Его прикосновение - Бранден Ли. Страница 30

— Такое предложение, какое было сделано мне, отклонил бы лишь сумасшедший.

— Ну, я все же думаю, что дело не только в вашей работе. Наверное, папа тоже имеет какое-то отношение к вашему решению уехать. Мне казалось, что вы счастливы в Фармвилле. Когда вы сказали, что ваше место здесь, а не там, я усомнился в вашей искренности.

— Быть счастливой где-то и считать, что там твое место, — разные вещи.

— Папа скучает по вас. — Престон помолчал и немного погодя добавил: — Вы — единственная женщина, с которой он проводил время после того, как умерла мама.

— Брось, Престон. Твой отец часто уезжает из Фармвилла, и когда он бывает в Вашингтоне, представляю, как они оттягиваются с Сетом. У того от женщин точно отбою нет.

Престон рассмеялся.

— Насчет дяди Сета это вы верно сказали. Всякий раз, как папа просил меня поехать с ним, она вот, — и он взглянул на Тутти, — из себя выходит. Ревнивая страшно.

Тутти швырнула в него подушкой, и если эту атаку Престон отразил, то от щипка не увернулся.

— Последний раз папа пробыл в Вашингтоне неделю. Но вы ведь знаете: мы сами заготавливаем фураж для коров на зиму. А сейчас пора заготавливать сено. Да и урожай скоро собирать. Кстати, Сэсси здорово подросла, — со смехом добавил Престон. — Вот уж строптивая скотина! Несколько раз убегала с пастбища, и мне приходилось помогать отцу загонять ее обратно.

Ни Тутти, ни Престон ничего не говорили о свадьбе.

— Натан сказал мне перед отъездом, что он не будет чинить препятствий, если вы решите пожениться, — осторожно заметила Меган.

— Не знаю, с чего это он вдруг передумал, — ответил Престон, — однако он пообещал мне, что поддержит любое мое решение. Но, — и тут Престон широко улыбнулся, — мы с Тутти решили подождать.

— Подождать? Серьезно?

Престон взял Тутти за руку и сказал:

— Она сама мне предложила повременить. Мы поговорили и решили, что так будет лучше.

— Вы заставили меня на многое посмотреть по-другому, — призналась Тутти. — Вы сама себе хозяйка, Меган, а я поняла, что становлюсь ужасно зависима от Престона. Мы оба решили, что мне надо встать на ноги. Никогда не знаешь, с чем тебе придется столкнуться в жизни, и если что-то случится с Престоном или со мной… ну, вы знаете, о чем я. Когда у Престона умерла мама, его отец остался один. И вы тоже овдовели. Вам пришлось свою жизнь строить заново.

— Да, моя хорошая, очень важно быть независимой. Но можно многое пропустить в жизни, если думать о том, что может случиться что-то плохое. И уж конечно, ни в коем случае нельзя терять человека, которого любишь.

— Вы обо мне? — спросил Престон. — Меня-то она точно не упустит. Вернее, я ее не отпущу. Тутти надо попробовать расправить крылья, но, — и тут он тихонько засмеялся, — у меня есть один секрет. Я никогда не говорил ей об этом, но я держу ее на крепком шнуре, и когда она захочет полететь, то полетит, а далеко улететь от меня не сможет. Мне стоит лишь чуть-чуть потянуть за тот невидимый шнур.

Тутти и Престон давно ушли, а Меган так и не могла уснуть. То и дело ей приходилось переворачивать подушку прохладной стороной. Ну почему она не додумалась до этого сама? Ведь невидимая нить, которой привязал ее к себе Натан Кинкейд, так никуда и не исчезла.

Уезжая в Фармвилл, Меган мечтала о переменах, и начало весны было лучшим временем для начала новой жизни. Смена сезонов. Возрождение к жизни. Впрочем, в Нью-Йорке она тоже с нетерпением ожидала смены сезона, но совсем по иным причинам. Она натянула черные колготки, заправила блузку в прямую черную юбку, накинула темно-серый жакет. Это лето выдалось особенно душным. Еще более жарким, чем прошлое, когда она вернулась сюда из Фармвилла. Она ненавидела одежду, в которой вынуждена была ходить на работу. Взяв портфель, Меган побежала на кухню, чтобы сделать последний глоток кофе перед выходом.

