Соверен - Сэнсом К. Дж.. Страница 80

Сердце мое бешено заколотилось. Я тщательно осмотрел парламентскую печать, скрепляющую акт, сравнил его с другими документами, помещенными в книгу. Вне всякого сомнения, то была точная копия, сделанная не менее полувека назад. Утверждая, что этот акт является подделкой, Малеверер пытался ввести меня в заблуждение. Однако же я никогда не слыхал о подобном документе; причины, по которым акт этот был извлечен из парламентских архивов, оставались для меня тайной.

С трудом переведя дух, я принялся за чтение. Акт был невелик и занимал всего пять страниц. Он был выдержан в форме обращения к королю Ричарду III. В начале документа излагались обстоятельства, побудившие палату лордов и палату общин обратиться к этому монарху с просьбой взойти на престол. После весьма цветистого и многословного описания упадка, в котором пребывала страна, разговор пошел о женитьбе короля Эдуарда IV. Эту историю я смутно помнил. Король Эдуард, дед нынешнего короля, женился на вдове довольно низкого происхождения, Элизабет Вудвиль, хотя в это время был уже заключен брачный контракт, согласно которому «король был помолвлен с благородной дамой Элеанор Балтер… посему сожительство вышеупомянутого короля и вышеупомянутой Элизабет является прелюбодейством, и отпрыски, зачатые в грехе, лишаются всяких прав на наследование престола».

Далее в акте говорилось о том, что ближайший наследник, герцог Кларенс, запятнал себя государственной изменой и посему потомки его тоже утратили право на престол. Права эти перешли к герцогу Глостеру — Ричарду III.

«… коий является законным сыном и наследником Ричарда, покойного герцога Йоркского, и был рожден на землях, принадлежавших его отцу; посему законность его происхождения не вызывает сомнений».

Я в изнеможении откинулся на спинку кресла. Наконец мне стало понятно, почему Малеверер не желал, чтобы хоть одна живая душа взглянула на этот акт. Перед глазами у меня возникло родословное древо, хранившееся в похищенной шкатулке. Притязания на трон короля Генриха были основаны на том, что мать его является дочерью короля Эдуарда IV. Если брак короля не был законным, значит, его внук не имел никаких прав на английскую корону. Истинными наследниками престола являлись потомки Джорджа, герцога Кларенса. Именно по этой причине Маргарет Солсбери и ее сын были брошены в Тауэр и казнены без всякой вины.

Я резко поднялся и несколько раз прошелся по комнате. Тут проснулась моя интуиция законника. История, связанная с браком короля Эдуарда, отнюдь не являлась тайной, мне неоднократно доводилось ее слышать. Я прекрасно знал, как трудно доказать обвинение в невыполнении брачных обязательств. Всякий, кто желает отказаться от брачного контракта, может заявить, что дал обещание жениться другой женщине, прежде чем обручился с той, что ныне предъявляет к нему претензии. Мне не раз доводилось сталкиваться с хитрецами, которые, дабы избежать нежеланной женитьбы, подкупали женщин, и те клялись на суде, что обручены с ними.

Что касается короля Эдуарда, его супруги Элизабет Вудвиль и благородной дамы Элеанор Балтер, все они мертвы вот уже более полувека. Посему доказать, что брак короля являлся незаконным, возможно лишь в том случае, если невыполненный брачный контракт существует в письменном виде. Но в этом случае столь важный документ наверняка был бы упомянут в лежащем передо мной акте. Нет, скорее всего, акт этот явился попыткой изыскать обстоятельства, оправдывающие воцарение Ричарда. Ведь в то время захват трона Ричардом был уже свершившимся фактом; это произошло в 1483 году. Акт издан год спустя. Конечно, получи этот документ огласку, это было бы чревато для нынешнего короля кое-какими неприятностями, но подлинной угрозы его царствованию не представляло.

Я вновь перечел акт от первой до последней строки. Одна фраза привела меня в недоумение. Зачем понадобилось утверждать, что Ричард является «законным сыном и наследником покойного герцога Йоркского»? Неужели законность его происхождения подвергалась сомнению? Может, в то время по стране ходили слухи, согласно которым Сесиль Невиль родила сына вовсе не от своего высокопоставленного супруга?

В памяти моей всплыло странное замечание Малеверера.

«Да, все началось с Сесиль Невиль», — пробормотал он, когда я описывал ему генеалогическое древо.

