Бегущий по лезвию 2 - Джетер К. В.. Страница 27

— Твои люди работают быстро. — Холден отвел взгляд от окна и посмотрел на Бейти.

— Да, настоящие специалисты. Впрочем, немудрено с такой огромной практикой.

Холден все время чувствовал непрерывную работу биомеханизмов, вживленных в его тело. Новые органы, представлявшие собой конгломерат из тефлона и различных биологически инертных сплавов, а также высокопроизводительные миниатюрные сервомоторы, соединившись вместе с его старым умершим телом, образовали, по сути, новый биомеханический вид под названием Дейв Холден. Настоящий Дейв Холден умер в той больнице еще до того, как Бейти перевез его сюда. Он умер сразу после того, как превратился в бесформенный кусок мяса, истекающий кровью вокруг дымящейся дыры, проделанной в грудной клетке его тела.

Холден положил руки на колени и смотрел на них с таким видом, будто видел впервые в жизни. «Все равно что скальпели». Не просто руки, а что-то похожее на руки. Инструмент, прошедший стерилизацию в автоклаве. Лезвие в «бегущем по лезвию». Может быть, именно поэтому он был таким хорошим специалистом в своем деле — деле выслеживания и отправки на покой различных репликантов: ему, наверное, казалось, что он просто-напросто разбирает какие-то механизмы. По эффективности он превзошел всех других блейдранеров, и тем более нытика Декарда. Он мог пройти всю Кривую и выйти с другой стороны. И вышел, как нечто… отличное от человека. До тех пор, пока этот Ковальский…

— Все еще переживаешь из-за своей неудачи? Казнишь себя за то, что был застрелен каким-то придурковатым верзилой? — Бейти практически точно прочел его мысли, словно вместо глаз имел датчики, похожие на те, что были установлены на специальном аппарате, который он использовал в своей работе при необходимости распознать репликанта. — Выкинь из головы. — Пожал плечами, улыбнулся. — А хочешь, оставь.

— Да нет… — Холден медленно покачал головой. — Просто я… удивился. — Он заметил пачку сигарет и зажигалку, которые лежали на столе между ним и Бейти. Холден никак не мог решить, принадлежат эти вещи ему или его собеседнику. — не против? — Он нагнулся и взял пачку.

На лице Бейти появилась легкая тень неудовольствия.

— Знаешь, если ты опять начнешь курить, тебе придется в два раза чаще менять свой фильтр — я имею в виду тот фильтр, что стоит у тебя внутри.

— Сигареты стоят того. — Холден откинулся на спинку стула и выпустил струю дыма, наблюдая, как он сизым облаком плывет у него над головой. Никотин, понемногу впитываясь в кровь внутри биомеханических легких, заставил его почувствовать себя более активным и уверенным, словно во все крошечные клапаны, хлюпающие внутри, влили по капельке масла для смазки. Он почувствовал себя прежним. — Точно, стоят.

— Когда как. — Бейти снова улыбался. — Ну, так что же вызвало твое удивление?

Холден отлично понимал, что должен соблюдать предельную осторожность. Чего ему сейчас хотелось больше всего, так это чтобы ему вернули его большой черный пистолет. Он уже успел заметить характерную выпуклость, свидетельствующую о наличии некоего тяжелого предмета на левом боку собеседника — все говорило о том, что у Бейти под черным кожаным пиджаком скрывалось оружие.

— Ну… — Холден внимательно оглядел покосившиеся стены сборного дома. Коллекция фотографий, вырванных из различных журналов, — обнаженные фигуры и тропические пейзажи. Все в равной степени безвкусно и постоянно шуршит на раскаленном сухом ветре, проникавшем сюда через щели. — Да ты и сам знаешь. Черт побери, где мы находимся?

— Ты что ж, не разглядел надпись над входом, когда они катили тебя сюда? Это — Центр утилизации.

— Никогда о таком не слышал.

— Разумеется, не слышал, — согласился Бейти. — Какой же это сверхсекретный полицейский объект, если каждый хрен вроде тебя будет знать о нем?

— На мой взгляд, здесь просто снимают годные узлы с разбитых полицейских машин. — Холден наклонил голову к окну и посмотрел на двор за колючим забором, заставленный разбитой техникой. — Зачем кому-то понадобилось делать из этого, столь важный секрет? — ты что, маленький? — Бейти разразился громким лающим смехом. — ты знаешь, что случится с ассигнованными бюджетом средствами, если правительству станет известно о том, что ты, вместо того чтобы покупать новый, восстанавливаешь и используешь повторно старый подвижной состав? Черт возьми, они урежут ассигнования, не дадут ни цента. А кроме того… — Бейти пожал плечами. — Сохраняя в тайне этот вид своей деятельности, здесь можно втихую проворачивать и кое-какие другие делишки. Например, запихнуть тебе внутрь новую систему «сердце — легкие». — Он ткнул указательным пальцем в грудь Холдена. — И ты должен согласиться, что эти ребята неплохо поработали.

