Том 4. Жемчужные светила. Очарования земли - Сологуб Федор Кузьмич "Тетерников". Страница 9
«Ночь с востока на землю слетела…»
Ночь с востока на землю слетела,
На неё свой плащ сквозной надела, –
Горы, долы, рощи тихо спят,
Только в небе звёздочки горят,
Только в речке струйки шелестят,
Только старая не спит одна,
О минувшем думает она,
Да и сердцу бедному не спится, –
Странной грёзой глупое томится.
«Где тают облака…»
Где тают облака,
Где так лазурь легка,
Где зорька ярко пышет,
Где огненный перун
Зигзаги тайных рун
На тёмных тучах пишет,
Туда б умчался я,
В холодные края,
На крыльях избавленья,
Как мчатся в небеса
Земные чудеса,
Наивные моленья.
«Под гул, затеянный метелью…»
Под гул, затеянный метелью,
При свете бледного огня
Мечтает пряха над куделью,
Мечтает, сон свой отгоня.
В сияньи солнечном проходит
Пред нею милый пастушок,
Напевы звонкие выводит
Его прельстительный рожок.
Как пряха, плоть неодолимо
Томится яркою мечтой,
Пока Любовь проходит мимо, –
Но час настанет, – час святой
Иль осуждения достойный,
О, всё равно! – соединят
Любовь и Плоть свой ропот знойный,
Своих восторгов рай и ад.
Костёр
Забыт костёр в лесной поляне:
Трещат иссохшие сучки,
По ним в сереющем тумане
Перебегают огоньки,
Скользят, дрожат, траву лобзают,
В неё ползут и здесь, и там,
И скоро пламя сообщают
Ещё могучим деревам.
И я, томясь в немой кручине,
Изнемогая в тишине,
В моей безвыходной пустыне
Горю на медленном огне.
О, если б яростным желаньям
Была действительность дана, –
Каким бы тягостным страданьям
Земля была обречена!
«Блажен, кто пьет напиток трезвый…»
Блажен, кто пьет напиток трезвый,
Холодный дар спокойных рек,
Кто виноградной влагой резвой
Не веселил себя вовек.
Но кто узнал живую радость
Шипучих и колючих струй,
Того влечёт к себе их сладость,
Их нежной пены поцелуй.
Блаженно всё, что в тьме природы,
Не зная жизни, мирно спит, –
Блаженны воздух, тучи, воды,
Блаженны мрамор и гранит.
Но где горят огни сознанья,
Там злая жажда разлита,
Томят бескрылые желанья
И невозможная мечта.
«Кто понял жизнь, тот понял Бога…»
Кто понял жизнь, тот понял Бога,
Его законы разгадал,
И двери райского чертога
Сквозь дольный сумрак увидал.
Его желанья облетели,
Цветы промчавшейся весны.
К недостижимой вечной цели
Его мечты устремлены.
Афазия
Страны есть, недостижимые
Для житейской суеты.
Там цветут неизъяснимые
Обаянья и мечты.
Там всё дивное, нездешнее,
Нет печалей и тревог;
Там стоит, как чудо вешнее,
Зачарованный чертог.
Обитает в нем Фантазия.
Но из тех блаженных стран
Стережет пути Афазия,
Облечённая в туман.
И когда с небес изгнанником
Утомлённый дух летит,
Предстаёт она пред странником,
Принимает грозный вид,
И слова, слова небесные
Отымает от него,
Чародейные, чудесные, –
Все слова до одного.
«В райских обителях – блеск и сиянье…»
В райских обителях – блеск и сиянье:
Праведных жён и мужей одеянье
Всё в драгоценных камнях.
Эти алмазы и эти рубины
Скованы в небе из дольной кручины, –
Слёзы и кровь в их огнях.
Ангел-хранитель! Куёшь ты прилежно
Слёзы и кровь, –
Ах, отдохни ты порой безмятежно,
Царский венец не всегда мне готовь.
Меньше алмазом в обителях рая,
Ангел, поверь, мне не стыд.
Бедную душу недоля земная
Каждою лишней слезою томит.
«Лампа моя равнодушно мне светит…»
Лампа моя равнодушно мне светит,
Брошено скучное дело,
Песня еще не созрела, –
Что же тревоге сердечной ответит?
Белая штора висит без движенья.
Чьи-то шаги за стеною…
Эти больные томленья –
Перед бедою!
«Снежное поле бесшумно…»
Снежное поле бесшумно.
Солнце склонилось в раздумьи.
Санки несутся безумно.
Сердце и воля в безумьи.
Ветви берёзы попутной
Толсты от крупного снега.
Жизнью иной, не минутной,
Дышит морозная нега.