По соседству с герцогом - Брэдли Селеста. Страница 36

– Что ж, тогда, я полагаю, мне нужно одеться, на тот случай, если мне сегодня кто-то нанесет визит! – Она определенно не хотела, чтобы Брукхейвен узнал, что она тоскует по нему. Будет замечательно, если заглянет Софи. Или Грэм. Черт побери, сегодня она даже будет рада видеть этого идиота Баскина!

Разве не печально, что из всех пожеланий, которые она высказала недавно, именно появление Баскина претворилось в жизнь? Позже этим утром Дейдре пришлось выслушивать еще один пеан [9], посвященный ее неземной красоте и бесконечной… высоте? О Боже, отвратительные рифмы сегодня были еще хуже, чем обычно!

Это конкретное произведение представляло собой оду, посвященную тому дню, когда он впервые увидел ее, едущую в открытом экипаже, похожую на «Боудикку [10], атакующую римскую армию». Следовало отдать должное недостатку таланта у Баскина, потому что в тот день она вовсе не каталась в экипаже, и у нее не было рыжих волос, и, хотя время от времени у Дейдре возникало желание подавить Тессу, сама она была не из тех, кто атакует орды римских воинов.

А вот Софи… Ее взгляд переместился туда, где стояла Софи, глядя в окно. Солнце высвечивало красно-золотые пряди в волосах девушки, и было что-то в ее раздраженной позе – Софи считала Баскина первостатейным дураком – и в ее высоком росте, что казалось… повелевающим?

Дейдре замигала. Небеса, она должно быть сбита с толку недавним недостатком сна. Что за мысль – тихая, ученая Софи в роли воинственной королевы?

Наконец поэма была закончена – к счастью, раньше, чем за час в этот раз, – и Баскин уставился на нее с боготворящим ожиданием.

– Что вы об этом думаете?

Ах, вот в этом и заключалось первоначальное обаяние Баскина. Он на самом деле волновался о том, что она думает. Он не отдавал приказы, не управлял грубой рукой, не смотрел на нее горящими, черными глазами…

Стряхнув с себя волну жара, вызванную этим воспоминанием, Дейдре тепло улыбнулась Баскину. Чуть теплее, чем нужно, если судить по энергичному блеску, который появился в его тусклых голубых глазах. Его круглое лицо залилось темным румянцем, и поэт придвинулся ближе к ней.

– Э-э… – Дейдре сумела отодвинуться, плавно потянувшись за мелко исписанными каракулями листами, которые Баскин сжимал в кулаке, а затем поднялась на ноги.

– Я всегда буду дорожить этими стихами! – Девушка быстро отступила в сторону, вследствие чего молодой человек почти упал на то место, где она сидела. Окно было самой дальней точкой от его страсти. Дейдре сбежала – слишком плохо, что она не может просто исчезнуть! – Посмотри, Софи! Баскин подарил мне свою поэму!

Софи, все еще стоя спиной к комнате, грубым образом скосила глаза.

– Это в самом деле волнующе, – прошептала она. – Как ты должна быть счастлива.

Все еще весело улыбаясь, Дейдре обернулась, чтобы показать страницы Грэму, который растянулся в кресле с высокой спинкой и весьма крепко спал.

– Грэм, разве это не чудесно? – Она разбудила его пинком в лодыжку, проступок, который скрыли ее юбки.

Он резко проснулся.

– Ой! Какого… как превосходно!

Грэм всегда быстро соображал. Сейчас Дейдре пошевелила бровями и указала глазами в сторону Баскина.

– Ты выглядишь усталым, Грэм. Ты уверен, что не заболел? Софи, разве Грэм не кажется тебе немного больным?

– Боже мой. – Софи практически засыпала от скуки. – Грэм, сохраняй свои силы. Я сама отвезу тебя домой.

К счастью, Грэм хотел сбежать так же отчаянно, как и Дейдре, и хотя Баскин, может быть, хотел бы задержаться, когда другие уедут, было бы высшим проявлением плохих манер остаться, если тебя явно не пригласили.

Софи вылетела из парадной двери сразу же, как только Фортескью отошел в сторону. Она не понимала, как Дейдре могла выносить этого лебезящего идиота и быть вежливой с ним. Парню повезло, что она сама была застенчивой рядом с мужчинами, поэтому большую часть его бесконечной поэмы она придумывала сценарии, в которых она или душила его своим ридикюлем, или лишала его мужского достоинства парой тупых садовых ножниц!

