Билет куда угодно - Найт Дэймон. Страница 14

Когда подплыли ближе к земле, Нейсмита вдруг проняла дрожь: он нутром понял: все это реально — и земля, и мокрая трава, и мрачное небо над головой. Он оказался здесь — телесно и неотвратимо.

Там, в Лос-Анджелесе, Клемперер принимал его студентов; еще кто-то займет квартиру на Беверли-Хиллз… Нет, ложь — все они мертвы — мертвы и забыты. И эта мысль принесла Нейсмиту необычайное, ни с чем не сравнимое чувство свободы и наслаждения. Где бы он теперь ни оказался, это по крайней мере будет не то безопасное и тусклое средневековье, которое он мнил своим будущим…

Холм, к которому они приближались, оказался и крупнее, и ближе, чем представлялось вначале. Где-то тридцать футов в высоту, невероятно длинный и прямой — вроде длиннющих курганов Уилтшира. В холодном воздухе витали смутные запахи земли и дерева; но черная глыба холма возвышалась безмолвно и недвижно. Ее покрывали травы, которые росли и на равнине. Где-то у горизонта, на фоне залитых лунным светом облаков Нейсмиту даже удалось различить редкие кустики или деревца.

Призрачное яйцо вплыло в черноту холма, которая накрыла пассажиров подобно удушливому покрывалу. Затем — резко, как шок — их ослепил золотистый свет.

Глава 7

Комната, в которой плавало теперь призрачное яйцо, оказалась гигантским залом, выстланным светящимся твердым веществом, походившим на мрамор и металл одновременно. Золотистый свет создавал кружок лишь в несколько ярдов в диаметре; но в темноте вне призрачного яйца Нейсмит различал свечение колонны, отдаленных стен, очертания мебели. Вот оно, будущее — заброшенный мраморный зал, погребенный под земляным холмом.

— Что это за место? — поинтересовался Нейсмит.

— Корабль. Подземный корабль. — Эхо чурановского голоса прошелестело в темноте.

«Корабль, — подумал Нейсмит. — Что еще за корабль?»

Теперь, в кружке золотистого света они двигались по разбрызганному следу ярко-красного пигмента, который начался в нескольких ярдах от двери. Выглядело все так, будто бы краску лили из банки на сверкающий пол — а потом с ней случилось нечто, чего Нейсмит толком не мог для себя уяснить; красный пигмент весь растрескался — и прямо на глазах полосами отходил к ближайшей стене.

Чтобы изучить это странное явление, Нейсмит нагнулся так низко, как только позволяло призрачное яйцо. Единственное сравнение, которое пришло в голову — ветер, сдувающий с дюны песок — и здесь тоже будто бы дул неосязаемый медленный ветер, гнавший по полу частички пигмента…

Нейсмит проследил за красными полосками до стены — там, прищурясь, он разглядел между полом и стеной тонкую ярко-красную струйку, скрывавшуюся из глаз в обоих направлениях.

Не отвергал ли пол все то, чему здесь быть не полагалось? Не сметались ли грязь, пыль и красный пигмент автоматически? Может, это обычная уборка?

Нейсмит выпрямился. Сама стена была сделана из того же металлического мрамора, что и пол, — мрамора, если такое в принципе возможно, с равномерно вкрапленными золотыми крупинками и прожилками. Несколькими футами выше на стене оказалась замысловатая металлическая рама — интерес Нейсмита обострился — но выяснилось, что рама пуста.

Миновав арочный проход, вплыли в зал, немногим меньше предыдущего. Пол устилали роскошные мягкие ковры; красный след без разбора шел и по ним — здесь, как и раньше, пигмент разметался по сторонам длинными тонкими струйками.

Некоторые предметы мебели напоминали пародию на мягкие диваны и кресла времен самого Нейсмита — выпуклые вещи, на вид скорее надувные, чем набитые, причем сработанные явно из цельного куска — ни отдельных валиков, ни ножек.

Другая мебель была сработана по иному принципу — эти вещи, будто гамаки, свисали с металлических каркасов, что поднимались до цилиндров у каждого конца. Между цилиндрами висели кресла и диваны, которые казались отлитыми из какого-то странного вещества ярких бархатных цветов, с диковинной мглисто-туманной поверхностью. Мебель напоминала клубы яркого дыма, вылитые из цилиндров с обеих концов; и Нейсмита посетила забавнейшая мысль, что, стоило отключить механизмы цилиндров, кресла и диваны просто превратятся в пар.

