Шантаж - Гришем (Гришэм) Джон. Страница 31

— Ты все еще пьешь? — осторожно спросил он, вглядываясь в серое лицо Кармен. Ему-то, конечно, было не до этого. Правда, несколько раз охранники приносили ему немного выпивки, но это бывало так редко, что не стоило и говорить.

— Нет, давно не злоупотребляю этим, — грустно улыбнулась она.

Разговор тянулся долго и показался Ярберу чересчур кислым и скучным. Он вообще никак не мог понять, зачем она приехала к нему. Догадка осенила его только в самом конце встречи.

— Я решила развестись с тобой, — заявила Кармен после угнетающе длинной паузы.

Ярбер равнодушно пожал плечами:

— Ну что ж, вероятно, ты права.

— Дело в том, — замялась она, опустив глаза, — что я нашла себе другого человека.

— Мужчину или женщину? — съязвил Ярбер, хотя на самом деле ему было наплевать. Сейчас его уже ничем нельзя было удивить.

— Просто человека, который моложе меня, — уклонилась от ответа Кармен.

Он снова пожал плечами:

— Это твое личное дело. Не он первый, не он последний.

— Давай не будем ворошить прошлое, — кисло поморщилась Кармен.

Ярбер снова посмотрел ей в глаза. Когда-то он восхищался ее способностью заниматься сексом где угодно, как угодно и с кем угодно. Но сейчас трудно было представить, чтобы эта пожилая уставшая женщина могла удовлетворить более молодого по возрасту человека, даже если это будет женщина.

— Хорошо, не будем трогать прошлое, — согласился он. — Я готов подписать документы.

— Они пока не готовы, — воодушевилась она. — Я пришлю их тебе через неделю. Надеюсь, никаких имущественных проблем у нас не будет. Собственно говоря, совместного имущества мы с тобой не нажили, так что делить нам нечего.

Еще в то благословенное время, когда Ярбер находился на высоте своего положения, они с женой купили небольшой дом на побережье в Сан-Франциско, однако редко там жили, довольствуясь городской квартирой. С тех пор их дом обветшал, выгорел на солнце и высох на ветрах, так что почти никакой ценности он сейчас не представлял. По законам Калифорнии все совместно нажитое супругами имущество делилось на две равные части, поэтому никаких имущественных претензий у них друг к другу не только не было, но и быть не могло. Финн и сам стремился поскорее разделаться с Кармен и прожить остаток дней спокойно, без прежнего напряжения.

Впрочем, существовала еще одна причина, по которой Ярбер хотел как можно скорее оформить развод. Мошеннический бизнес собратьев стал приносить неплохой доход. Конечно, это были грязные, преступным путем нажитые деньги, и ему очень не хотелось бы, чтобы Кармен когда-либо узнала о его проделках. Откровенно говоря, он понятия не имел, каким образом их тайный счет в оффшорном банке на Багамах может быть раскрыт соответствующими органами, но все же не хотелось рисковать. Так что лучше подписать эти паршивые бумаги — и дело с концом.

Они поговорили несколько минут, вспомнили старых друзей, большинство которых уже отошли в мир иной, и попрощались без сожаления, горечи или раскаяния, что и неудивительно — уже много лет их ничто не связывало. Брак Финна и Кармен с самого начала был непрочным, а в последние годы они и вовсе не встречались, так что оба испытали лишь приятное чувство облегчения. Он пожелал ей счастья в новой жизни и даже обнял, а потом направился на прогулочную дорожку, сбросил с себя почти всю одежду и более часа ходил под ласковыми лучами вечернего солнца.

Глава 10

Второй день пребывания в Каире закончился для Лафкина в небольшом открытом кафе на улице Шар-эль-Корниш в одном из наиболее живописных районов города. Эта улица находилась на территории Гарден-Сити, где больше всего любят бывать иностранные туристы. Он медленно потягивал черный крепкий кофе и молча наблюдал за торговцами, которые неторопливо закрывали свои магазинчики. Среди них преобладали торговцы коврами, медной утварью, кожаными сумками, одеждой из Пакистана и всем, что пользовалось хоть каким-то спросом у многочисленных зарубежных визитеров. А в двадцати футах от Лафкина суетился торговавший вразнос древний египтянин. Собрав свой незамысловатый товар, он свернул тент и мгновенно исчез.

