Лунное сердце - де Линт Чарльз. Страница 4

Сара уже не могла сдерживаться.

– Вон! – закричала она. – Вон! Вон! – вопила она и просто вытолкала мисс Хэтауэй за дверь.

Оказавшись на тротуаре, та сердито раскрыла зонтик и поглядела на Сару.

– Ноги моей здесь больше не будет! – громко сказала она, надеясь привлечь внимание прохожих. К несчастью, из-за дождя все сидели дома и улица была пуста.

– Замечательно! – ответила Сара и захлопнула дверь.

Она заперла ее, перевернула табличку «Открыто» так, что снаружи оказалась надпись «Закрыто», и протопала к своему стулу. Там, кипя от гнева, она сидела довольно долго, прокручивая в уме всю сцену. И начала хихикать. Ну и ну! Она даже не думала, что у нее хватит духу проделать подобное. Скорей бы рассказать об этом Джеми!

Сара разжала ладонь и посмотрела на кольцо, из-за которого разгорелся сыр-бор. «Оно – мое!» – окончательно решила она. Вот одна из приятных сторон работы в «Веселых танцорах». Ее собственные комнаты были так же, как и лавка, забиты всякими приглянувшимися ей безделушками. И рисунок, и остальное содержимое мешочка будут там как раз на месте. Сара провела пальцами по рамке. Кто же все-таки художник? Она снова посмотрела на коробку.

«Доктор Элед Эванс», – пробормотала она и решила позвонить Джеми, узнать, помнит ли он, откуда взялась коробка и кто такой доктор Эванс.

Утром Джеми сказал ей, что ему нужно закончить «эту проклятую статью» для международного журнала «Дикая природа». Так что, наверное, он сейчас сидит за письменным столом в Почтовой комнате. Она сняла телефон с полки, где находились еще термос для кофе и стопка старых исторических журналов, которые она уже много лет собиралась выбросить. Поставив телефон на прилавок, Сара набрала номер и, дожидаясь, пока Джеми снимет трубку, стала складывать свои находки в мешочек.

– М-м-м? – раздался голос Джеми после седьмого гудка.

– Привет, Джеми. Закончил свою статью?

– О, привет, Сара. Почти. Трудно свести все воедино. Как, черт возьми, ты обобщишь материал о грибах?

– Их едят за обедом.

– Заб-бавно!

– Догадайся, кого я сейчас выставила из лавки?

Джеми рассмеялся:

– Неужели известного австрийского исследователя Дэвида Линдсея?

– А вот и нет. Джеральдину Хэтауэй!

– Не может быть!

– Может.

– Молодец, – похвалил ее Джеми.

– И все утро трудилась как вол, разбиралась в чуланах.

– Из-за этого ты и отрываешь гения от работы?

– Гений знал бы, как состряпать статью про грибы.

– Бросай все и приходи обедать, мелкая негодница.

Сара рассмеялась. Она перекатывала кольцо в ладони и, еще раз сверившись с коробкой, правильно ли она запомнила имя, спросила:

– Джеми, ты знаешь некоего доктора Эледа Эванса? Э-л-е-д-а?

– Знал одного такого доктора. Он был профессором истории в Карлетоне [7], умер несколько лет назад. В семьдесят шестом. А почему ты спрашиваешь?

– Понимаешь, на одной из коробок, которую я разобрала, было написано: «Из поместья Эледа Эванса». Он что, валлиец?

– Родился в Уэльсе, а вырос в Торонто. Переехал в Оттаву, когда в шестьдесят третьем ему предложили работу в университете.

– А как коробка с его вещами попала в наш чулан?

– Ах вот ты о чем… Я довольно хорошо знал Эледа. Умирая, он оставил все, что имел, мне. У него не было семьи, только какие-то дальние кузины в Уэльсе, и ему не хотелось отдавать собранные за всю жизнь сокровища в чужие руки. Большинство его вещей – мебель, книги и прочее – находятся у нас в Доме. Но было еще несколько коробок со всяким хламом, я хранил их на задах лавки, в чуланах. Хотел продать то, что там лежало, да рука не поднялась копаться в них. Я даже забыл, что они там. Я уже давно не вспоминал Эледа Эванса. Странно, что ты о нем заговорила. Кстати, он любил грибы.

– Тогда, может быть, мне так и оставить эту коробку в чулане?

– Нет. Хранить ее нет никакого смысла. Я уверен, Элед и не хотел бы, чтобы я хранил этот хлам. Книги и всякий антиквариат – вот что занимало его больше всего. Вряд ли в этих коробках есть что-нибудь путное.

– Даже в безлюдной арктической тундре можно набрести на сокровища, – сказала Сара с улыбкой.

