Азбука для двоих (СИ) - "Ie-rey". Страница 31

— Я тогда не справился. Как и сейчас, в общем-то. Он лишь окончательно убедился, что вокал — не по моей части.

— Верно, но ему понравился твой голос всё равно.

— Считаешь, он влюбился в мой голос так же, как и ты? — с горечью уточнил Чонин.

Чондэ вместо ответа пожал плечами и тронул клавиши пальцами, роняя в тишину зала приглушённые звуки новой мелодии, а после — игру голоса.

Пожалуй, Шимаде стоило влюбиться в голос Чондэ. Чонин мог слушать пение Чондэ вечно. И мог вечно танцевать под него, чем и занялся.

Чондэ тихо засмеялся, наблюдая за лёгкими и плавными движениями танца, а затем продолжил петь — ветром в крылья Чонина.

========== - 21 - ==========

Комментарий к - 21 -

Добрый вечер, котички, снова бета вам несёт очередной кусочек :)

Ваша Бета

- 21 -

Первый день после возвращения из Японии выдался тяжёлым, потому что Чонин немного отвык от обычного распорядка. Всё-таки поездка получилась в большей степени отдыхом, чем работой или учёбой.

Чонин настолько не вписался в обычный режим, что после занятия танцами не уложился даже во все пятнадцать минут перерыва и опоздал на занятие по вокалу примерно на ту же четверть часа, не успев толком ни ополоснуться в душе, ни одеться нормально и придать себе хоть сколько-нибудь приличный вид.

Ввалился он в музыкальный класс босиком, щеголяя влажными пятнами даже на джинсах. И только под возмущённым взглядом Чондэ обнаружил, что промахнулся с пуговицами и криво застегнул насквозь мокрую и почти прозрачную рубашку, на которую ещё и капало с влажных волос.

Он честно собирался извиниться и за опоздание, и за свой вид, но не успел. Чондэ обрушил на него потоки упрёков.

— Ким Чонин, что ты себе позволяешь? Если ты хотел испытать моё терпение, то у тебя отлично получилось. Здесь не ночной клуб и даже, представь себе, не бордель. Меня не волнует, как и сколько на это уйдёт времени, но ты не зайдёшь сюда, пока не приведёшь себя в порядок! Вон! И немедленно!

— Но… — Чонин осёкся под откровенно насмешливыми взглядами однокурсников. Те бесцеремонно указывали на него и отпускали не самые приятные комментарии. Это не имело бы особого значения, если бы не шло дополнением к реакции Чондэ. Но шло. И по этой причине Чонин чувствовал себя униженным сверх меры. Он же не специально примчался вот так, чтобы выслушивать подобные оскорбления не от кого-то там, а от Чондэ. Можно подумать, Чондэ ни разу не видел его вовсе без одежды и даже возбуждённым.

— Вон! Сию же секунду! — загремел во всю мощь своего звонкого и звучного голоса Чондэ. — Мне не жмёт влепить тебе отрицательный балл, если ты так хочешь. И дверь закрой! Вернёшься только в пристойном виде!

Стиснув зубы, Чонин развернулся, вышел из класса и подчёркнуто бесшумно прикрыл за собой дверь. Он понуро спустился в холл на первом этаже корпуса, сражаясь по пути с пуговицами и застёгивая рубашку правильно. Внизу уже надел кроссовки и задержался у расписания. У него оставалась ещё история искусства — последнее занятие. Чондэ же заканчивал позже. И Чонин не намеревался возвращаться в музыкальный класс. Не сегодня уж точно. С него пока хватило, хватило настолько, что он до начала следующего занятия обдумывал ответный удар.

Вместе с Кёнсу они после занятий шли к воротам колледжа мимо стоянки — и Чонина осенило. Он бесцеремонно сунул Кёнсу сумку.

— Подержи минуту, я сейчас.

Чонин огляделся, убедился, что поблизости точно никого, рванул к маленькой машине-“японке” Чондэ и повозился, открывая крышку бака. Прикинув диаметр отверстия, на глазах у ошарашенного Кёнсу он расстегнул джинсы и высвободил член, после чего принялся отливать прямо в бак.

— С ума сошёл! — напустился на него Кёнсу, едва обрёл дар речи.

— Вовсе нет, просто некоторым полезно будет пройтись пешком. Тонус повышает.

Чонин закончил с довольной улыбкой, закрыл крышку, отступил от машины и развернулся, застёгивая джинсы в процессе. И тут же замер под донельзя заинтригованным взглядом Ча Хагёна.