На первый взгляд Лафкин ничем не отличался от араба, жителя египетской столицы. На нем были свободного покроя белые слаксы, легкий пиджак цвета хаки, мягкая белая фетровая шляпа, надвинутая на лоб и спасавшая его от палящего солнца, из-под которой виднелись большие темные очки. Они помогали уберечься от солнца и к тому же скрывали от посторонних его глаза. Лицо и руки Лафкина были загорелыми, а коротко подстриженные темные волосы могли свидетельствовать о том, что он если и не местный житель, то, во всяком случае, не чужак в этой стране. Кроме того, он говорил на прекрасном арабском языке и с необыкновенной легкостью передвигался на всем пространстве от Бейрута до Каира и Дамаска.

Лафкин снимал номер в отеле «Эль-Нил», что возвышался на самом берегу одноименной реки. Немного посидев в кафе, он решил пройти пешком шесть переполненных людьми и машинами кварталов, и примерно на полпути к отелю к нему подошел высокий тощий иностранец, говоривший на ломаном английском. Они были знакомы с давних пор, доверяли друг другу и продолжили путь вместе, стараясь, однако, держаться на некотором отдалении, чтобы со стороны не показаться кому-нибудь старыми друзьями.

— У нас есть сведения, что все случится сегодня вечером, — тихо произнес иностранец, прикрывая глаза широкополой шляпой.

— Почему?

— Сегодня вечером в посольстве устраивают прием.

— Да, я знаю.

— Так вот, прекрасный повод для операции. Оживленное движение машин, много людей и так далее. Бомба будет заложена в фургоне.

— В каком именно? — поспешил уточнить Лафкин.

— К сожалению, нам это неизвестно.

— Что-нибудь еще?

— Нет, это все, — тихо ответил его собеседник и мгновенно растворился в разноликой толпе.

Лафкин вошел в отель и выпил в баре стакан холодной пепси-колы, лихорадочно раздумывая над тем, что делать дальше. Конечно, нужно было бы немедленно связаться с Тедди Мэйнардом, сообщить ему последнюю новость, но Тедди почему-то молчал. Прошло уже четыре дня после их последнего разговора в штаб-квартире ЦРУ, а директор так и не удосужился связаться с ним и дать хоть какие-то указания. У них такое бывало уже неоднократно, и Лафкин понимал, что если Тедди не собирается вмешиваться в какие-то дела, то, стало быть, развитие событий его устраивает. Тем более что Каир в эти дни превратился в чрезвычайно опасное место для выходцев из западных стран и вряд ли кто посмеет обвинять ЦРУ в том, что американцы не предотвратили террористический акт. Конечно, все станут орать, показывать друг на друга пальцами, находить веские основания для оправдания собственных просчетов, но пройдет немного времени, и все забудется. На носу президентские выборы, а избирательная кампания сейчас в самом разгаре. Кто вспомнит о несчастных жертвах арабских террористов в далеком Каире? Американцы давно привыкли, что их убивают, похищают, взрывают и вообще ненавидят во всех арабских странах. Достаточно посмотреть новости — по телевизору круглые сутки показывают террористические акты, моря крови, трупы, — чтобы понять: мир либо совсем свихнулся, либо находится на грани помешательства. Люди устали от трагедий и кризисов, они легко проглотят то, что произойдет сегодня вечером в американском посольстве в Каире.

Допив пепси-колу, Лафкин поднялся в свой номер и подошел к окну, выходящему как раз на американское посольство. Правда, само здание было скрыто домами, так как находилось примерно в миле от отеля, зато хорошо была видна потемневшая от времени и палящего солнца крыша посольства. Он пододвинул к окну кресло, взял журнал и стал терпеливо ждать начала огненного фейерверка.

Грузовик представлял собой двухтонный панельный фургон марки «Вольво», от пола до потолка нагруженный тремя тысячами фунтов взрывчатки, произведенной в Румынии. Обе стороны фургона были украшены зазывной рекламой хорошо известной в Египте фирмы, специализирующейся на поставках продовольствия почти во все западные посольства. Именно поэтому оставленный в подземном гараже фургон не вызвал поначалу никаких подозрений у службы охраны посольства. Все охранники из числа морских пехотинцев США хорошо знали этот фургон и весьма доброжелательно относились к его водителю — большому, грузному, всегда добродушно улыбающемуся египтянину по имени Шейх. Он почти каждый день приезжал в посольство, привозил продукты, выгружал их и отправлялся по другим делам, добродушно помахивая охранникам рукой. Сейчас его бездыханное тело покоилось на полу фургона между ящиками со взрывчаткой.