Однако это соображение ровным счетом ничего не проясняло. Если бы существовал малейший повод объявить Ричарда III незаконнорожденным, Тюдоры, вне сомнения, не преминули бы им воспользоваться. Уж конечно, после воцарения Генриха VI на всех углах кричали бы, что трон, узурпированный бастардом, вернулся законному владельцу.

Я снова пробежал глазами акт, однако не нашел никаких объяснений странному обороту, привлекшему мое внимание. Утомившись от умственных усилий, я подошел к окну и принялся любоваться собором. Перед закатом на затянутом тучами небе блеснуло наконец солнце, и лучи его зажгли разноцветными огнями великолепные витражные окна. Не без удивления я подумал о том, что провел в библиотеке Ренна почти весь день.

Вернув пухлый том на полку, я вышел из комнаты и спустился по лестнице вниз.

Меджи я нашел в гостиной. Она кормила сокола рубленым мясом, лежавшим на тарелке.

— Простите, что я так долго засиделся. К стыду своему, я совершенно забыл о времени.

Женщина поставила тарелку на стол и вытерла руки о фартук.

— Я очень признателен за ваше гостеприимство, Меджи.

— Мастер все еще спит, — сообщила старая служанка. — Скажите, сэр, если он все же надумает ехать в Лондон, вы о нем позаботитесь? — неожиданно спросила она.

— Обещаю заботиться о нем, как о родном отце, — заверил я.

— Скажите, как по-вашему, опасно он захворал? Я спрашивала у лекаря, но он что-то темнит. Не хочет пускаться в откровенности с глупой старой служанкой.

— К сожалению, Меджи, болезнь мастера Ренна очень серьезна.

— Да, мастер тоже говорит, что ему немного осталось, — сокрушенно вздохнула Меджи. — Не знаю, как я буду без него. Он ведь такой добрый, такой приветливый. И жена его, упокой Господь ее душу, отличалась редкой добротой.

Она осенила себя крестом.

— Сама не понимаю, как это вышло, что мастер рассорился с семьей своей жены. Он жалеет об этом. Больше всего на свете он хочет отыскать молодого Мартина и помириться с ним.

— Я постараюсь помочь ему в поисках.

— Ох, мне бы так хотелось, чтобы мастер помирился с племянником. А то он весь извелся. Он ведь понимает, что был не прав.

— Скажите, Меджи, а из-за чего произошла семейная ссора?

Служанка прикусила губу.

— Да все из-за проклятой политики. Разве вы не знаете? Я думала, он вам рассказал.

— Нет, о причинах ссоры он не обмолвился ни словом. Впрочем, это не имеет значения. Так или иначе, я надеюсь, что он выполнит свое намерение, отыщет племянника и с божьей помощью вернется в Йорк.

Меджи кивнула, и глаза ее наполнились слезами, которые она изо всех сил старалась сдержать. Попрощавшись с ней, я вышел из дома.

Оказавшись на улице, я обнаружил, что дождь прекратился. Однако в воздухе стояла промозглая сырость, и порыв ледяного ветра заставил меня вздрогнуть. Торопливо шагая, я вспоминал слова Томаса Мора, которые в первую нашу встречу процитировал мастер Ренн: «Войны — это излюбленные игры королей, а всем подмосткам на свете они предпочитают эшафоты». Да, в справедливости этих слов трудно усомниться и по сей день, подумал я, плотнее запахиваясь в плащ и незаметно сжимая рукоятку кинжала. Памятуя об угрожающей мне опасности, я старался идти по середине улицы, то и дело бросая настороженные взгляды в темные дверные проемы.

В аббатстве царили тишина и покой. Я обошел смутно белевшую в сумерках церковь и оказался во втором дворе. У дверей бывшего монастырского лазарета я немного помедлил, прислушиваясь к доносившимся изнутри оживленным голосам. Вновь встречаться с клерками у меня не было ни малейшего желания, однако иного выбора не оставалось. Рывком распахнув дверь, я вошел в холл, утопающий в клубах табачного дыма. Несколько человек сидели у огня, с увлечением играя в карты. Все они оставили свое занятие и обратили ко мне любопытные взоры. Исключение составил мастер Коуфолд. Как видно, угрозы Барака возымели действие, ибо недавний мой противник поспешно потупил голову.