Повеса в моих объятиях - Брэдли Селеста. Страница 57

Колин присел на корточки перед своей маленькой дочкой. Она выжидающе посмотрела на него своими огромными голубыми глазами.

– Мелли, Бейливик собирается забрать тебя обратно в «Браунс». Завтра ты уже будешь дома, с Уилберфорсом, дедушкой Олдричем и остальными.

Мелоди, и без того всегда такая веселая, распахнула в восторге глазенки.

– Вибли-Фос! И Мэдди и дядя Эйдан!

Он погладил рукой по ее блестящим черным волосам.

– Мелли, ты поедешь с Бейливиком, Пруденс и Эваном обратно в Лондон. Сегодня я не могу поехать с тобой, но я приеду очень-очень скоро. Хорошо?

– И тогда ты расскажешь мне сказку?

Он улыбнулся:

– Конечно.

Какое-то время она обдумывала его слова и наконец решительно кивнула:

– Хорошо. Если ты приедешь очень скоро.

– Так скоро, как смогу, миледи.

Она обхватила ручками его шею, хлопнув куклой ему по спине, и запечатлела липкий поцелуй на его щеке.

– Пока!

Прижав ее к себе, он молча попросил у нее прощения. Он не нашел в себе достаточно смелости, чтобы рассказать ей нечто большее, но почему бы не позволить ей провести еще несколько дней счастливого путешествия вместе с Пруденс и Эваном? Для того чтобы разбить ей сердце, у него есть еще много времени впереди.

Колин кивнул, Эван взял Мелоди за руку и повел в холл, его большие ноги громыхали даже по ковру, Мелоди подпрыгивала рядом с ним, Горди Ева болталась у нее в руке. Пруденс проследила за ними взглядом и посмотрела на Колина только тогда, когда дети исчезли за углом.

Когда она подошла к нему, он мог разглядеть ее черты во всех подробностях. Он удивился, как он раньше мог подумать, что у нее простенькое лицо. Ее лицо было словно у эльфа, черты лица смягчились благодаря правильному питанию, и теперь воспринималось словно великолепное полотно, на котором выделялись роскошные глаза. Ее блестящие темно-рыжие волосы были уложены, как у леди, а не собраны в пучок и не спрятаны под чепчиком, словно у служанки. Она была одета в хорошее платье. У Колина создалось впечатление, что горничная исчезла навсегда.

Ее шаги замедлились, когда она приблизилась к нему, но близко она подходить не стала. Он не сделал ни одного движения, чтобы как-то сократить дистанцию. Это расстояние установилось между ними, и никогда им уже не сделать его меньше.

Она обхватила себя руками, костяшки ее пальцев побелели, но когда она заговорила, ее прекрасный голос был ровным и спокойным.

– Как вы сегодня себя чувствуете, сэр Колин?

Он коротко кивнул ей:

– Я совершенно разбит, мисс Филби. А вы?

Она моргнула, взгляд ее серых глаз потускнел.

– Отлично, сэр.

Колин сглотнул ком, подступивший к горлу.

– Бейливик заберет вас с Эваном и Мелоди и довезет до Лондона, я обещаю. Я попрошу вас сопровождать Мелоди, пока она не доберется до «Браунса».

– Конечно Бейливик – чудо, но даже он не сможет приглядывать за ребенком и управлять экипажем одновременно.

Губы Колина дернулись, словно в спазме.

– Подождите, вы еще не встречались с Уилберфорсом.

Она печально произнесла:

– После рассказов Мелоди я не удивлюсь, если у него вырастут крылья прямо у меня перед глазами.

Колину мучительно хотелось прикоснуться к ней.

– Я не сказал ничего из того, что хотел сказать.

Она подняла голову.

– Я благодарна вам за это. Мы все сказали друг другу прошлой ночью.

– Вы не позволили мне произнести это.

«Я люблю тебя. И я хочу говорить это каждый день всю оставшуюся жизнь».

Ее глаза ответили ему: «Я знаю».

– Я хочу, чтобы это было у вас. – Он сунул руку в нагрудный карман, достал связку бумаг, сложенных пополам, и протянул ей.

Она сделала шаг к нему, только для того, чтобы взять бумаги, и протянула руку. Когда она взяла их, то снова отошла на прежнее расстояние.

Страдание пронзило его душу, сотрясая прутья клетки, в которой он оказался.

