Загадать желание - Кай Ольга. Страница 16

– А ты куда? – встрепенулась я.

– Караулить, – коротко ответил Арис и вышел.

Огонь в очаге мирно потрескивал, на сложенных горкой сучках плясали рыжие лепестки. Единственное окошко без стекла было плотно закрыто ставнями, снаружи доносился то ли гул, то ли вой. Я свернулась калачиком на скрипучем топчане, надеясь отдохнуть перед дорогой, змеи спали в темном углу, подальше от печки. Горыныч вернулся и устроился прямо на полу перед огнем, расстелив свой тулуп и положив под голову большие рукавицы. Наверное решил, что в такую пургу никто в здравом уме в лес не сунется, а не в здравом – пройдет мимо домика и не заметит.

Когда метель стихла, мой спутник сам покормил лошадей остатками овса и хлеба, проверил сбрую, и мы снова отправились в путь.

Была ночь – ясная, звездная. Нарядные деревья в снегу и скрытая под снегом тропка вдоль опушки. Среди замерших стволов что-то двигалось – большое, серо-белое. Словно одно из деревьев вздумало прогуляться лесом.

Лошадь остановилась – резко встала, как вкопанная. Я следила за странным существом или видением, не в силах пошевелиться. И лишь когда нечеткий силуэт оказался достаточно далеко, прошептала:

– Кто это?

– Хозяин леса.

– Леший?

Арис ответил не сразу:

– Может и так.

Существо, кем бы оно ни было, скрылось из виду. Было еще немного жутко, но лошадка уверенно пошла вперед. Я запомнила то место, где леший подходил к кромке леса, и тщетно всматривалась, пытаясь разглядеть следы. Арис только усмехнулся. Наверняка знал заранее, что я ничего не увижу.

– Скажи, Горыныч, а ты раньше лешего видел?

– Пару раз. Мельком.

– И? Как он выглядит?

– Да я не разглядел, – Арис задумался, словно хотел добавить что-то еще, но промолчал.

– А кого ты еще видел? – не унималась я, но все еще под впечатлением от ночной встречи, говорила шепотом. – Из тех, кого в нашем мире не существует… Домовых, русалок? Кикимор?

– Русалок видел, – нехотя признался он.

Вот же, каждое слово приходится словно щипцами вытягивать!

– И?

– Что «и»? Русалки как русалки.

– Нет, ну тебе что – жалко рассказать? – я уже теряла терпение. Мы с Алиной мало успели увидеть, и нечисть сейчас пуганая, прячется постоянно… – Скажи, это правда, что русалки – все молодые и красивые, что они по ночам хороводы водят, а если кого встретят на берегу – заманивают в воду и топят?

Прошла целая минута, прежде чем Горыныч соизволил буркнуть:

– Правда.

– Значит, они тебя не видели? Русалки?..

– Видели.

– А чего ж не утопили?

Арис зыркнул из-под шапки. Хотел, видно, ответить, но сдержался.

Всю ночь и день мы ехали, лишь пару раз остановились перекусить. Я уже смирилась с тем, что вся нижняя часть туловища за несколько часов становится как чужая – вероятно, с непривычки, и только опасалась – не заболеть бы. Алинка сейчас меня уж точно не вылечит, аптечки нет, а искать лекарку по ближайшим селениям – слишком долго. Под вечер следующего дня мы приехали в трактир. Ариса здесь не знали, нас приняли за местных и охотно выделили комнату. Где ночевал мой спутник – я не знала. Положила змей в уголке и, устроившись на постели, проспала до самого утра.

Перед тем, как снова забраться на свою все еще безымянную лошадку, я протянула Горынычу кошелек незнакомого стражника.

– Ты ведь и лошадь мою покормил, и за комнату заплатил… – объяснила в ответ на его удивление. Арис нахмурился и мрачно посоветовал:

– Держи свою мелочь при себе.

В селении, где нам пришлось заночевать, был большой рынок, разросшийся на всю центральную площадь и ближайшие улицы. На этом рынке мы собирались купить еду – себе и лошадям. Пока Арис занимался покупками, я глазела по сторонам, разглядывая другие товары – платья, бусы, пояса… И вдруг заметила у одного из прилавков множество клетей: в некоторых были птицы, в других – какие-то мелкие грызуны. Бедняжки, наверняка, замерзли, но молодого торговца это мало волновало – он громко расхваливал свой товар, зазывая покупателей.

