Фата-Моргана 3 (фантастические рассказы и повести) - Вальтер Даниэль. Страница 75

Он твердо решил принять участие в этом путешествии.

Первое испытание судна прошло успешно. Корабль достиг скорости, которая почти позволила ему выйти на глиссирующий режим. Несмотря на это, путешественники на всякий случай взяли с собой и паруса. Были погружены продукты питания и залита в баки питьевая вода. Рабольт и Рамес Дон в один голос утверждали, что они доберутся до Острова за пять дней. А может быть, и за четыре.

Гун Рат, друг Ра, был зачислен его отцом Рабольтом в эту экспедицию. Кроме того, в нее также вошли Хаберт и Ксантер. На этот раз с ними также были Шлюмпф, Карин Форстер и Дораль Керст.

В день отплытия почти все население Северного города собралось в гавани, чтобы принять участие в историческом событии. С тех пор как между людьми и карегами воцарился мир, жизнь людей заметно изменилась. Она стала легкой и беззаботной, потому что не было больше угрозы сверху на открытых местах и за пределами города. На караваны тоже больше никто не нападал.

Рондини запустил мотор, и корабль, который Рабольт назвал в честь своих гостей «Терра», вышел из естественной гавани в открытое море. Свежий ветер дул с юго-запада, но высокие волны ничуть не мешали «Терре». Она, как стрела, скользила по их вершинам на восток, пока Западная страна не скрылась за горизонтом.

Гукки еще раз выслушал историю, рассказанную Гуном Ратом, и теперь знал, что его усилия увенчались успехом. Он решил после возвращения с острова поблагодарить ящеров.

У Шлюмпфа и Карин Форстер появилась великолепная возможность беседовать друг с другом целыми часами. Они большую часть времени сидели на носу, уставившись в пробегающие мимо волны и обмениваясь философскими замечаниями. Гукки улавливал некоторые из них и всегда комментировал эти замечания недоуменным покачиванием головы. Если он в скором времени ничего не предпримет, эти двое вообще никогда не сблизятся.

— Если бы все были такими же, как они, — пробормотал он сам себе, — род человеческий давно уже вымер бы…

Рондини и Дораль Керст, наоборот, не испытывали никакого особого стеснения. Поэтому никого особенно не удивило, когда на второй день путешествия они подошли к капитану Пьеру Дюроку, своему командиру, и попросили официально зарегистрировать их брак. Церемония состоялась посреди океана, мотор был выключен, а потом фляжка изготовленного в Северном городе старого вина пошла по кругу.

Гукки вразвалочку подошел к Шлюмпфу и Карин Форстер, которые наблюдали за торжеством завистливыми глазами.

— Великолепно, а? — невинно осведомился он.

Шлюмпф с отсутствующим видом кивнул, а Карин слегка покраснела.

— Хорошее вино, — как ни в чем не бывало продолжил Гукки. — Не так ли?

Оба снова кивнули, ничего не говоря.

Мышебобер постепенно начал терять терпение.

— Черт побери, если это был великолепный праздник и хорошее вино, почему же вы не хотите, чтобы все это повторилось?

Теперь даже Шлюмпф покраснел до корней волос.

— Но… но… — запинаясь, произнес он. — Я же не могу… я имею в виду, мы же не можем…

— Конечно, вы можете это, или вы забыли, что трансцендентальная поликонденсация пероноспоры в перплексном хаосе может интабулировать комплексный морфоз только тогда, когда унитас квазимонументально универсален и происходит, черт побери, довольно внезапно?

Шлюмпф непонимающе уставился на него.

— Что? — напряженно спросил он.

Гукки многозначительно кивнул Карин Форстер.

— Ну что на это ответить? Он всегда говорит, как толстый Геринг, а теперь он больше вообще не понимает. Я хочу только сказать, что нужно иметь сердце, которое бьется у тебя в груди. Верно, Карин?

— Да, конечно, — она пригладила волосы. — Но… что же нам делать?

Гукки продолжил свою роль сводни. Он вытер ладонями лицо и, казалось, вот-вот разразится слезами отчаяния. Наконец он прорыдал:

— Небо Трампа, что же мне еще делать? Если вы и дальше ничего не будете делать, только беседовать о смысле жизни или часами раздумывать о закате солнца, который, впрочем, каждый вечер очень красив… ну да, Рабольт так больше никогда и не достанет вторую бутылку этого великолепного напитка. Да разве вы оба это поймете… Эх!

