Фата-Моргана 3 (фантастические рассказы и повести) - Вальтер Даниэль. Страница 39

— Обезьяна? — переспросил Гюбернатис.

Собака закрыла глаза и слегка склонила голову в сторону.

— Я знаю, что раню ваши чувства, господин депутат, — сказал Деснуэттес.

— Нет, нет, — пробормотал Гюбернатис.

— Да, да, я знаю это. Обезьяна! И все же это была обезьяна, которая почтила меня своим визитом. С этого дня я все жду ее возвращения, и каждый гость для меня желанен и почитаем! Вы сами, господин депутат, вы совершенно особенный, вы совсем не такой, как тот, кто должен вернуться сюда.

— Вы уверены, что он вернется?

Хозяин самодовольно усмехнулся.

— Конечно, господин депутат, конечно.

Собака снова открыла глаза.

— С одной стороны, — сказал Гюбернатис, — вы, кажется, все еще хорошо помните, как он выглядит, а с другой стороны, одержимы желанием снова найти его. Я хочу сказать: мне, к примеру, кажется, что я ничуть не похож на обезьяну, и все же вы задаете мне вопросы, словно я могу оказаться этой обезьяной.

— В самом деле. Но в этом нет никакого противоречия, господин депутат. Я только думаю, что его внешность могла измениться, что он принял другой облик.

— Как же вы тогда снова его узнаете?

— По кое-каким приметам.

— Но вы помните хоть что-нибудь из того, что он вам рассказал?

— Ничего. Я часто задумывался над этим. Но ничего. Ничего.

Потом:

— Как вы смотрите на стаканчик старого кальвадоса? У меня в подвале есть отличное вино. Я сейчас принесу его.

Он вышел из таверны.

Как только он оказался по ту сторону двери, пес сказал:

— Что вы думаете о его истории?

— Не слишком много. Я не привык к таким разговорам. Я живу в мире чисел и точных понятий.

— Да, он мечтатель, этот хозяин, не так ли?

— Он мечтатель, я честолюбец, вы быстро усвоили этикет людей, месье Дино. А вы, кто вы?

— Собака.

Но тут появился хозяин, и Дино больше ничего не говорил.

Кальвадос был первоклассным, и Гюбернатис сделал хозяину обычные комплименты. Хозяин таверны принял их как без малейшей гордости, так и без малейшей скромности. Он был так же молчалив, как и пес. Его желание рассказать историю, казалось, совершенно исчезло.

На безлюдной улице послышались шаги, они приблизились, и дверь начала открываться. Дино спрыгнул, со стула и залаял. В щели притвора появилась голова одноглазого старика.

— Вы должны утром посетить меня, господин странник, сказала голова.

— Вы можете на меня рассчитывать.

— Доброй ночи.

Голова исчезла, и дверь снова закрылась. Дино опять запрыгнул на стул.

— Вы с ним уже познакомились? — спросил Деснуэттес.

— Он недавно был здесь. Но… кто он, собственно, такой?

— Разве я это знаю? Кто это вообще знает? Старый, выживший из ума старик — и все.

Собака искоса посмотрела на странника и улыбнулась. Потом она спрыгнула со стула, уверенно направилась в сторону двери, толкнула ее и тоже исчезла. Они услышали шаги у себя над головами.

— Это девушка приготовила вам комнату, — сказал хозяин.

— Мне рассказали странную историю об этом одноглазом.

— И кто же?

— Ваша девушка.

Хозяин пожал плечами.

— Ха! В этой глуши все так суеверны! Пустая болтовня, иногда глупая. Некоторые заходят настолько далеко, что даже утверждают, что моя собака говорит.

Гюбернатис рассмеялся.

— На самом деле, хорошая шутка!

— И что она может делаться невидимой.

— Раньше ее сожгли бы, и вас вместе с ней.

— Меня? Меня?! Но, господин депутат, я честный гражданин. Что я сделал такого глупого?

— Этого одноглазого старика тоже сожгли бы.

— Сумасшедшего? Он же сумасшедший!

— Ну, сегодня-то сумасшедших больше не сжигают на кострах.

— Нет.

Хозяин замолк, и снова воцарилась тишина. Над их головами тоже было тихо, и стаканы были пусты.

— Я пойду лягу, — сказал Гюбернатис и встал. — Большое спасибо за великолепный кальвадос.