Я подошла ближе и с сожалением поглядывала на бедных зверьков. Правда, выступать за права животных не собиралась – себе дороже.

Горыныч тоже подошел и удивленно уставился на сине-зеленую ящерку, которая, не обращая внимания на мороз, весело ползала по коробочке. Продавец тут же оказался возле Ариса.

– Заморская порода. Холода не боится. Всю зиму играет, в спячку не впадает, – и улыбнулся. – Отдам всего за пять золотых!

Я аж закашлялась от такой наглости.

– Две. Серебром, – ответил Арис.

– Но ведь это… – торгаш осекся, видя, что клиент собирается уходить, и вздохнул. – Хорошо. Три серебром – и она ваша.

Горыныч невозмутимо положил на прилавок две монеты, забрал ящерку в коробке и, кивнув мне, пошел дальше. Мне все хотелось спросить, зачем ему эта ящерица, но – не мое это дело, наверное.

Новая питомица Ариса еще час металась по коробке, как сумасшедшая и только после, словно обессилев, наконец, улеглась. Горыныч положил ее в рукавицу и спрятал в карман, сказав:

– Пусть греется.

А вечером, когда мы остановились на ночлег в заброшенном доме на окраине села, он достал рукавицу и вытряхнул на ладонь неподвижное тельце.

– Заснула? – спросила я.

– Ага. Насовсем, – Арис провел пальцем по переливчатой спинке ящерицы. – Думал, отойдет в тепле. А они, видно, что-то с колдовством своим перемудрили…

– Так ты знал?

Он пожал плечами, не ответил. Ящерицу вынес на улицу и положил под кустом. Потом вернулся, велел мне спать и по дому не лазить, потому как не зря же он заброшенный, может, что-нибудь недружелюбное завелось. После этих слов уснуть было крайне сложно, но усталость, к счастью, взяла свое.

Следующий день прошел без приключений, если не считать встречи с охотниками, которые не заподозрили в нас колдунов, а потому лишь поздоровались да поскакали себе дальше. А когда в воздухе повисла синяя дымка зимних сумерек, Арис вдруг сообщил, что мы приехали.

Поселок еще не спал, по улицам ходили люди. Мы обогнули деревню лесом и, как можно незаметней, подобрались к калитке небольшого домика, стоящего на отшибе и окруженного высокими соснами. Его окна были темны, дорожка к крыльцу гладко заметена снегом.

Горыныч спешился, пробурчал что-то себе под нос и, отворив калитку, пошел к дому. Постучал, не дождавшись ответа, толкнул дверь.

В доме никого не оказалось. Велев мне с лошадьми спрятаться за сарайчиком, чтобы деревенские не углядели, Арис сказал, что попробует узнать, где колдунья, и пошел сперва вдоль опушки, а потом зачем-то свернул в лес. Вернулся он быстро.

– Ты не сильно устала?

– Да так, не очень, – я насторожилась, потому что вопрос не обещал ничего хорошего.

– Дай руку.

Шершавые пальцы сомкнулись на моем запястье. Арис недоуменно нахмурился, потом хмыкнул:

– Вот оно как… Ладно, – вздохнул. – Там ловушка, совсем рядом. Люди о ней пока не знают. А у меня сил не хватит справиться.

– Понятно, – я кивнула и, сосредоточившись, позволила собственным жизненным силам перетекать в чужое тело, пока меня не остановило резкое:

– Хватит!

На этот раз ждать пришлось дольше. Запершись в доме и пугаясь каждого шороха. Арис вернулся, устало плюхнулся на скамью и уставился на змей, лежащих прямо на столе. На землю опустилась ночь.

Я не сразу решилась заговорить. В темноте было неуютно, даже немножечко страшно – хотя бы лучину зажечь… Но если вернется хозяйка, не будет ли она против такого самоуправства?

– Горыныч, – тихо позвала я. – А здешняя колдунья не рассердится, если застанет нас в доме?

– Нет.

– Ты уверен?

– Уверен, – он поднялся, огляделся и, наконец, зажег лучину, вставив ее в самодельный светец. – Поесть надо бы.

Ужин получился довольно скудный – готовить не было желания. Пожевали хлеб с сыром, запили водой. Горыныча что-то беспокоило, и раз уж я это заметила, значит, дело было действительно серьезно. Змеи спали – мирно и беспечно.