– Что?

– Ты не поверишь, но я нашла там очень красивый рисунок. Перо, тушь и акварель. Он был художник?

– Насколько я знаю, нет.

– И тут есть еще кое-что – прелестная вещь. Похожа на шаманский мешочек индейца. Ну, знаешь, маленький кожаный мешок со всякими амулетами. Коготь лисы, несколько перьев, пшеничные зерна. Но самое интересное – костяной диск, и на нем вырезан рисунок. И еще маленькое золотое кольцо.

– Золотое кольцо?

– Угу. Оно было внутри глиняного шарика. Я по нему постучала, и глина рассыпалась, а под ней оказалось кольцо.

– Странно. Хотя Элед интересовался всякими редкостями, особенно теми, что как-то относились к антропологии. Он любил старые вещи – по-настоящему старые. Ну, скажем, гончарные изделия ацтеков, наконечники для стрел и так далее. Та волшебная, обмазанная глиной бутыль в виде демона, что стоит у тебя в гостиной, тоже из его коллекции.

Что-то щелкнуло в мозгу у Сары.

– Вспомнила, – сказала она. – Просто раньше я их не связывала. Кажется, я видела Эванса перед тем, как уезжала в Европу. Он был такой высокий, стройный, с пушистыми усами, как у Йосемита Сэма. [8]

– Йосемита Сэма? Какое лирическое описание! И для этого я учил тебя в колледже?

– Я не ходила в колледж, дурачок.

– Ну, это не моя вина!

Наступила длинная пауза в разговоре.

– Ну, – сказала Сара. – Так все-таки это был он?

– Конечно, – ответил Джеми. – Я как раз думал о нем. В прежние дни он частенько захаживал к нам в Дом, взять книжку из библиотеки, поиграть в шахматы. Он выиграл у меня пятьдесят три партии подряд.

Сара обвела взглядом лежащие на прилавке предметы.

– А ты знаешь, что у него был пластмассовый заводной мишка? – спросила она.

– А ты знаешь, – ответил Джеми, – что мне еще надо закончить эту проклятую статью? Даже если я рискую показаться грубым…

– Очень грубым. Ну ладно, неважно. Только не вздумай заявиться в лавку, а не то я за ухо выволоку тебя отсюда, как вывела мисс Хэтауэй. Я сегодня ужасно свирепая.

Джеми рассмеялся:

– Придешь к обеду? Байкер весь день торчит на кухне, стряпает какое-то дикое мексиканское блюдо.

– Без грибов?

– Я еще по крайней мере год даже смотреть на них не смогу.

– Тогда я вернусь к обеду. По-моему, лавку можно закрыть пораньше. Погода сегодня гнусная, и единственным посетителем за весь день была дорогая мисс Хэтауэй.

– Ладно. Захвати с собой рисунок, если сможешь. Хотелось бы взглянуть. И этот, как его – шаманский мешочек.

– Захвачу. Пока.

– Пока.

Сара положила трубку и снова стала рассматривать свои находки. Наконец она собрала все в мешочек, осталось только кольцо. Она хотела сунуть туда и его, но вдруг пожала плечами и надела кольцо на палец. На счастье.

Подойдя к дверям, Сара отперла их, выглянула наружу, оглядела улицу, чтобы проверить, не притаилась ли где Джеральдина Хэтауэй, и перевернула вывеску «Открыто». Прежде чем отправляться домой, она разберет еще одну коробку. Сара вставила новую пленку в магнитофон, и по лавке понеслись нежные звуки «Канона» Пахельбеля. [9] Подпевая, Сара вернулась к своим делам. В коробке, в которой с каждым следующим слоем вещей становилось все больше пыли, никаких интересных находок не оказалось. Один раз Сара оторвалась от работы, скрутила сигарету, закурила и, отложив сигарету в сторону, снова принялась разбирать коробку. В отличие от покупных, ее сигарета тут же погасла.

Когда Сара дошла до предпоследнего слоя, колокольчик над дверью звякнул. Она вздрогнула, но улыбнулась, увидев, что входит вовсе не Джеральдина Хэтауэй, вернувшаяся, чтобы взять реванш, а Джули Симс – официантка из ресторана на углу Третьей авеню и Банковской улицы.

вернуться

7

Карлетонский университет в Оттаве.

вернуться

8

Йосемит Сэм – персонаж мультипликационных фильмов американского мультипликатора Фриша Фреленга (1906—1995).

вернуться

9

Пахельбель Йохан (1653—1706) – немецкий композитор и органист, прославившийся своими произведениями для органа. Наиболее известное из них – «Канон ре-мажор».