Полное собрание стихотворений - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников". Страница 14
30
Улыбка горькая порою пробежит,
Как тонкая змея в траве скользнет проворно;
Порой невольный вздох тихонько прозвучит
Стыдливым отзвуком печали тайной, черной, —
И вновь на стиснутых губах его лежит
Печать угрюмых дум, печать тоски упорной.
Но резкий блеск очей всё чаще выдает,
Что на душе созрел решенья сочный плод...
31
Закат сиял пред ним прощальными лучами,
Края пурпурных туч зачем-то золотя;
Гляделся в реку он, как бойкими глазами
Глядится в зеркало веселое дитя;
Оттенки нежные владели небесами,
И тихо ветер полз, травою шелестя.
Кремлев закрыл окно, и, к Насте обратившись,
Он ей сказал, в лице слегка переменившись:
32
«Мне надо уезжать, и очень далеко...
Поеду в Петербург и с месяц там пробуду;
Есть дело важное: с ним сладить не легко,
Но если сладится, тогда тебе я груду
Обновок навезу; ей-ей, на молоко
Ребятам будущим деньжонок я добуду...
Ну, нечего краснеть и нечего ворчать, —
Изволь-ка в путь меня скорее собирать».
33
Уехал утром он... А через две недели
Глухою полночью ударили в набат.
В испуге жители покинули постели,
Оделись наскоро, на улицы спешат...
Недолог был пожар, а все-таки сгорели
Хоромы пышные да хижин бедных ряд.
Хозяин тех хором, купец весьма богатый,
Спознался в эту ночь с нежданною утратой.
34
Сгорели у него – вот горе, вот удар!
Судьба злодейская, разящая так тяжко!
Сгорели в эту ночь – о, гибельный пожар!
Рыдает наш купец, и стонет он, бедняжка!
Сгорели денежки, и вытерпела жap
Случайно лишь одна кредитная бумажка:
Каким-то волшебством во двор ее снесло
И ветром сунуло в углу под помело.
35
А были тысячи, десятки тысяч даже.
Недавно продал он хорошенький лесок
На сруб и нажился изрядно на продаже,
Но в дело денег тех пока пустить не мог, —
И вдруг добычею пожара или кражи
Исчез весь капитал. Твердили: здесь поджог,
Найти преступника полиция старалась,
Но и следов его нигде не отыскалось.
36
Еще недели две чредою протекли.
Я не могу сказать, чтоб Настенька скучала.
Пускай Кремлев блуждал бог весть в какой дали,
Она себя кой-чем порою развлекала, —
Кого-то в гости к ней глаза ее влекли,
И в чьем-то сердце к ней страстишка запылала.
То был телеграфист, – он мало получал
И тщетно пятый год все повышенья ждал.
37
Настасья стала звать его Володей скоро,
И быстро перешли потом они на ты;
Случалось иногда, в разгаре разговора,
Когда он поверял ей тайные мечты,
От страстного его и пламенного взора
На щечках Настиных бывали разлиты
Такие зореньки, что жарким поцелуем
Спешил он их венчать, восторгами волнуем.
38
Вернулся и Кремлев. Рассеян и угрюм,
А то порой шумлив и весел чрезвычайно,
Порой ответит он и вовсе наобум,
На что-то намекнет порою неслучайно,
Порой молчит, – молчит под гнетом темных дум,
Как будто у него на сердце злая тайна,
Как будто что-нибудь случилось на пути, —
И Настя не могла того перенести.
39
«Что с вами, дяденька, скажите, друг мой милый?»
– «Узнаешь, Настенька, немного погоди».
– «Уж не случилось ли, ах, господи помилуй,
Беды какой-нибудь?» – «Иди себе, иди».
– «А, стала, значит, я племянницей постылой,
Чего и ждать от вас теперь мне впереди!
Напрасно Настенька хорошенькие губки.
Надула Настенька хорошенькие губки.
40
Смеется дядя ей: «Голубка, не ворчи.
Ну что бы подождать еще тебе хоть ночку!
Сюрпризом я хотел... А впрочем, вот ключи
От тайны, коли нет терпения... Как дочку,
Люблю тебя...» – «Ну да!» – «Ах, Настя, помолчи...
У Блокка я купил тебе билет в рассрочку...»
– «Что тратились!..» – «Купил, а завтра и тираж,
И что б ты думала! Ведь выигрыш-то наш».
41
«Ах, милый дядюшка! Неужели? Быть не может!»
– «Да, Настенька, теперь мы славно заживем.
Грошовая нужда нас больше не встревожит.
Мы выстроим себе отличный, прочный дом,
Товарищей сзовем, – пускай их зависть гложет.
По свету странствовать отправимся потом...»
– «Да, дядюшка, с собой Володю мы захватим,
Иль нет, сперва к венцу, а после и покатим».
42
И побледнел Кремлев. «А что-то я устал!» —
Промолвил он с едва скрываемой досадой,
Простился и пошел к себе, – бедняк! Упал
Он на свою постель и с горестной отрадой,
Зажав подушкой рот, до полночи рыдал.
А Настенька меж тем пред ясною лампадой
Молилась, может быть, иль яркою мечтой
Забавила себя, одна в тиши ночной.