Городская Ромашка (СИ) - Кай Ольга. Страница 41

Ромашка смотрела на него ошеломленно и растерянно. Она не ожидала такого предложения, и хотя оно выглядело заманчивым, но так просто согласиться девушка не могла.

- Ты не стеснишь никого, - продолжал Тур. - Отца моего давно уж нет, старшая сестра замужем, отсюда далеко живет.

- Я не знаю, Тур, - ответила девушка. - Просто… это очень неожиданно, и я…

- Понимаешь, Ромашка, ты сможешь у нас остаться только если кто-нибудь возьмет тебя в свою семью. Тогда ты станешь действительно своей. Так уж заведено.

Девушка все еще колебалась, не решаясь вот так сразу перейти в чью-то семью. Для нее это было вовсе непостижимо, но…

- Я уверен, что после Совета Мирослав предложит тебе то же самое, - Тур вздохнул, глядя, как приподнимаются брови над серыми глазами Ромашки, - а тебе нельзя на это соглашаться, никак нельзя.

- Почему?…

- Он же тебя сестрой своей назовет, понимаешь? Эх… Ромашка, если ты станешь ему сестрой, то это уже навсегда, насовсем. А ты сможешь быть ему сестрой? Смотреть только как на брата сможешь?

На улице появилась светлая фигура, временные обитатели гостевого дома узнали в ней Мирослава. Вскоре он уже сидел тут же, на крыльце, молча глядя в звездное небо.

Утро пахло росой, в необычайно легком и свежем воздухе раздавались сонные крики какой-то ранней птицы, бодрое кукареканье петухов да мычание коров. Людские голоса лишь изредка вливались едва слышными отзвуками - поселок просыпался с рассветом. Возле гостевого дома Тур и Мирослав взнуздали и оседлали отпущенных на ночь пастись лошадей, разбудили Димку с Ромашкой, мирно посапывающих на дощатом полу перед дверью голова к голове. Им подняли воды из колодца для умывания и накормили. Бывшие жители города ели без аппетита: во-первых, они очень волновались, а во-вторых, были не приучены так рано завтракать. Солнце еще не показалось над лесом, когда две лошади - у каждой по два седока на спине - покинули поселок и поскакали по дороге в Родень.

В груди у Ромашки все сжималось от беспокойства, и она заметила, что дрожит, только когда услышала:

- Холодно?

- Н-нет, - прерывающимся голосом ответила девушка. - Я п-просто боюсь.

Она отважилась оглянуться через плечо и поглядела на Мирослава. Он улыбнулся ей, только улыбка получилась грустной.

Родень являлся большим поселением, аккуратные домики на левом берегу реки виднелись почти до самого горизонта. Путники проехали по центральной улице и остановились у большой круглой площади, которую скорее можно было назвать поляной, так как под ногами людей, понемногу собирающихся там, зеленел плотный травяной ковер. Большинство мужчин были одеты в белые вышитые сорочки и свободные штаны. Женщины тоже одевались очень похоже на хуторских, но молодые девушки, которые держались в сторонке от старших, были в длинных белых платьях, таких, какое видела Ромашка на Злате. Новых людей и старшие, и младшие разглядывали с любопытством, стараясь, однако, делать это не слишком навязчиво.

- Стриженая! - удивленно пискнул где-то детский голосок. Ромашка поняла, что это замечание относится к ней.

У молодежи и вовсе не получалось скрыть интереса, который вызывала у них одетая в спортивный костюм девушка с короткими - чуть ниже плеч - волосами. Они, правда, не обсуждали ее вслух, но рассматривали внимательно. Димка не удостоился столь пристального внимания, поэтому мальчик немного успокоился и шел рядом с Туром, пытаясь сохранить серьезный вид, но, то и дело забываясь, принимался вертеть головой с интересом глядя по сторонам.

Их не приветствовали. Они вышли к центру площади, и Ромашка увидела, что там, прямо на траве, сидит человек, одетый не так, как и все местные, а скорее как горожанин, темноволосый, с серьезным лицом. Он обвел взглядом вновь прибывших и кивнул в знак приветствия. Тур и Мирослав ответили тем же и опустились на траву. Голоса людей постепенно становились тише, приглушенней, и девушка поняла, что, скорее всего, вернувшимся из городов добровольцам просто не хотели мешать сосредоточиться перед началом Совета.

