Иерихонские трубы - Ильвовский Сергей. Страница 8

— Нет, всё-таки — продолжал бубнить Немигайло, выходя, вслед за Колапушиным на залитый солнцем двор — интересно: может сейчас человек от любви с ума сойти?

— Может. Конечно, может… — голос, совершенно неожиданно, прозвучал откуда-то сбоку.

Колапушин, пока ещё не привыкший к яркому свету после полутьмы подъезда, недоумённо оглянулся на незнакомого человека, подходящего к ним с приветливой улыбкой.

— …если это любовь к денежным знакам. Вы Колапушин?

— Допустим. А вы, собственно…

— Не дождавшись конца вопроса, неизвестный сунул пальцы в нагрудный карман, выудил визитку и вручил Колапушину.

— Паршин Леонид Юрьевич, бизнесмен, близкий друг покойного Жени Балясина.

Только теперь сыщики, привыкшие к свету, смогли нормально разглядеть Паршина. Впечатление было несколько странным. На человеке отличный, наверняка, дорогой костюм; рубашка, галстук, туфли — всё подобрано в тон, по размеру, а всё равно производит впечатление какой-то… неуютности. Аккуратная причёска кажется растрёпанной. Возможно, это впечатление создавалось из-за мелкой суетности самого Паршина. Его руки постоянно щупали зачем-то обшлага рукавов, поправляли узел галстука, приглаживали, без надобности, причёску. Лицо тоже находилось в постоянном движении. Это не было нервным тиком, но мимика была явно излишней и не всегда соответствовала тому, что он говорил.

— Как вы нас нашли? — поинтересовался Колапушин.

— Меня полковник, начальник ваш, направил, сказал, что с вдовой беседуете. Я решил во дворе подождать — зачем мешаться.

— А зачем такая срочность? Что вы от нас хотите?

— Кроме меня, никто вам правду не скажет. Посмотрите на этих Женькиных сотрудников из «Бал-рекордз»! Да это просто стадо запуганных антилоп какое-то! Не странно ли?

— На что вы намекаете? — заинтересовался Немигайло.

— На то, что жизнелюбивый и рациональный Женя Балясин не мог помереть своей смертью! Даже от любви.

— А от чего?

Всё сильнее входящий в раж Паршин принял соответствующую позу и патетически вопросил:

— Что правит миром, если говорить всерьёз?

— Я вас понял — спокойно сказал Колапушин.

— Правильно, что же ещё, как не хрустящие-шелестящие?! — Паршин и не думал снижать актёрский накал — Балясин умер от инфаркта — да мне смешно!..

И он действительно зашёлся в неприлично долгом, безумном смехе.

— А вот нам не очень — угрюмо пробасил Немигайло, которому уже стал надоедать этот паяц.

Колапушин, понимающе, покачал головой.

— Так это вы журналистам идею подкинули насчёт убийства?

— Ну, может и я. Не в этом дело.

— А в чём? — всё так же угрюмо спросил Немигайло.

Неожиданно Паршин резко изменился. Он продолжал говорить страстно, но уже без излишней патетики, жесты потеряли суетливость, а лицо приобрело одухотворённость и какое-то непонятное напряжение.

— С таким капиталом не умирают своей смертью! Понимаете меня? Проверьте фирму, проверьте! И тогда вы поймёте, какие страсти сгубили во цвете лет Балясина, у которого только птичьего молока для счастья не было! Поймёте, почему они там все неврастеники — при таких-то бабках!

— Почему?

— Они же там лопаются от бабок, из ушей уже вылезают!

— Нервные то они почему?! — Немигайло уже надоело продираться сквозь эти словесные дебри.

— Так страшно же потерять, наивный вы человек! Терять бабки страшнее, чем вообще их не иметь! Только не все бабки, которые в руки идут, брать можно! Поняли вы, наконец?

— Поняли. С вами то, всё в порядке?

После этого вопроса Паршин вдруг потерял весь пыл и его ответ прозвучал почти неразличимо:

— Со мной? Конечно в порядке. Я ведь жив, меня не убивают… значит, дела не идут — дерьмовые у меня дела…

Что-то непонятное, прозвучавшее в этом бурном монологе, привлекло внимание Колапушина.

— Леонид Юрьевич, вот вы сказали, что не все деньги, которые идут в руки, стоит брать. Вы намекаете на криминальный характер капиталов Балясина?