— Предполагалось, что «работать» надо мной должны были сотрудники больницы — я имею в виду ту больницу, в которой находился до приезда сюда.

— Да, правда. — Улыбка на лице Бейти стала шире и даже немного благожелательнее. — Как я уже говорил раньше, многое зависит от того, сумеешь ли ты распознать своих настоящих друзей.

Холден некоторое время обдумывал последние слова Бейти.

— В ту больницу меня поместило Управление полиции. После того как в меня стреляли…

— Итак, значит, есть полиция… а есть и другая полиция. Держи карты ближе к орденам — если хочешь остаться в игре.

Холден, сузив глаза, пристально изучал человека, сидевшего напротив.

— Может быть, и так. Но вот любопытно… это что ж за полиция, на которую работают репликанты?

Бейти покачал головой:

— Такого не знаю. Полиция, безусловно, такими делами не занимается. Как правило, репликанты могут ждать от полиции только смертного приговора.

— Тогда что здесь делаешь ты?

— To есть? — Улыбку Бейти как ветром сдуло. — Что ты хочешь этим сказать?

— Ладно тебе. — Холден почувствовал легкое волнение, его тревожило смутное предчувствие надвигающейся опасности. — Скажи-ка мне лучше… здешний народ знает, что ты репликант? Или ты скрыл это от них?

— Я — репликант?! — Вид у Бейти был неподдельно ошарашенный, глаза его широко открылись. Он вдруг принялся хохотать, причем хохотать безудержно, так, что лицо его раскраснелось и теперь ярко выделялось на фоне торчащих светлых волос, а уголки глаз стали мокрыми от- выступивших слез. — Вот это да! — Он едва смог выдавить из себя эти слова. — Нет, это… это здорово!

Стены сборного дома ходили ходуном в такт раскатам хохота.

— И что же тебя так позабавило? — Эта его шумная веселость здорово действовала Холдену на нервы.

— Как, значит, ты думал… — Бейти откинулся на спинку металлического стула и прижал руки к груди, прилагая все усилия, чтобы заглушить свой смех. — Прости. Это все потому, что я наконец понял, о чем ты думал все это время. Что должно было твориться у тебя в голове! Могу представить себе. Так ты считаешь, что я репликант, правильно? Репликант Рой Бейти. — Он вытер глаза пальцами. — Это хорошо. Это очень хорошо, доложу я вам!

— Ты что-нибудь слышал о диверсии на Альварадо Там, где грохнулся дирижабль?

Декарду потребовалось какое-то время, чтобы осознать вопрос и подготовить подходящий ответ. Голос был тверд и звучал откуда-то сзади — совсем близко. Декард прислонился спиной к стенке лифта в ожидании, пока кабина доползет до цокольного этажа.

— Да так, совсем немного.

— А меня по рации отозвали назад, перехватили аж у самого Слаусона. Еще десять минут, и моя смена закончилась бы. Пусть бы тогда эти диспетчеры радировали хоть на луну„чтобы найти мою задницу.

Полицейский говорил, совершенно не меняя интонации, словно разговор не вызывал у него ни малейших эмоций.

— Ага, их хлебом не корми, дай только подергать. туда-сюда, когда ты на службе.

Декард постарался, чтобы и его собственный голос был таким же бесцветным и равнодушным, чтобы слова выдавливались медленно и бездумно-именно такой тон полицейские культивировали всеми силами. Он отлично сознавал, что для его нынешнего возраста он мог бы иметь и побольше нашивок на рукаве форменного мундира. Среди низшего состава Управления полиции действовал суровый дарвиновский закон естественного отбора. Все они поедом ели своих более слабых в каком-либо отношении сослуживцев, поддерживая свою боевую форму. Наблюдать те ужасные сцены, что далеко не редко происходили в раздевалке, было одним из самых малоприятных занятий, являвшихся неотъемлемой частью профессии. Но если он всерьез собирался добиться успеха, проникнув в Главное управление полиции Лос-Анджелеса, ему обязательно придется испускать такие же отвратительные флюиды, как и все прочие полицейские вокруг.