Он похлопал себя по массивному бедру и встал. Затем разочарованно, вперевалку пошел прочь, оставив их одних.

Очевидно, он отказался от роли сводника.

Позже, лежа на своей койке и закрыв глаза, он еще раз тайком улыбнулся про себя. Теперь он все же мог настолько хорошо читать мысли, что уловил часть разговора, который вели лейтенант Шлюмпф и лейтенант Карин Форстер на палубе под защитой надстройки.

Когда Остров появился на горизонте, Маркус Рондини остановил мотор.

Корабль покачивался на плоских волнах, и ветер медленно гнал его на восток, к острову.

— Скоро мы встретим первое патрульное судно, — с опаской произнес Рабольт. — Может быть, нам лучше дождаться темноты? На скальном побережье есть достаточно уединенные бухты, где за нами не смогут наблюдать.

— Кибермозг видит все, — возразил Рамес Дон. — Радарные устройства расположены таким образом, что ни одна точка побережья не остается непросматриваемой. Но, может быть, как сказал профессор Боговский, космический шторм проделал в защите пару пробелов?

— И как нам их найти? — осведомился Дюрок.

— Нам придется пойти на риск, капитан. Нас подгонит к берегу, а если нас поймают, мы сможем утверждать, что у нас вышел из строя двигатель. Но когда мы подойдем к берегу достаточно близко, нас больше не засечет ни одна радарная станция. Потом мы пойдем дальше.

Рамес Дон ничего больше не ответил. Бессильная ярость, которая заставила его покинуть этот остров, исчезла. Вместо этого им овладело фанатичное стремление отключить кибермозг и ликвидировать его власть, чтобы люди сами могли определять свою судьбу. Вместе с Рабольтом, который довольно хорошо знал берег, он сидел за картой.

— Тут должна быть бухта, — сказал Рабольт и указал на линию берега, к которой их гнало. — Я немного знаю ее.

— Если это так, тогда до места, где находится кибермозг, отсюда около тридцати километров, или один дневной переход. По обе стороны установлены радарные башни, которые в первую очередь охраняют берег. Только на суше у нас будет шанс — и то только в том случае, если за это время ничего не изменилось. Я знаю эти установки. Здесь есть долины, которые не просматриваются. Если мы воспользуемся ими, пусть даже это будет означать кружной путь, мы сможем незаметно добраться до купола кибермозга. Что нам делать потом, я, конечно, еще не знаю. Можете себе представить, как этот купол защищен от вторжения извне.

Гукки внимательно слушал.

— Даже от телепортеров? — спокойно спросил он.

Рамес Дон покачал головой.

— Нет, не думаю. На этой планете еще никогда не было телепортеров. Мозг едва ли подготовился к этому.

Боговского это заинтересовало.

— А как насчет ваших коллег? Вы верите, что все они беспрекословно повинуются мозгу? Я имею в виду, что вы заверили нас в том, что здесь нет никакого гипнотического внушения. Разве невозможно найти здесь союзников? Или вы думаете, что каждый из них боится наказания? Какое это наказание?

— Боевые роботы по приказу мозга убивают каждого, кто выступает против него. И никто не может покинуть остров. Мне повезло — но больше никому.

— Итак, если мы сможем кого-нибудь убедить, что его помощь поможет нам парализовать кибермозг, он, может быть, поможет нам или по крайней мере не выдаст нас?

— Таков характер этих людей, — ответил Рамес Дон.

— Ну что ж, посмотрим, — произнес Боговский.

Быстро темнело, но ни одно патрульное судно так и не появилось. Берег находился еще на расстоянии пары километров, и оба освещенных купола, которые можно было видеть с моря, давно уже исчезли из поля зрения. Корабль находился вне поля зрения радаров.

Рамес Дон вздохнул.

— Я думаю, мы сделали это. Теперь осталось только найти упомянутую Рабольтом бухту. Там мы будем в безопасности, если случай не сыграет с нами какой-нибудь скверной шутки.