— Первая ассоциация, которая у меня возникает при виде этой любопытной картины… кот нассал в ботинки в рамках личной мести за недостойное обращение с его драгоценной персоной. Полагаю, твой наставник по вокалу будет счастлив узнать, что ты разбавил ему бензин от души.

— Не волнуйтесь, он в курсе, за что и почему, — отрезал Чонин, двинулся к Кёнсу, забрал сумку и поспешил убраться подальше. Не требовалось гадать на картах, чтобы понять — Хагён непременно расскажет Чондэ об увиденном, дождётся и расскажет. Ну и пусть. Чондэ и так догадался бы.

Быть может, выходка и впрямь была хулиганской и не самой отточенной и разумной, но Чондэ заслужил. Чонину стоило бы похлеще ему отплатить, только нечем.

Чондэ позвонил сам ближе к одиннадцати, когда Чонин уже забрался на кровать и вытянулся под одеялом.

— Очень мило. Ну и на кой чёрт ты это сделал?

— Прогулка домой пешком понравилась? — ядовито уточнил всё ещё обиженный Чонин. — И ты знаешь, почему и за что.

— А вот и не знаю. Чонин, у тебя нет права приходить даже на мои занятия в неподобающем виде.

— Да чем плох мой вид? Я же не нарочно прихожу так вот! Ты прекрасно знаешь, как трудно нормально принять душ за пятнадцать минут и запрыгнуть обратно в одежду. Подумаешь, мокрый. На мне всё быстро высыхает.

— Придурок, — с тихой обречённостью подытожил Чондэ. — А мне ты что предлагаешь делать всё то время, когда ты в таком виде торчишь у меня перед глазами? Чонин, я не каменный, и мне надо вести занятие перед кучей студентов. Куда мне стояк прятать? Под фиговый листок? И ладно бы один стояк, но я даже думать связно не могу, когда ты у меня перед глазами вот так вот…

Чонин ошеломлённо пялился в стенку напротив кровати и пытался соображать. Такое ему уж точно не приходило в голову.

— То есть, ты…

— Только не говори, что даже не подумал об этом! — снова взвился Чондэ. — Ты вваливаешься с мокрыми волосами, в прозрачной от влаги рубашке или футболке, сквозь которые, чёрт бы их побрал, всё видно, ещё и босиком. Ввались ты голым, я бы чуть легче это перенёс, но так ещё хуже, чем голым, потому что фантазия непроизвольно начинает такое показывать, что я и сосредоточиться ни на чём не могу. Прости, но это вот явно не в моих силах. Я не могу вести занятие, когда ты рядом в таком виде. Вообще не могу, поймёшь ты это или нет?! Ты на себя хоть раз в зеркало смотрел? Вообще задумывался о том, что ты можешь быть ошеломляюще красивым? Если ты не успеваешь, то, пожалуйста, лучше приходи позже и выгляди полностью одетым и сухим, а не так вот… Невыносимо же. Или ты так жаждешь, чтобы я при всех громко сказал, как сильно тебя хочу?

— Это было бы…

— Чонин!

— Прости, но услышать такое намного приятнее, чем услышать твои вопли на занятии. И ты мог раньше сказать об этом, а не доводить меня до крайностей.

— Ты это так называешь? Подумать только — нассать в бак… Лучше бы ты мне ботинки обоссал.

— Я тебе не кот, и ботинки такого не выдержали бы.

— Да, Хагён сказал, ты щедро отлил.

— Выжал себя буквально досуха, очень старался.

— Гордишься собой?

Чонин прикрыл глаза, вслушиваясь в тихий смех Чондэ, а после негромко напомнил:

— Я всё ещё хочу тебя на том рояле… прямо на белой крышке.

— Господи…

— Я не виноват. Просто этот рояль…

— Он старинный. Его хотели сжечь — он сильно пострадал во время войны в Европе. Я забрал его, и мне помогли его отремонтировать и привести в надлежащий вид. Ручная работа. Таких инструментов больше нет. Уже не делают.

— Теперь я ещё больше… хочу, — едва слышно пробормотал в трубку Чонин. — Чтобы даже струны пели, когда я буду в тебе.

Чондэ сопел в трубку и героически молчал, а Чонин перевернулся на бок и тепло улыбнулся.

— Значит, ты считаешь меня красивым? Правда?

— Чонин…

— В субботу, Чондэ. Мы увидимся у тебя в субботу. И я останусь на ночь, хорошо?

— Чонин…

— Я не спрашиваю разрешения. Мы уже поговорили. Наверное, обо всём. Я просто намерен быть рядом — просто так тоже. По-настоящему. Спокойной ночи, Чондэ. — Чонин запихнул телефон под подушку и с блаженным вздохом закинул руки за голову.