Русская поэзия начала ХХ века (Дооктябрьский период) - Горький Максим. Страница 33

Из цикла «Руны прибоя»

Фейерверк

Константину Сомову [103]

Замер синий сад в испуге…

Брызнув в небо, змеи-дуга

Огневые колесят,

Миг — и сумрак оросят:

Полночь пламенные плуги

Нивой звездной всколосят…

Саламандры [104] ль чары деют?

Сени ль искристые рдеют?

В сенях райских гроздья зреют!..

Не Жар-Птицы ль перья реют,

Опахалом алым веют,

Ливнем радужным висят?

Что же огненные лозы,

Как плакучие березы,

Как семья надгробных ив,

Косы длинные развив,

Тая, тлеют, — сеют слезы, —

И, как светляки в траве,

Тонут в сонной синеве?

Тускнут чары, тухнут грезы

В похоронной синеве…

И недвижные созвездья

Знаком тайного возмездья

Выступают в синеве.

Из цикла «Северное солнце»

Москва

А. М. Ремизову [105]

Влачась в лазури, облака

Истомой влаги тяжелеют.

Березы никлые белеют,

И низом стелется река.

И Город-марево, далече

Дугой зеркальной обойден, —

Как солнца зарных ста знамен —

Ста жарких глав затеплил свечи.

Зеленой тенью поздний свет,

Текучим золотом играет;

А Град горит и не сгорает,

Червонный зыбля пересвет.

И башен тесною толпою

Маячит, как волшебный стан,

Меж мглой померкнувших полян

И далью тускло-голубою:

Как бы, ключарь мирских чудес,

Всей столпной крепостью заклятий

Замкнув от супротивных ратей

Он некий талисман небес.

Сфинксы над Невой

Волшба ли ночи белой приманила

Вас маревом в поло́н полярных див,

Два зверя-дива из стовратных Фив [106]?

Вас бледная ль Изида [107] полонила?

Какая тайна вам окаменила

Жестоких уст смеющийся извив?

Полночных волн немеркнущий разлив

Вам радостней ли звезд святого Нила?

Так в час, когда томят нас две зари

И шепчутся лучами, дея чары,

И в небесах меняют янтари, —

Как два серпа, подъемля две тиары,

Друг другу в очи — девы иль цари —

Глядите вы, улыбчивы и яры.

Канцона III

Я вопрошал полуденные волны:

«К вам, волны, прихожу осиротелый:

Как одиноким быть — и быть единым?»

Ответствовали волны: «В полдень белый

Мы осмоленные лелеем челны

И прядаем, гоняясь за дельфином.

Вернись, когда на побережье длинном

Луч удлинит гребней зеленых тени

И час пески опенит розой алой».

Я на заре усталой

Сошел на отмель и заслышал пени

Стихии одичалой:

Луна всходила, и волна вставала,

По ласке лунной томно тосковала.

Мятежной влаги рос прилив, мужая,

Под пристальным и нежным притяженьем;

И в камни зыбь хлестала ценой белой,

До глубины волнуема движеньем,

Всем зе́ркальным простором отражая

Богини нимб, средь неба онемелой,

Сплав серебра в золе порозовелой, —

Впивая полным лоном свет струистый,

Струясь и рея струйностью двойною, —

Вся жизнию родною,

Вся плотию согретая пречистой, —

Волшебной пеленою

Покрытая, — но светлых чар не видя,

В касаниях разлуку ненавидя.

Подлунные так в полночь пели волны

Свою тоску душе осиротелой;

Я ж в одиночестве прозрел слиянность

Сил соприродных, и на лире смелой

Отшедшей пел: «О ты, которой полны

Все сны мои, — чья в сердце осиянность

Мерцает мне сквозь тусклую туманность

Мирской пустыни! Стала прозорлива

Душа страданьем, и прикосновений

Твоих, мой близкий гений,

Познала трепет, и в огне прилива

Незримою счастлива.

Откройся ж мне, мои разверзни очи,

Разоблачись светилом ясной ночи!»

* * *

Она в ответ: «Когда б узнали волны,

Что в них луна, что блеща реют ею, —

В струях своих узрели б лик желанный.

Твоим, о мой избранный,

Я стала телом; ты — душой моею.

В песках моею манной

Питаемый! воззри на лик свой вчуже:

Жену увидишь воплощенной в муже».

Из цикла «Сонеты»

Италия

В стране богов, где небеса лазурны,

И меж олив, где море светозарно,

Где Пиза спит, и мутный плещет Арно,

И олеандр цветет у стен Либурны,

Я счастлив был. И вам, святые урны

Струй фэзуланских, сердце благодарно,

За то, что бог настиг меня коварно,

Где вы шумели, благостны и бурны.

Туда, туда, где умереть просторней,

Где сердца сны — и вздох струны — эфирней,

Несу я посох, луч ловя вечерний.

И суеверней странник и покорней —

Проходит опустелою кумирней,

Минувших роз ища меж новых терний.