Проходя мимо холодильника, Меган бросила взгляд на приклеенные к нему записки. Ужин с Клайвом Кесслером. Позвонить Тутти.

Для Меган встречи с Тутти всегда были приятной эмоциональной встряской. Меган знала, что Престон собирался приехать в Нью-Йорк на несколько дней, чтобы побыть с Тутти. В Йеле у него начались каникулы. Можно было бы пригласить их в гости обоих. Теперь, когда упоминалось имя Натана, Меган почти научилась держать себя в руках, хотя неловкость все равно ощущалась. «Как только научишься искусству скорби, — говорила она себе, — ты почувствуешь, что становится легче. Ты научишься скрывать свои чувства. И в один прекрасный день проснешься и поймешь, что боли почти нет. А есть лишь смирение и воспоминания. И единственное, на что годятся эти воспоминания, — это вызывать спасительные слезы. Но и слезы будут приходить реже». А пока она все еще плакала слишком часто.

До сих пор она ясно видела тот разросшийся куст шиповника, слышала журчание ручья и голос Натана.

«Будь я на вашем месте, я не стал бы пытаться».

А еще она видела его глаза. Такие темные. Глаза, которые дразнили, смеялись, подтрунивали, угрожали и… да, любили. Он любил ее, и она об этом знала. Беда была в том, что он не захотел разделить с ней свою жизнь. Разделить с ней всего себя.

Она смирилась с возможностью однажды потерять его, как потеряла Дэна. Даже если у них все и получится. Жизнь не дает никаких гарантий. Меган научилась принимать этот факт как должное. Чего она не могла принять — так это того, что ее оставляют за дверью. Захлопывают перед ней дверь. Жить без Натана было пыткой, но жить с человеком, который не вылезает из своей скорлупы, — это настоящий ад.

«Я не стал бы пытаться».

Часы на кухне начали бить как раз в тот момент, как в гостиной зазвонил телефон. Меган уже была одной ногой на лестнице, но телефон упорно звонил. Она не выдержала и вернулась. Может, это Клайв? Хочет отменить ужин. Вот было бы здорово!

— Алло.

— Меган, это ты?

Меган быстро перевела дух, но воздуху все равно не хватало. Голова шла кругом. Перед глазами поплыли круги. Она умоляла сердце немного успокоиться.

— Натан?

— Не знал, застану ли тебя.

Она чувствовала такую слабость, что боялась уронить трубку. Боже, как она любила этот голос!

— Я уже уходила.

После краткой паузы он спросил:

— У тебя найдется минутка?

Меган слишком ясно помнила все обстоятельства того дня, когда Натан задал ей тот же вопрос. В последний день ее пребывания в Фармвилле Натан стоял, засунув по обыкновению руки в карманы, и смотрел на нее так, как будто никак не мог решить, как быть с ней. Но она, Меган, в отличие от Натана и тогда, и сейчас очень хорошо знала, чего хочет, и чувствовала то же натяжение, подобное натяжению шнура, не отпускавшего в свободный полет, удерживающего ее подле Натана.

«Мне нужна минута», — сказал он тогда.

А ей нужна была целая жизнь.

Меган перевела дух.

— Да, могу уделить тебе минуту, но не более. Такси уедет, не дождавшись меня.

Он засмеялся, и Меган обессиленно опустилась в кресло.

— Такси? Я думал, все жители Нью-Йорка по утрам, словно селедки в бочку, набиваются в подземку.

— Я — исключение, — с улыбкой сказала она.

— Мне кажется, я говорил тебе, что все еще являюсь офицером запаса?

— Нет, не говорил.

— Ну что ж, теперь сказал. Мне надо на день приехать в Норфолк, а сегодня у меня здесь встреча с адмиралом Ченси, так что я…

— Ты в Манхэттене?

Как он мог говорить с ней таким тоном, будто они расстались вчера? Меган не знала, плакать ей или смеяться.

— Когда ты возвращаешься домой с работы?

Меган была почти убеждена в том, что встречаться с ней он не хочет. И она не была готова к этой встрече.

— Около шести.

— Тогда скоро увидимся. Пока.

Меган растерянно смотрела на трубку, из которой доносились долгие гудки. Как его понимать? Что он хотел сказать, вот так, не дождавшись ответа, повесив трубку? И как Натан нашел ее? Должно быть, Перстнон дал ему ее нью-йоркский адрес и номер телефона.