Она развернула листы и посмотрела на заголовок.

– «Однажды в открытом море…» – прочитала она и в удивлении посмотрела на него. – Это же вы написали!

– История о капитане Джеке и испанской принцессе. Не думаю, что Эван выдержит эту историю до конца.

Пруденс засмеялась и крепко прижала листы к себе. Потом подняла на него глаза, они сверкали словно серебро.

– Я буду перечитывать ее каждую ночь.

– Думаю, он предпочел бы, чтобы вы сожгли ее.

Она покачала головой:

– Думаю, когда-нибудь он все поймет.

«Правда? Тогда, возможно, он объяснит все мне?»

– На последней странице я написал несколько имен лондонских адвокатов. Им действительно можно доверять, они помогут вам справиться с Троттерами.

Она вздернула подбородок.

– Я еще не приняла решения на этот счет.

– Упрямая женщина. – Он не улыбнулся всплеску ее независимости. – В конце концов, они могут подыскать вам подходящую работу. Я написал вам рекомендательное письмо.

Она кивнула:

– А вот за это спасибо.

Он подумывал, не попросить ли ее ждать его. Шанталь чувствует себя не очень хорошо. К концу года он вполне может остаться вдовцом.

Потом год траура и черная одежда. Потом полгода носить серую одежду. А что, если с Шанталь все окажется в порядке? Доктор сказал, что ничего нельзя предположить насчет ее состояния.

«Как долго ты заставишь ее ждать и упорствовать, в то время, когда она может начать новую жизнь? Как же ты отвратителен, ты желаешь скорой смерти своей собственной жене!»

Так или иначе, он не мог просить ее об этом.

Дверь позади него распахнулась, и вошел Бейливик, произнеся извиняющимся голосом с высоты своего огромного роста:

– Пардон, сэр Колин, но карета уже готова, дети уселись и готовы ехать.

– Спасибо, Бейливик. Пожалуйста, отнеси вещи мисс Филби вниз и подожди ее там.

– Да, сэр.

Бейливик без усилий поднял чемодан и понес его в холл, очевидно, желая поскорее отправиться в путь.

Колин не мог оторвать взгляда от Пруденс.

«Она собирается уехать прямо сейчас, ты больше никогда не увидишь ее.

Поцелуй ее».

Но если он сделает это, то не сможет остановиться.

«Обними ее».

Но тогда он не сможет уйти.

«Попроси ее остаться».

Он не в силах позволить себе и дальше порочить ее честь.

Пруденс поежилась под его пристальным взглядом.

«Поцелуй меня».

И она навсегда покинет его.

«Обними меня».

Если он прикоснется к ней, она бросит все и станет умолять его никогда не расставаться.

«Попроси меня остаться».

Остаться? Но в качестве кого?

«Любовницы, проститутки – что ж, звучит вполне заманчиво, папаша!»

Его красивое лицо стало будто высечено из камня. Он выпрямился, словно военный. Только его зеленые глаза, его блестящие глаза, которые больше не смеялись, излучали страдание и боль.

«Он любит меня. Никто и никогда не полюбит меня так, как он…»

«Но ведь и ты любишь его достаточно сильно, чтобы отпустить».

Она резко отвернулась от него, единственного мужчины, которого она так любила. Сделала шаг. Потом другой.

С каждым ее шагом между ними рвались серебряные нити, одна за другой, каждый раз причиняя ей невыносимую боль.

– Пруденс!

Ей не следовало останавливаться, не следовало поворачиваться. Но в его голосе было столько отчаяния, что она посмотрела на него, такого высокого, красивого. И одинокого.

Его плечи тяжелели с каждым ее шагом.

– В этот день каждый год всю оставшуюся жизнь я буду вспоминать вас. Я никогда не забуду этот момент. Каждый год, именно в этот день. Клянусь вам.

«Любовь моя, я буду помнить каждую секунду. Я буду полировать их, словно драгоценные камни, в своем сердце».

Но вслух она произнесла:

– Это день вашей помолвки. В этот день лучше думать о своей жене.

А потом она подарила ему прощальную улыбку.

– Лучше вспоминайте то, что было вчера.

Она приподняла юбки и побежала по холлу так быстро, как могла, ее глаза были полны слез, а горло сжалось. Она слышала, как он охнул, когда она повернула за угол и оставила его навсегда.