Повеса в моих объятиях - Брэдли Селеста. Страница 19
Булавки выскочили из прически, и волосы рассыпались огненным каскадом, накрыв его кисти.
Пруденс чувствовала, как слабость охватывает тело, ноги перестают слушаться, а сердце готово выскочить из груди. Где-то на краю сознания еще тлел страх, но последний крик подсознания умер в пекле желания, поглотившего ее.
Внутри рождалось что-то новое, неизведанное, необузданное. Пруденс почувствовала под пальцами шелковую рубашку, и пальцы стали искать пуговицы, она хотела прикоснуться к его широкой, могучей и такой надежной груди. Бугры мышц ходили под ее пальцами, она ощущала его напряжение. Волна желания захлестнула ее тело, сосредоточившись внизу живота. Жар был так силен, что Пруденс сжала бедра, в тщетной попытке унять пожар.
О да! К черту прошлое и будущее. Есть только здесь и сейчас: тьма вокруг и притягательный мужчина, который жаждал поцелуя так же сильно, как и она. Тьма укрыла их своим покрывалом, дала убежище, отделила их от других людей.
От всего мира.
От их собственных страхов и сомнений.
Колин не мог удержаться и целовал ее снова и снова. Ее губы были такими мягкими, такими сладкими, такими желанными, что голова шла кругом. Это уже была не игра, вокруг не было никакой публики, некого было убеждать в искренности. Только он и она. В Пруденс чувствовалась неловкая неопытность, которая однако, с лихвой компенсировалась страстностью и желанием. Целовать ее было для него наслаждением.
Колин прижал ее спиной к стенке повозки, и тела их сплелись, словно вытесанные Создателем друг для друга. Пруденс, ощутив спиной преграду, не испугалась, а лишь обняла Колина за могучие плечи, прижала к себе, раздвинув бедра навстречу ему. Колин положил ладонь на ее затылок, чтобы она не ощущала головой шершавые доски, и вернулся к поцелуям.
Его естество, и без того налившееся силой, почувствовав близость ее лона, стало тверже камня. Ее полные груди упирались в его грудь, и он чувствовал, как ее соски царапают кожу через тонкую шелковую ткань рубашки. Пруденс разгоряченно выдохнула. Колин, окончательно потеряв голову, уперся своим восставшим фаллосом Пруденс в живот, ощутив сладкую истому.
«Моя».
Вторая рука спустилась по ее щеке к лебединой шее. Он почувствовал, как бешено бьется под большим пальцем жилка пульса. Затем его ладонь скользнула по ключице и ниже. Ее кожа горела от непреодолимого желания.
Колин обнял ладонью ее грудь. Большой палец нашел выпирающий сосок и начал массировать его. Пруденс застонала в изнеможении.
Она словно призывала его не останавливаться ни в коем случае, продолжать ласкать ее грудь. Кто он такой, чтобы отказать женщине?!
Его поцелуй спустился к ее шее. Пруденс задрожала. Она не могла вздохнуть. Ее переполняло желание. Пальцы вцепились в его спину. Какие у нее нежные пальцы! Он скоро найдет им достойное применение, как только разденет ее и заставит молить о продолжении.
Пальцы торопливо расстегнули пуговку сзади на ее платье. Он медленно стянул с нее платье, сантиметр за сантиметром, покрывая поцелуями оголившуюся кожу.
Наконец его губы добрались до ее соска. Пруденс обхватила его голову руками, прижала к своей груди. Ее обуревало неизведанное ранее возбуждение, спиной она чувствовала грубую дощатую стену повозки, а от соска по всему телу разливалось сладостное тепло. Ее пальцы вцепились в его золотистые волосы, словно она боялась, что он может остановить свое священнодействие.
Колин оставил в покое ее сосок, и Пруденс издала стон разочарования, хотя даже не узнала свой голос. Но это длилось лишь секунду, потому что Колин тут же принялся за второй ее сосок. Одной рукой он ласкал ее грудь, а второй стаскивал платье ниже: талия, изгиб бедра, коленка… Рука его, остановившись у ее лодыжек, пошла вверх, скользя по коже: обратно к коленке, по внутренней стороне бедра, к лону, прикрытому панталонами, которые так удобно расстегивались снизу, и наконец обхватила сокровенное.
