Зелёная мантия - де Линт Чарльз. Страница 39

– Он мне нужен, леди.

Его нечистое дыхание било в лицо. Френки тихо вскрикнула, когда он сгрёб её за плечи.

– Пожалуйста… – начала она. Он грубо встряхнул её.

– Мне нужна… нужна…

Френки безуспешно пыталась вырваться. Из леса все лилась странная музыка, далёкая и тихая. Музыка наполняла её и силой, и слабостью, но, хотя часть её души поддалась чарам мелодии, страх перед этим мужчиной был сильнее.

Она вскинула колено, но слишком узкая юбка помешала ударить как следует. Вместо того чтобы с воплем схватиться за промежность, мужчина только охнул и жёстче стиснул ей плечи. Одним движением он приподнял её и бросил на капот. Прижал и принялся сдирать юбку.

– … Нужна ты! – рычал он.

На поляне у реки, куда они так часто выбирались с Дукером, Ланса вдруг осенило: старина Дук не умер – неужели он пристрелил бы собственного пса?! – и не сбежал. Нет-нет. Дукера украли. Дочка старика Трежура украла его собаку – и никаких «но», «если» и «может быть»! Там-то он первый раз и услышал музыку. Она заманила этой музыкой старика Дукера, точь-в-точь как хотела заманить его. Набила ему башку дерьмовым бредом.

Ланс встал с травы и забрался в кабину. Развернул грузовичок и выехал на просёлок, ведущий к Трежурам. Только вот дом оказался пустым.

Он оставил машину на подъездной дорожке и обошёл дом. Он бормотал себе под нос и заглядывал в окна. Он то и дело принимался звать Дукера и тут же смолкал, испуганный собственным криком. Когда пошёл дождь, Ланс залез в кабину и глядел на дом из-за рябых от капель стёкол, протирая временами запотевшие окна. Дождь перестал, и он снова отправился бродить, недоверчиво поглядывая на темневший за домом лес.

Он заглянул в сарай, тихонько окликнул собаку. Желание увидеть Дукера, убедиться, что со старым дурнем ничего не случилось, становилось все сильней, разрослось так, что заболела голова и пришлось снова сесть. Он привалился к переднему колесу пикапа и закрыл глаза.

Пришлось остаться под открытым небом. Теснота знакомой кабины нагоняла на него клаустрофобию. В какой-то момент он понял, что задремал и видел во сне выстрел и умирающего Дукера, но – Христос на кресте – это не могло быть правдой! Потом он заметил, что вокруг темно.

Он слышал, как закашлялся и умолк автомобильный двигатель. Обернувшись, успел увидеть свет фар, который тут же погас. Открылась дверца, и он услышал шаги. Дождался, чтобы человек подошёл поближе и не успел сбежать, не выслушав его, и только тогда поднялся.

Ему немного полегчало. Голова болела слабей, и хотя ему по-прежнему необходимо было найти Дукера, эта необходимость не жгла так мучительно. Глаза успели приспособиться к темноте, и он хорошо видел светловолосую женщину, остановившуюся перед его пикапом.

При таком освещении он не сумел бы описать её лицо, но фигурка в узкой юбке и блузке выглядела что надо. Он заговорил о Дукере и тут почувствовал, как накатило – сперва на краю сознания, потом сильней, громче и громче. Музыка. Бежать, подумал он. Надо было убираться раньше, а теперь уже поздно. А миг спустя все уже не имело значения.

Он ощутил жар в паху и, наступая на пятившуюся женщину, уже не видел её как раньше. Теперь она была пашней, ждущей плуга. Сукой в течке. Он чуял запах её крови. И, господи, господи, он должен оседлать её.

Юбка порвалась, как бумажная, а когда она вскинула руку, целясь ногтями ему в лицо, он только осклабился и спрятал голову у неё на груди. Разжал левую руку, стискивавшую её плечо, и перехватил за горло. Другая рука рвала бельё. Музыка горела в нем, и он открывал её женское начало ночному небу.

Запах был так силён, что он задыхался. Она теперь отбивалась слабее, так что он выпустил её горло и разорвал блузку. Вскинул голову и издал вой. В этот момент из-за поворота вынырнула машина, и в него ударил свет фар.