Грэм в ту же секунду оказался позади нее, и они направились туда, где их ожидал один из экипажей Брукхейвена, чтобы доставить Софи домой.

– Ты меня подвезешь, не так ли? До моих комнат очень долго добираться, – упрашивал он. – Я хочу, чтобы меня и этого вкрадчивого маленького пискуна разделяло несколько миль. – Грэм оглянулся через плечо, туда, где Баскин в этот момент спускался по ступеням. – Мне не нравится этот тип. Он… раздражает.

Несмотря на то, что ей самой не нравился Баскин, Софи обнаружила, что защищает его.

– Полагаю, трудно любить кого-то, кто не любит тебя в ответ.

Грэм фыркнул.

– Любовь? Я не знал, что ты настолько сентиментальна. Ты же выше такой девической ерунды, не так ли?

Девушка отвела взгляд, ее румянец стал ярче. Грэм рассмеялся.

– Вот это да. Умоляю, скажи, кого ты любишь, Софи Блейк? Поведай мне его имя, чтобы я мог похитить его и заставить пойти с тобой к алтарю!

После этих слов Софи резко обернулась к нему, серые глаза потемнели от ярости.

– Благодарю тебя, но если потребуются такие усилия, чтобы кто-то женился на мне, думаю, что я не стану связывать себя с такой подневольной жертвой! А что касается идеи подвезти тебя, то прогулка пойдет тебе на пользу! Если бы ты не проиграл каждое пенни, которое у тебя было, то смог бы нанять кэб!

Оставив его ошеломленным и изумленно уставившимся на нее из-за такой внезапной страстности, Софи ловко поднялась в экипаж и тот поехал вниз по дорожке по направлению к улице.

– Черт побери! – пробормотал Грэм. – Можно подумать, что я сказал что-то особенное! – Пожав плечами, он сунул руки в карманы и неторопливо пошел прочь.

Он не заметил, что Баскин задержался позади него, с тоской глядя на дверь в Брук-Хаус.

Глава 30

После суматохи с лакеями и шляпами, Дейдре снова осталась одна. Как только парадная дверь закрылась и воцарилась тишина, Дейдре закрыла глаза и позволила неподвижности вытягивать напряжение из ее плеч.

Это не сработало.

Колдер. Она открыла глаза. Конечно же, настоящий источник ее беспокойства все еще был здесь, избегая ее, прячась за стенами своего кабинета, когда им нужно было столько уладить между собой. Трус.

А разве ты не трусиха, сидишь здесь и флиртуешь с этим щенком, обманывая его, чтобы он оставил тебя, чтобы не пришлось признаваться ему, что тебе не нравится его поэзия?

Девушка все еще держала в руке листы. Сердечные слова от кого-то, о ком она не заботилась, и холодное молчание от человека, которого она любит. Внезапно разозлившись на себя, на Колдера, на Баскина, Дейдре смяла листы и бросила их в холодный камин.

Ей не нужны поэмы и красивые слова. Ей нужен ее муж, черт побери!

Баскин колебался на ступенях Брук-Хауса. На самом деле он не имел намерения отдаватьпоэму мисс – э-э, леди Брукхейвен. Или, по крайней мере, до того, как он ее скопирует. Это была, как он говорил себе, одна из его лучших работ.

Снова стучаться в дверь так скоро могло показаться немного отчаянным, а затем ему пришлось бы просить его прекрасную Дейдре отдать ему поэму назад…

Возможно, ему стоит просто быстро войти и посмотреть, есть ли шанс на то, что она оставила листы в приемной? Это спасет его от значительной неловкости, а затем он сможет презентовать ей завтра копию, переписанную замечательным почерком!

Уговаривая себя, что он – желанный гость, которому позволено наносить визиты вместе с членами семьи, Баскин открыл дверь и вошел. Быстро передвигаясь, он направился по холлу в сторону двери в приемную.

Голоса впереди заставили его остановиться. Дальше приемной, как раз за углом, молодой человек мог видеть спину дворецкого. Если слуга заметит его, то потребуется слишком многое объяснять…