Красный след уводил дальше по коридору, где на стенах попадались еще металлические рамы; затем опять через арочный проход, вверх по лестнице и дальше по круговой галерее над пустым залом, превышавшим по размерам все, уже виденные Нейсмитом; опять вверх по лестнице, дальше по коридору, еще дверной проход…

Комната, куда они попали теперь, напоминала небольшую гостиную, из которой во все стороны вели двери. На первый взгляд гостиная показалась Нейсмиту ярко освещенной, еще более загроможденной и лишенной порядка, чем все предыдущие помещения. Но тут вниманием завладело зеркало в другом конце комнаты — там он увидел отчетливое отражение призрачного яйца… но самого Нейсмита в яйце не было.

Он поморгал и глянул снова. Никакой ошибки. Из зеркала на Нейсмита глазели только отражения Лалл и Чурана… и выглядели они как-то странно… может, что-то с одеждой… или…

Затем видение затуманилось и исчезло.

И никакого зеркала. Нейсмит вдруг сообразил, что изображение не было перевернутым — это он сам, его мозг соорудил там зеркало — в попытке создать разумное объяснение увиденному. Но что же он увидел на самом деле?..

Позади раздался хриплый гогот Чурана.

— Да не волнуйтесь вы так, мистер Нейсмит, — посочувствовал чужак.

Нейсмит обернулся. Оба чужака, ухмыляясь, глазели на него, но внимание их, казалось, привлекало нечто другое. Чуран в последний раз ковырнул блестящую поверхность машины, когда призрачное яйцо коснулось ковра: затем, опершись на машину, будто на обычный стол, вынул из-под нее ноги и встал. Теперь машина висела в воздухе над табуретом, где сидел чужак, — висела неподвижно и без всякой опоры.

Чуран обменялся несколькими словами с Лалл — оба выглядели серьезными и озабоченными. Наклонившись над машиной, Чуран сделал что-то, ускользнувшее от взгляда Нейсмита — и тут же призрачное яйцо лопнуло и расточилось, как мыльный пузырь.

Теперь все трое стояли в центре залитой ослепительным светом комнаты; Чуран сунул машину под мышку, точно доктор свой чемоданчик.

Тут одна из дверей растворилась, и оттуда выглянуло крошечное существо. Нейсмит не сразу распознал в нем ребенка.

Лалл нагнулась к существу, машинально оглаживая его тусклые темные волосы. Дитя обратилось к ней тонким, высоким завыванием; Лалл пренебрежительно что-то бросила в ответ и оттолкнула ребенка в сторону. Тот, мельком глянув на Нейсмита, протопал на толстеньких ножках в угол, уселся и принялся играть с тряпичной куклой.

То было невообразимо уродливое существо — с зеленовато-коричневой кожей, с угрюмой злобной физиономией. Ребенок напоминал карикатуру на Лалл или Чурана — нечто среднее, только в два раза хуже.

— Ваш ребенок? — поинтересовался Нейсмит, обращаясь к Лалл.

Та кивнула.

— Это девочка — ее зовут Йегга. — Лалл бросила резкое замечание ребенку, который ожесточенно ковырял в носу; девочка оставила нос в покое и тоже разок прикрикнула на мать, не сменив угрюмого выражения лица. Затем снова склонилась над куклой.

Нейсмит оглядел комнату. По стульям и ковру разбросана одежда; повсюду валяется мятая бумага, крошки, объедки.

Высокие стены обиты панелями пурпура и слоновой кости; цвет слоновой кости, как выяснил Нейсмит, принадлежал собственно стене — тусклой и невыразительной; широкие пурпурные полосы оказались портьерами из того же материала, что и подвесная мебель, тех же мглистых очертаний. Некоторые стулья — яркий пурпур; другие — цвета электрик или слоновой кости. Ворсистый ковер имел яблочно-зеленую окраску. Разбросанная повсюду одежда щеголяла еще большей пестротой.

— Вы оставляли ее здесь, пока находились в моем времени? — спросил Нейсмит, указывая на ребенка.

Лалл снова кивнула.

— Она только мешала бы в работе.

— А случись что-то — и вы уже никогда не вернулись бы?