – «шестерка» у крупных «тузов», на них и пашет 24 часа в сутки!
– Тогда нам его не взять, – подытожил Каменев. – Я понимаю, даже видеозапись не поможет…
– Скажут, фальшивка, подделка, видеомонтаж… Хотя и отмолчаться в тряпочку нельзя, тут все слишком серьезно, дело ведь не в Гущине. Он – «шестерка» для грязных дел, такие долго не живут, дурак он, сам бы мог догадаться. Рано или поздно «высокие стороны» начнут зачищать концы, тут ему и крышка, либо те позаботятся, либо другие, либо сам его «отец родной» решит, что эта карта отыграла. Короче, Миша, скажу тебе вот что. – Полковник на мгновение задумался. – Дело об иномарках я с тебя снимаю, – голос Громова зазвучал увереннее. – И… – он выдержал паузу, – действуй на свое усмотрение! Наша цель – распознать вот этого его «отца родного», который в нашей Конторе завелся. Пока только распознать, большее нам не по зубам. Попробую прояснить, с кем это Гущин так хорошо «дружит» внутри министерства, а ты к нему не приближайся, я имею в виду, конечно, не тебя самого, а твоих людей. Сомов уже мелькал, его теперь на этой работе полгода нельзя использовать, а других у тебя нет. Работай понемногу по его контактам – кавказцу и славянину, но на цыпочках, не спугни. Каждый день по возможности докладывай мне. В случае чего постараюсь прикрыть…
В кабинет одного из замов министра, генерал-лейтенанта милиции Геннадия Ивановича С., вошел его старинный приятель (еще с юрфака) и подчиненный подполковник внутренней службы Андрей Гущин, референт по особым поручениям. Но сегодня старые товарищи были сдержанны и немногословны.
– Геннадий Иванович, все в порядке, встреча с агентами прошла нормально, вернее, блестяще, как говорится, на ловца и зверь бежит, я даже не ожидал, они сами поставили все вопросы, теперь сценарий можно разыгрывать по максимальному варианту. – Гущин уселся в кресле напротив генерала.