Он взял свой рюкзак.

— Вы найдете свою комнату? — не вставая, спросил Деснуэттес. — Она находится напротив лестницы. Это номер первый.

— Доброй ночи, месье Деснуэттес.

— Доброй ночи, господин депутат. — Но он так и не встал.

Гюбернатис открыл дверь. Лестничная клетка была освещена. У подножия лестницы он увидел Дино, который лежал на дерюжке и спал. Амадей медленно поднялся по лестнице, деревянные ступеньки заскрипели, но пес не проснулся.

Он вошел в комнату; в кровати, конечно же, лежала Гортензия.

На следующее утро, с первыми лучами солнца, Амадей проснулся свежим и отдохнувшим. Он сделал несколько ежедневных гимнастических упражнений, сполоснулся и привел себя в порядок. Потом спустился вниз. Его рюкзак уже находился в обеденном зале.

— Что желает господин? — спросила Гортензия, стоящая у кухонной двери.

— Черного кофе, хлеба, масла, мармелада.

Снаружи, по залитой утренним солнцем деревенской улице, деловито прошли несколько человек; там были также лошади, повозки, тачки, бороны; кошки и собаки; дети — все очень невзрачные, хотя и шумные. Его кофе, хлеб, масло и мармелад были поданы; он с удовольствием и наслаждением принялся за них. Гортензия, все еще не приведшая себя в порядок, убежала на кухню. Потом к нему присоединился Дино, который, как только дверь за девушкой закрылась, занял свое место на стуле напротив него. Амадей предложил ему кусочек сахара.

— Охотно, — ответил пес и начал грызть сахар.

— Сегодня утром прекрасная погода, — сказал Амадей.

— Да, действительно, — ответил пес и облизал сладкую, липкую лапу.

— Следующий этап своего путешествия я начну в хорошую погоду, — произнес странник.

— Погода может измениться, — возразил пес.

— Во второй половине дня?

— Погода здесь всегда неустойчива. Вы еще должны посетить дядюшку Гортензии.

— Ах да, верно. Конечно. Впрочем, я и сам об этом помню.

— А Гортензия?

— Я ее прогнал. Она легла в мою постель.

— Конечно же, вы ее прогнали. Она в ярости.

— Да, может быть, вы думаете, что я поставлю на карту всю мою карьеру из-за такого незначительного приключения?

— Есть достаточно политиков, которые… приключения… с дамами… и все же достигли успеха.

— Ха! Это не по мне. Я никогда не мог упрекнуть себя ни в этом отношении, ни в деловом. В этом моя сила… один из аспектов моей силы; наука — другой ее аспект.

— Вы настолько сильны? — спросил пес. — Насколько мне известно, вы никогда не были министром.

— Подождите. И, кроме того, я не хочу кричать о своей силе на всех углах.

— Может быть, вы масон?

— Ха! Конечно, это власть, но она постепенно теряет свою силу. Впрочем, я действительно м…

— Разве это вам помогает?

— Мало. Я предпочитаю знать тайны других, чем самому быть окруженным тайнами.

— Это несколько противоречит вашей теории.

— Нисколько. Ничуть. Подумайте над этим.

Депутат с симпатией посмотрел на пса.

— Вы нравитесь мне, — сказал он, — ваше общество доставляет мне удовольствие. Я купил бы вас у месье Деснуэттеса, если бы не боялся, что после этого вы перестанете говорить со мной.

— Почему вы так думаете?

— Я в любом случае знаю, что собаки не говорят. Вероятно, под этим столом находится система микрофонов, а мой настоящий собеседник сидит в соседней комнате. Он слышит меня и отвечает. При встрече я воспользуюсь случаем сказать ему, что был счастлив познакомиться с ним.

— Вах! — ответил пес. — Странно. Вы видите, что говорите с собакой, и не верите в это?

— Вы хорошо дрессированы, и это все.

— Эй, эй! А если я вам скажу, что у меня есть и другие способности?

— Какие же?

— К примеру, становиться невидимым.

— Покажите это.

— Но сначала расскажите мне, что сегодня ночью случилось с Гортензией.

— Все очень просто. Я попросил ее выйти. Она думала, что я шучу. Но в конце концов она поняла. И ушла. Я очень сожалею, что мне пришлось поступить с ней так невежливо, но ведь на карту была поставлена… моя судьба…