«О да! Нет! Да!»
Пруденс услышала слова будто издалека. Ей показалось или она произнесла их вслух? Впрочем, какая теперь разница, мистера Ламберта ведь все равно не остановить, а его палец уже проник во влажную щель между ног, завоевывая все больше пространства. Колин выпрямился, не снимая руки, и поцеловал ее в губы, из его горла вырвался рык, а к первому пальцу прибавился и второй…
Пруденс забыла о своей невинности… впрочем, нет, она сознательно выбросила ее из головы, ей хотелось ощутить всю полноту запретного плода. Она хотела этого мужчину, хотела его всего…
Неподалеку раздался женский смех, вмешавшийся в их интимную сцену, разбив барьер из тьмы, окружавшей их. Они больше не были одни.
Колин почувствовал, как мисс Филби отпустила его волосы, и услышал краем уха ее встревоженный возглас:
– Простите, сэр!
Он выпрямился и сделал шаг назад, пытаясь взять под контроль чувства и тело. Дьявол, как же трудно это было, сделать!…
– Мне не следовало…
Колин опустил голову, собираясь с мыслями, он понимал, что сейчас ему придется извиняться так, как не приходилось никогда в жизни.
Когда он поднял глаза, мисс Филби уже и след простыл.
Глава 13
С горящим лицом и сердцем, выпрыгивающим из груди, Пруденс бежала к большому костру, словно за ней гналась, наступая на пятки, шайка пиратов во главе с Черным Кракеном. К несчастью, когда она добралась до безопасного круга света, ее собственные темные мысли никуда не улетучились.
Что она наделала? Что он наделал? Что это был за немыслимый, непостижимый, невероятный и совершенно неприемлемый поступок?
Ей никогда не доводилось испытывать ощущений, которые вызвали в ней его поцелуи, его прикосновения, его… проникновения. Пруденс начинала догадываться, что ей захочется повторить все заново, причем в ближайшее время. Пруденс подозревала, что если бы не вмешательство извне, она бы очень скоро захотела узнать, что это такое твердое упирается в нее из его штанов.
Нет, разумеется, она имела представление о строении мужского тела. Она ведь не дурочка какая-нибудь, кроме того, у нее был младший брат. Да и о взаимоотношениях полов она также была наслышана. Шанталь все время встречалась с одним-двумя, а то и более мужчинами. И из-за тоненькой стенки, отделявшей костюмерную от гримерки, Пруденс прекрасно слышала все охи-ахи. Она слышала куда больше, чем ей того хотелось, а богатое воображение дорисовывало остальное.
И если не считать собственной невинности, она не верила более ни в чью. Раньше ей вообще казалось сущей глупостью оголяться друг перед другом и совать… что попало и куда попало…
Но, Боже правый, как же сильно она ошибалась. Только теперь Пруденс начинала понимать вздорную Шанталь!
Дрожа всем телом, не в силах унять неудовлетворенное желание, подчинившее себе ее бедное тело, испытывая волну удовольствия каждый раз, сжимая бедра, Пруденс стояла на самой границе света у большого костра, не готовая войти в круг и предстать перед людьми. Должно быть, на лице у нее все написано. «Я целовалась с мистером Ламбертом!» Для описания остального у нее попросту не находилось слов.
«Как я могла позволить ему делать все это со мной? Позволить? Да я бы умоляла его продолжить, если бы не решилась дара речи».
Она всегда так трепетно относилась к своей добродетели, для нее девственность была точно соломинка для утопающего – единственное, за что можно ухватиться в хаосе окружающей действительности, и сказать самой себе: «А ты все еще леди».
Но сейчас сомнения закрались в душу, словно воры, похитив навсегда покой из ее сердца. Интересно, а леди нравится, когда мужчины ласкают им грудь? А леди интересно лезть к мужчине в штаны, чтобы выяснить, что там упирается в живот?
– Детка, ты, наверное, чертовски устала, – услышала она голос в темноте, голос, обладатель которого, похоже, знал все на свете.
Пруденс подняла голову, всмотрелась во тьму и вздохнула с облегчением:
– Да, миссис Пом. Это был весьма богатый на события денек.