Притворщик - Брэдли Селеста. Страница 16

Однако оказалось, что она уже одета и стоит в холле, просматривая почту, коей было огромное количество. Очевидно, чета Эпплкуистов произвела вчера на приеме у Уинчеллов хорошее впечатление.

На подносе лежала внушительная стопка визитных карточек, и Саймон подумал, что у большинства женщин при виде их голова бы закружилась от радости, но не у Агаты: казалось, она даже внимания на это не обратила. Надо отдать ей должное – она совсем не стремилась занять в обществе более видное положение; но было ли это вызвано ее высокими моральными принципами или всего лишь говорило о ее профессионализме?

В настоящий момент она погрузилась в чтение письма на нескольких страницах, написанного на обычной писчей бумаге, и Саймону очень хотелось узнать, чем вызвано появление глубокой морщинки между ее соболиными бровями.

Возможно, в письме содержался какой-нибудь намек на местонахождение ее любовника, а возможно, что-нибудь такое, что дало бы ему в руки оружие, способное заставить ее рассказать многое о деятельности Джеймса Каннингтона за последние шесть месяцев.

Оторвавшись от письма, Агата взглянула на него.

– Доброе утро. У Пирсона уже готов для вас завтрак. – Она смущенно взглянула на письмо. – Извините, но я должна ответить на это послание… – С этими словами Агата повернулась и, войдя в маленькую гостиную, закрыла за собой дверь.

Неужели она собиралась писать ответ, даже не сняв шляпку и не расстегнув короткую накидку? Видимо, дело оказалось очень срочным. Может, ему удастся получить какой-нибудь намек, когда она выйдет? Но еще лучше, если бы она забыла взять с собой письмо.

Саймон подошел к стоявшему в холле столику и стал внимательно рассматривать лежавшие там приглашения.

От Этериджа, разумеется, ничего. Если бы в жизни все было так просто! И все же на Саймона произвел впечатление широкий диапазон лиц, желавших видеть Эпплкуистов в числе своих гостей; начиная от супруги полковника до графини и членов парламента.

Впрочем, ничего удивительного: на балу Агата поистине превзошла самое себя. Вспомнив о том, как она работала, Саймон не мог не восхититься ее мастерством. Он видел, как она танцевала чуть не с каждым джентльменом в военной форме, и джентльмены утрачивали всякую осмотрительность, попав под воздействие ее чар.

Вдвоем они действовали, словно хорошо смазанный механизм, и Саймон вспомнил, что когда-то, как только часы пробьют полночь, ему в паре с Джекемом тоже не было преград.

Конечно, Мортимер-Саймон тоже неплохо сделал свою часть работы, прежде чем удалиться в задние коридоры дома. Он очаровывал леди и вел себя несколько безнравственно, как и положено избалованному вниманием джентльмену, то есть отлично вписался в этот образ.

Саймон покачал головой. Какое бездарное существование! Как может человек, обладающий характером и хотя бы чуточкой мозгов, мириться с этим?

Наконец дверь гостиной открылась и Агата, засунув письмо в ридикюль, торопливо пересекла холл и вышла из дома прежде чем он успел заговорить. Будь Саймон поглупее, он мог бы подумать, что она даже не заметила его.

Пирсон распахнул дверь в столовую и, взглянув на Саймона, вопросительно приподнял бровь.

– Вы хотите, чтобы кухарка подождала подавать завтрак, сэр?

Запахи, доносившиеся из-за спины Пирсона, могли соблазнить кого угодно, но кто знает, когда вернется Агата? Он не мог упустить такой шанс.

– Да, пожалуй. – Он немного помедлил и, не устояв перед искушением, спросил: – Сегодня на завтрак яичница?

– Яичница, сэр. С беконом.

Черт возьми! В таком случае надо поторопиться. Войдя в гостиную, Саймон подумал, не удастся ли ему переманить кухарку Агаты, когда все это закончится.

Гостиная, оклеенная веселыми голубыми обоями, была залита солнцем: судя по всему, Агате не хотелось зажигать лампу и она просто раздвинула тяжелые шторы на окнах.

Сделав глубокий вдох, Саймон вдруг почувствовал ее запах – теплый, нежный аромат, который следовал за ней всюду, куда бы она ни пошла.