Обернувшись на топот копыт, Ромашка увидела, как к площади подъехал и спешился еще один человек в городской одежде, и поняла, что, наверное, это один из восьми, как и Мирослав с Туром, и темноволосый, сидящий неподалеку. Теперь их здесь четверо… "Значит, остается дождаться еще четверых" - решила девушка.

Через минуту людские голоса вдруг смолкли и на площади появились Мудрецы Совета. Ромашка сразу поняла, что это именно они - что-то особенное было в их лицах и даже в походке. Среди них девушка узнала старейшину Светозара, которого видела накануне.

Мудрецы вышли в центр площади - две женщины и четверо мужчин. Им вынесли несколько невысоких скамей, и только мудрецы сели, люди на площади, те, кто был в первых рядах собравшихся, потихоньку тоже начали опускаться на траву. Молодая еще женщина, статная, красивая, со строгим лицом - одна из мудрецов - осталась стоять. Позже Тур сказал Ромашке, что Любомира, как самая молодая, обычно ведет все собрания Совета. Когда она заговорила, голос ее, глубокий и звучный, без труда мог слышать каждый из собравшихся.

- Здравы будьте, люди добрые! Сегодня мы собрали Совет здесь, в Родне, а также в Каме и Святограде. Все вы знаете, как год тому назад восемь добровольцев отправились в восемь разных городов по ту сторону Рубежного, чтобы, прожив там назначенный срок, наблюдая за жизнью города, изучая обстановку и настроения людей, принять для себя решение - можно ли сотрудничать с городами, можно ли мирным путем предотвратить грозящую нашей земле катастрофу. Сегодня четверо из тех восьми здесь, среди нас, один находится на Совете в Каме, а трое так и не вернулись в назначенный срок…

Женщина вдруг умолкла, словно прислушиваясь к чему-то.

- Двое, - сказала она. - Один только что вышел из города и сообщил о себе.

Вздох сожаления о гибели двух добровольцев и радости за того, кому посчастливилось выбраться, прокатился по площади и затих.

- Послушаем же тех, кто вернулся, - женщина обернулась к одному из сидящих на траве мужчин в городской одежде, тому самому, что появился на площади последним. - Белояр из Лесичанска.

Мужчина встал в полный рост и вышел в центр, женщина же села на скамью. Совет внимательно выслушал длинный рассказ Белояра, в котором Ромашка не нашла ничего удивительного - город, где прожил этот год Белояр, был похож на ее родной, только стены у них не было, но по окружавшей город пустыне постоянно разъезжали на вездеходах патрули. Рассказывал Белояр о том, как работал на фабрике, как общался с людьми, как видел много несправедливости и горя, и лица собравшихся на площади людей суровели с каждой минутой, брови хмурились, старики сокрушенно качали седыми головами. Окончив рассказ, Белояр опустился на одно колено, и самый старый из мудрецов подошел к нему и коснулся рукой его лба. Со своего места Ромашка видела лицо Белояра - тот закрыл глаза и поморщился, словно от боли. Через какое-то время старец убрал руку, и Белояр встал, отошел и сел на траву. После него рассказывал тот темноволосый мужчина, что пришел раньше всех. Его рассказ отличался, потому что город, в котором он жил, располагался вокруг угольных шахт и занимался добычей руды и ее переработкой. В том городе было много заводов, а воздух никогда не бывал прозрачным. Во время этого рассказа девушка украдкой глянула на Мирослава - тот слушал внимательно и хмурился все сильнее и сильнее. "А ведь тому парню повезло куда меньше, - подумала Ромашка, - выжить в таком городе, где даже воздух ядовитый! У нас еще не так страшно…"

Как и Белояр, этот рассказчик опустился перед старейшим на одно колено, и все повторилось.

- Что это он делает? - шепотом спросила Ромашка.

- Старейший смотрит его воспоминания, - ответил Мирослав.

Когда Любомира снова вышла на центр, Ромашка ожидала, что прозвучит имя Тура или Мирослава, но она сказала:

- Милован из Камы.