Приехавший в фургоне как раз собирался выбраться из кабины для очередного обхода, когда услышал музыку. Прикрыв заднюю дверцу, он отложил арбалет, склонил голову, прислушивался. Что за чертовщина? Он двинулся сквозь заросли, направляясь к дому Валенти, и тут тихую мелодию дудочки заглушил сперва звериный вой, а следом – шум автомобиля. Он повернул назад и перешёл дорожку, ведущую к дому Валенти. Тем временем машина, пройдя поворот, затормозила и остановилась. Пока её пассажиры открывали двери и выбирались наружу, человек с арбалетом успел скрыться за деревьями на той стороне и подходил ближе к остановившейся легковушке.

«Совершенно неожиданно, – подумалось ему, – ночь становится нескучной».

Хови пережил мгновение паники, когда фары выхватили из темноты две фигуры, боровшиеся на капоте стоящей машины. Все трое увидели мужчину, насиловавшего женщину, но только Хови пришло в голову, что это мог быть Эрл.

– Не… – начал он и оборвал себя. «Не останавливайся», – собирался он сказать. – Не впутывайтесь. Но Лайза уже жала на тормоза. – Не дайте ему уйти! – закончил Хови.

Едва машина встала, он распахнул дверцу на своей стороне. Шерри протолкнулась мимо него. Лайза уже стояла на дороге. Взглянув на неё, Хови разглядел, что в руке она сжимала что-то вроде гаечного ключа.

– Ублюдок! – взвизгнула девушка. Насильник вскинул голову. Хови показалось на секунду, что он сейчас бросится на них, но мужчина отскочил и кинулся к припаркованному чуть дальше пикапу. Его жертва покатилась по капоту. Лайза, оказавшись перед выбором: догонять мужчину или подхватить женщину, выбрала второе. Шерри бросилась ей на помощь. Хови сделал было шаг к пикапу, но тут же застыл. Ему, безоружному, ничего не оставалось, как смотреть вслед грузовику, рванувшему с места, с рёвом перевалившемуся через кювет и выползавшему на дорогу. Как только пикап набрал скорость, Хови повернулся к женщинам.

Жертва насильника с трудом дышала. «Пытался придушить, – подумал Хови. Шагнул ближе, разглядел лицо и волну светлых волос и узнал спасённую. – Разведёнка Эрла! Господи, это уж слишком!»

– Ради Христа, – накинулась на него Шерри, – не пялься так на бедняжку.

Хови поспешно отвёл взгляд от груди женщины.

– Не пытайтесь говорить, – успокаивала её Лайза, – не спешите. Мы его спугнули. Он вам больше ничего не сделает. – Она подняла взгляд на Шерри: – Отвезти её в больницу?

– Господи, не знаю. Она сильно пострадала?

– Я… уже все в порядке, – выговорила Френки. Она попыталась сесть и одёрнуть то, что осталось от её блузки. Лайза обнимала её.

– Вы уверены? – спросила Шерри. Френки нерешительно кивнула.

– Я живу… я здесь и живу. – Она указала на тёмный дом.

– Ну, мы проводим вас внутрь, – решила Лайза. – У вас есть кому позвонить? Дома, кажется, никого.

– Дочка у соседа – там, дальше по дороге.

– Первым делом давайте войдём, – предложила Шерри, – а потом вызовем вашу дочь. Сколько ей?

– Четырнадцать.

Шерри обняла её с одной стороны, Лайза с другой.

– Будет, лучше если мы поможем вам привести себя в порядок, прежде чем её звать. Как вы думаете?

Френки с благодарностью кивнула. Обернувшись к Хови, чтобы попросить его подогнать машины к дому, Шерри обнаружила, что он так и стоит, где стоял, склонив голову набок.

– Хови?.. – начала она.

– Слушайте… Вы слышите?

– Что слышим?.. – но она не договорила. Теперь уже слышали все. Жалобные звуки, которых они бы и не уловили, если бы не Хови.

При этих звуках глаза Френки наполнились слезами, и она с удивлением осознала, что плачет не за себя, не оттого, что пришлось пережить, а от чистой красоты музыки. Тихие звуки флейты входили в неё, заливая светом обрывки затаившейся в ней темноты.

– Что это? – тихо спросила Лайза. Она взглянула в лицо Френки, увидела слезы, блестевшие в лунном свете, и улыбку.

Заслышав музыку, Хови встревожился. Он боялся оленя, боялся, что вернётся утренний сон, когда он ощутил себя загнанным зверем. Но он продолжал вслушиваться, и его все больше заполняла жалость к жертве насилия и злоба к насильнику.