— Эх! Если бы криминальный… С братками то, всегда разобраться можно. А вот с этим…

— Вы что же, хотите сказать…

— Ничего я не хочу сказать! — почти взвизгнул Паршин, и несколько раз мелко и быстро перекрестился — Ищите в «Бал-рекордз»! Это я вам как Женин друг говорю, лучший.

Не добавив больше ничего и, даже, не протянув руку на прощание, Паршин открыл дверку своей тёмно-синей «Ауди», около которой они все незаметно оказались во время разговора и, с места, рванул на поворот так, что едва не задел угол ограды детской площадки.

Озадаченный Колапушин, проводив взглядом скрывшуюся машину, повернулся к Немигайло.

— Вот — похоже найден источник слухов. Но… что же в этом «Бал-рекордз»?

— В смысле?

— В смысле, что если даже этот псих считает их неврастениками — представляешь, что там творится?

Глава 6

Резко обернувшись, хрупкая чёрненькая девушка панически вскрикнула и, зажав рот руками, в ужасе уставилась заплаканными, подведёнными тёмными кругами глазами, на вошедших в комнату Колапушина и Немигайло. Замерший от удивления на месте Колапушин открыл рот, собираясь объяснить, кто они такие, но в дверь, с грохотом, ворвался высокий, широкоплечий парень в форме охранника на ходу выдирая револьвер из кобуры. Разглядев находящихся в комнате, он застыл на пороге, так и держа оружие наизготовку, со странной смесью выражений страха и удивления на лице.

Кивнув Немигайло, чтобы тот занялся охранником, Колапушин бросился успокаивать девушку. Та, пытаясь отдышаться, начала постепенно приходить в себя.

— Тише, тише, вы что? Успокойтесь, пожалуйста.

Немигайло, уже успевший что-то кратко объяснить охраннику, добавил ворчливым тоном:

— Вы же нас напугали. Осторожней надо.

— Ой, извините… — голос девушки дрожал и был хрипловат.

— Извините… Так можно и заикой остаться… — так бы и продолжал ворчать Немигайло, но Колапушин, взглядом, попросил его закрыть тему.

— Вы кто? — всё ещё дрожащим голосом спросила девушка.

— Мы из милиции — ответил Колапушин, стараясь говорить как можно мягче.

— Из милиции они. У них, типа, ордер. Чего ты разоралась-то? — виноватым тоном начал охранник, пряча револьвер в кобуру. Немигайло поднял широкую ладонь, призывая его замолкнуть.

— Откуда я знала?.. Извините…

— Майор Колапушин — Колапушин показал девушке раскрытое удостоверение, — а это капитан Немигайло. Егор Фомич.

— Изабелла, менеджер по финансам. И… Виктор, охранник.

— А, что, кроме вас двоих, больше в помещении никого нет? Как-то пусто у вас тут.

— Нет — сегодня больше никого. Дима… Дмитрий Александрович приехал и всех сотрудников домой отпустил. У нас ведь…

— Да, да, я знаю. А разве Дмитрий Александрович был здесь?

— Он заезжал ненадолго, хотел Женин паспорт взять, там без паспорта что-то не оформляют, только ещё раньше участковый приходил и кабинет опечатал. Дмитрий Александрович звонил какому-то… Лютинову кажется, ну который опечатать приказал…

— Может быть Лютикову?

— Правильно, Лютикову, я спутала. Тот ему обещал, что всё сделает, и он всех отпустил, а сам дальше поехал. Вот, если нужно, он специально оставил номер сотового, а вечером сказал, дома будет и, если что, сразу позвонить. Нас с Витей попросил остаться, на всякий случай. Хотите, я вам его разыщу?

— Нет, пока не надо. Скажите, Изабелла, а чем вы так напуганы?

— Может, вы милицию как раз и боитесь? — решил подшутить Немигайло, чтобы хоть немного приободрить бледную и замученную Беллу.

— Милицию… нет… — Растерянно ответила, не понявшая шутку Изабелла. — Я люблю милицию.

Колапушин выразительно покачал головой, давая понять Егору, что сейчас не время развивать интимную тему. Однако стоило выяснить, что так тревожит Изабеллу и, пожалуй, что и Виктора.

— Всё-таки господин Паршин прав: вы здесь все немножко нервные.

Изабелла задумалась, пытаясь понять, вопрос ли это и требуется ли на него отвечать. Немигайло, иногда отличавшийся очень высокой скоростью соображения, решил ей помочь и повернулся к Виктору: