Городская Ромашка (СИ) - Кай Ольга. Страница 9

Голос, в котором послышалась обида, умолк на минутку. Но Ромашка хотела услышать продолжение истории, хотя знала уже заранее почти все, что должно было случиться дальше.

- Я рассказал им все, как было, но мне не поверили. И еще мне сказали, что нашли ту женщину, и что она тоже говорит, будто это я напал… Наверное, соврали.

Ромашка не в силах была сдержать грустной улыбки. Вероятнее всего, один из тех двоих был сыном какого-нибудь серьезного и богатого человека, и ему поверили бы даже, если б он нес откровенную чушь. А женщина… да и ее припугнули! Не станет же она рисковать жизнью из-за незнакомца, которого и видела-то всего один раз, пусть даже он и заступился за нее.

- Вот так все и получилось, - Ромашка услышала тихий вздох. - Потом и вовсе что-то странное происходило. Знаешь, я подумал, наверное, ваши полицейские - не совсем люди.

Ромашка уж и не знала, плакать ей или смеяться над наивностью этого человека. "Не совсем люди? Да такие же, как все, только в форме!" - подумала она, но вслух не сказала. Человек помолчал, потом снова заговорил:

- У меня все отобрали, поэтому я слегка зарос. Нечем было побриться. В камере я просидел больше месяца, они все выясняли кто я да откуда. Как-то сразу поняли, что нездешний. Я догадался притвориться, что ничего не помню, и мне поверили. Перед тем как спрашивать, они колют какую-то жидкость… Наверное, ваши люди под ее воздействием не могут обманывать, а у меня получилось. Потом мне удалось сбежать. Ночью меня приняли к себе люди, что живут в подвалах небольшими общинами. Я не знаю, что случилось, но на вторую ночь один из тех, кто разделял со мной пищу и кров, решил меня убить. Я, естественно, этого не ждал, и был ранен. А остальное ты знаешь.

Он хмыкнул, и Ромашка, таки открыв глаза, увидела улыбку, такую, как если б он собирался посмеяться над самим собой.

- Кстати, - сказал человек, заметив, что девушка смотрит на него во все глаза. - После того случая я, как только пришел в себя, решил проверить остальные больницы в вашем городе. И знаешь, что?

Он, кажется, собирался ее удивить. Ромашка вздохнула:

- Знаю.

Он растерянно моргнул, потом нахмурился и отвернулся. Девушка теперь только заметила, что русые волосы его спускаются почти до лопаток и стянуты ремешком на затылке.

- Ты, наверное, и впрямь издалека приехал, - прошептала она.

- Да, издалека, - коротко ответил он, вновь оборачиваясь и протягивая ей кружку с какой-то жидкостью.

Ромашке вдруг стало неловко. Она как-то почувствовала: этот человек понял, что она считает его наивным и едва ли не сумасшедшим. Еще бы! Мало того, что его так удивляют в принципе обычные вещи, так и теперь он спокойно рассказывает о себе почти незнакомой девушке. И, ко всему прочему, стал бы нормальный человек лезть выручать ее после того, как уже обжегся один раз и даже просидел почти два месяца, в общем-то, ни за что?

Девушка сделала глоток из кружки и скривилась - фу, кислятина! Но все-таки глотнула еще раз.

- А зачем ты к нам приехал?

- Я должен прожить здесь год. Так надо, - ответил он и добавил. - Только не спрашивай, зачем. Я не хочу врать, а рассказать все как есть не могу… пока.

- Хорошо, - согласилась Ромашка.

И снова услышала далекий гул. "Метро, это точно" - решила Ромашка. Вручив пустую кружку своему собеседнику, она расслабилась, веки снова отяжелели и опустились. Боль почти совсем прошла, и теперь Ромашке хотелось одного - спать. Вот только перед тем, как провалиться в дремоту, девушка желала непременно задать еще один вопрос.

- А зовут тебя как?

- Мирослав.

- Мирослав? - даже сквозь подступающий сон удивилась Ромашка. - Какое странное имя…

Проснувшись, Ромашка поначалу не сразу сообразила, где она. Но, собравшись с мыслями, успокоилась, а так как чувствовала она себя уже достаточно хорошо, да и голова вроде не болела, девушка попыталась подняться. Мирослав сидел на корточках, глядя на пар, поднимающийся из носа закипающего чайника. От двери, сооруженной из картона и досок, тянулся по полу провод, а у стены заканчивался самодельной розеткой. К розетке была подключена маленькая, в одну конфорку, плитка, на которой и стоял чайник. Вода в нем закипела, и Мирослав повернул ручку, а заодно и снял с раскаленной конфорки чайник и наклонил его над кружкой. Вода полилась с шипением и бульканьем, и тут же из кружки пошел пар. Теперь только Ромашка разобрала, что запах был не обычный, какой исходит от залитого кипятком чайного пакетика.

- Тебе лучше? - спросил Мирослав, осторожно передавая кружку из своих рук в ее.

- Да, - ответила девушка.

Она пила чай медленно, наслаждаясь необычным вкусом, растягивая удовольствие, и думала о том, что там, снаружи, вернее, наверху, сейчас уже день. Или даже вечер. Ромашка не знала точно, сколько она проспала, но чувствовала себя отдохнувшей. По телу разливалось приятное тепло, а напиток странным образом бодрил.

- Идти сможешь?

Ромашка ответила утвердительно. Неизвестно, как долго она была здесь: вдруг кто-нибудь хватится? Хотя кто мог о ней беспокоиться, кроме Дельфины. А все же не стоило стеснять человека, которому она и так обязана жизнью.

- Не сердись на меня, Ромашка, что я не предлагаю тебе подольше отдохнуть здесь, - сказал вдруг Мирослав. - Дома тебе будет удобнее, да и сюда могут нагрянуть ваши полицейские. На этот раз я, кажется, неплохо спрятался, но лучше тебе тут не задерживаться.

И Ромашка с ним согласилась.

Они вышли через подвальную дверь ничем не примечательного снаружи старого дома, а, пройдя всего каких-то четыре квартала, оказались прямо перед серым зданием музея. Ромашка даже удивилась, потому что не заметила, как они сюда пришли - всю дорогу украдкой наблюдала за спутником. Одетый в нелепую старую курточку, он шагал, свободно расправив плечи, причем выглядело это так естественно, что Ромашка подумала: в нем не заподозрит чужака лишь слепой! Да только люди почему-то не обращали на Мирослава никакого внимания: ссутулившись, глядя себе под ноги, они спешили поскорее добраться до дома, пока сумерки не сгустились окончательно, чтобы не оказаться на улице в самое страшное и темное время - когда уже темно, а освещение еще не включили. Пройдет полчаса, и эти люди на улицах начнут опасливо жаться к краю тротуаров, шарахаясь от каждой тени, пугаясь визга тормозов за спиной. Тогда-то Ромашка и подумала спросить Мирослава, не боится ли он вот так ходить по улице - а вдруг полиция? На это Мирослав ответил, что если кто и ищет его, чужака, то это не касается обычных уличных полицейских, которые просто за порядком следят, а не выискивают преступников.

Мирослав попрощался с девушкой, не дойдя до ее дома пару кварталов, но Ромашка сегодня шла, не опасаясь негаданного нападения. Она не успела расспросить, как он расправился с бандитами, но раз уж сумел, значит… Значит можно идти спокойно по улице, пока серые глаза прислонившегося к стене дома человека смотрят ей в спину. А, войдя в квартиру и заперев за собой входную дверь, Ромашка первым делом, как и обещала, включила свет в комнате. Как только окно ее загорелось желтоватым светом, человек в потрепанной курточке, русоволосый и сероглазый, удовлетворенно кивнул и, развернувшись, пошел прочь.

Утро занималось серое, как всегда. Рассеянный свет прокрался в окошко, осветив лицо сидящей на диване девушки. Она почти не спала, лишь ближе к рассвету вздремнула немного: ей было о чем подумать этой ночью, но мысли путались, и потому девушка чаще сидела, будто в оцепенении, а мысли текли медленно, словно бы нехотя. На Ромашкиной ладони лежал небольшой ключик. Вчера, когда они вышли из подвала, Мирослав закрыл ведущую в подвал дверь этим ключом и положил его на ладошку девушки.

- Если вдруг я тебе понадоблюсь или случится что-нибудь - приходи, - сказал он и, предупреждая вопрос, для которого Ромашка уже приоткрыла рот, добавил с улыбкой: - У меня есть второй ключ.