На письменном столике в углу лежала стопка писчей бумаги и стояла чернильница, которую она позабыла закрыть крышечкой. Ему повезло, что она так спешила. Интересно, почерк у нее решительный и твердый или тонкий и изящный?

Саймон посмотрел на просвет верхний лист, затем подошел к холодному камину. Хотя, камин совсем недавно разжигали, каминная решетка была начищена, и в этом сказывалось преданное отношение Пирсона к исполнению своих служебных обязанностей.

Сунув руку в дымоход, Саймон соскреб немного сажи. Разложив лист перед очагом, провел испачканными сажей пальцами по обратной стороне отпечатка написанного Агатой текста. Чуть выпуклые буквы, мгновенно почернев, стали пригодны для прочтения, хотя и в зеркальном изображении. Судя по всему, в его руке была последняя страница ответа Агаты, поскольку текст начинался с половины предложения и заканчивался словами; «С любовью, А.».

С любовью? Саймон прищурился. Может быть, Агата писала самому Джеймсу? Может быть, ее так называемая миссия была такой же фальшивой, как использование слова «миссис» перед именем?

Или, может быть, она была с ним честной до этого момента, а теперь наконец получила весточку от неуловимого Джеймса Каннингтона?

Что ж, теперь ему придется не спускать с нее глаз, тем более что она определенно что-то скрывает. Теперь один из ее секретов был в его руках, хотя текст, написанный убористым почерком с завитушками, в зеркальном изображении прочесть не так просто, и ему потребуется зеркало.

Торопливо выйдя из гостиной, Саймон с сожалением вдохнул запах несъеденного завтрака и помчался вверх по лестнице в свою комнату.

Агата сняла короткую накидку и надела один из фартуков, висевших в раздевалке для добровольцев. Усилием воли она пыталась отогнать мысли о письме, хотя всю дорогу до госпиталя ощущала его, словно тяжелый камень, в своем ридикюле. Ей пришлось захватить его с собой, потому что она не успела найти подходящее место, чтобы его спрятать. Возможно, это глупо, но она опасалась, что кто-нибудь может прочесть его и сообщить лорду Фистингему о ее местонахождении.

Хотя Агате было известно, что Фистингем редко бывает в Лондоне, она пришла в смятение, узнав, как тесно связаны между собой представители знати. Вполне возможно, добрая половина тех, с кем она познакомилась вчера на ужине с танцами, так или иначе знали лорда Фистингема, а теперь они узнали также и ее.

Как бы ни нравился ей ее новый штат прислуги, не следовало забывать о том, что слуга всегда болтают между собой, хотя Агата сомневалась, что кто-нибудь из них действительно желает ей зла. Но в любом случае ей лучше не болтать лишнего и понадежнее спрятать любые следы присутствия Агаты Каннингтон.

«Не знаю, сколько еще времени мне удастся обманывать его, мисс Агата, – писала экономка. – Почти ежедневно он приходит сюда вместе со своим сыном и иногда часами ждет вас. Я говорила ему, что вы собираете ягоды, хотя ягоды еще не созрели. Я также говорила ему, что вы уехали навестить мисс Блюм, а он на следующий день сообщил, что, по словам мисс Бдюм, она не видела вас уже несколько недель. Теперь я просто не знаю, что мне делать».

Находясь в Лондоне, Агата мало что могла сделать, разве что дать миссис Белл кое-какие советы и указания.

Зато она могла сколько угодно думать о Саймоне. Вчерашний поцелуй, хотя он и был всего лишь уловкой, заставлял учащенно биться ее сердце всякий раз, когда она вспоминала о нем.

Ей тоже нравилось целовать его, хотя это лишало ее спокойствия. Агата облизнула губы в надежде уловить хотя бы легкий привкус корицы. И на мгновение представила себе полутемный кабинет, где она так крепко прижималась к Саймону…

В раздевалку вошли две незнакомые Агате дамы, и она осознала, что уже несколько минут стоит тут. Что за глупость! Как будто у нее нет более важных занятий, чем думать о каких-то поцелуях. Уж лучше ей поскорее взяться за дело.

Покинув раздевалку, Агата направилась в палату на первом этаже, где специфические запахи больницы отвлекли ее наконец от посторонних мыслей.