Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников". Страница 37
«По дорожке солнечного сада…»
По дорожке солнечного сада
Вкруг лужайки медленно иду.
Вянут маки. Жёлтая досада
Угнездилась в солнечном саду,
И пчела жужжать уже не рада,
И уж горечь есть в её меду,
И дрожат незримо капли яда,
Растворясь в лазоревом бреду.
Сердце ноет. Ах, счастливый жребий
Мне игра полночная дала!
И от зависти в безумном небе
Стала Венус мраморно-бела,
И, пролив таинственные слёзы,
Сходит долу исполнять угрозы.
«Беден дом мой пасмурный…»
Беден дом мой пасмурный
Нажитым добром,
Не блестит алмазами,
Не звенит сребром,
Но зато в нём сладостно
Плакать о былом.
За моё убожество
Милый дар мне дан
Облекать все горести
В радужный туман
И целить напевами
Боль душевных ран.
Жизнь влача печальную,
Вовсе не тужу.
У окошка вечером
Тихо посижу,
Проходящим девушкам
Сказку расскажу.
Под окном поставил я
Длинную скамью.
Там присядут странницы, –
Песню им спою,
Золото звенящее
В души их пролью.
Только чаще серая
Провлечётся пыль,
И в окно раскрытое
На резной костыль
Тихо осыпается, –
Изжитая быль.
«Берёзка над морем…»
Берёзка над морем
На высокой скале
Улыбается зорям,
Потонувшим во мгле.
Широко, широко
Тишина, тишина.
Под скалою глубоко
Закипает волна.
О волны! О зори!
Тихо тающий сон
В вашем вечном просторе
Над скалой вознесён.
«Путь над морем вдруг обманет…»
Александру Тамамшеву
Путь над морем вдруг обманет.
Он сползёт немного вниз,
И на выступ скал он станет, –
Зеленеющий карниз.
Только с краю, точно срезан,
Ряд уже непрочных плит
С диким скрежетом железа
На морской песок слетит.
Ты замрёшь в неловком жесте,
Но за их паденьем вслед
Полетит с тобою вместе
Прыткий твой велосипед.
«Только забелели по утру окошки…»
Только забелели по утру окошки,
Мне метнулись в очи пакостные хари.
На конце тесёмки профиль дикой кошки,
Тупоносой, хищной и щекатой твари.
Хвост, копытца, рожки мреют на комоде.
Смутен зыбкий очерк молодого чёрта.
Нарядился бедный по последней моде,
И цветок алеет в сюртуке у борта.
Выхожу из спальни, – три коробки спичек
Прямо в нос мне тычет генерал сердитый,
И за ним мордашки розовых певичек.
Скоком вверх помчался генерал со свитой.
В сад иду поспешно, – машет мне дубинкой
За колючей ёлкой старичок лохматый.
Карлик, строя рожи, пробежал тропинкой,
Рыжий, красноносый, весь пропахший мятой.
Всё, чего не надо, что с дремучей ночи
Мне метнулось в очи, я гоню аминем.
Завизжали твари хором, что есть мочи:
«Так и быть, до ночи мы тебя покинем!»
«Две проститутки и два поэта…»
Две проститутки и два поэта,
Екатерина и Генриетта,
Иван Петрович Неразумовский
И Пётр Степаныч Полутаковский,
Две проститутки и два поэта
Сошлись однажды, – не странно ль это? –
У богомолки княжны Хохловой
В её уютной квартире новой.
Две проститутки и два поэта
Мечтали выпить бокал «Моэта»,
Но богомолка их поит чаем,
И ведь не скажут: «Ах, мы скучаем!»
Две проститутки и два поэта,
Как вам противна диэта эта!
Но что же делать? Княжна вам рада,
В её гостиной скучать вам надо.
Две проститутки и два поэта,
Чего вы ждёте? Зачем вам это?
Зачем в гостиной у доброй княжны
Вы так приличны и тошно-важны?
Две проститутки и два поэта,
И тот и этот, и та и эта,
Вновь согрешите в стихах и в прозе,
И в ресторане, и на морозе.
«По силе поприще едино…»
По силе поприще едино
Пройди со мной
В пути, где яркая кручина
И тёмный зной.
Хотя одно пройди со мною,
А сможешь, – два.
Юдолью бедственной земною
Иду едва.
А может быть, с тобой прошли бы
До склона дней
Мы вместе жёсткие изгибы
Моих путей
Навстречу пламенному Змею
Рука с рукой?
Но разве я просить посмею
Любви такой!
Не я ли выбрал эту долю
И этот страх?
Не я ли девственную волю
Повергнул в прах?
Пройди ж со мною хоть немного,
Хоть малый круг,
И это я как милость Бога
Приму, мой друг.