Сладкий яд (ЛП) - Эшер Миа. Страница 29

– Не вернусь. Я могу измениться, – возражаю я слабо.

– Честно говоря, и ты, и эти твои истерики начинают меня утомлять. Идем же, и прекрати себе врать. – Я не двигаюсь с места, и тогда он протягивает мне руку. – Идем. На нас уже смотрят.

Я смотрю на его ладонь, пока во мне сражаются сердце и разум. Разум выигрывает. И я, приняв его руку, иду за ним следом.

Лоренс прав. Я не смогу измениться.

– Я хочу поехать к себе. Нет настроения ночевать у тебя, – говорю я спустя какое-то время после того, как машина трогается с места.

– Нет.

– Что?

Лоренс смотрит в окно, сидя на максимальном расстоянии от меня.

– Сегодня ты к себе не поедешь, так что выбрось это из головы.

– Я сказала, что хочу поехать к себе, и поеду. Я не нуждаюсь в твоем разрешении. – Я уже тянусь к кнопке, чтобы опустить перегородку, которая отделяет нас от водителя, и дать ему новые указания, но Лоренс вдруг заговаривает.

– Осторожнее, Блэр. На твоем месте я бы не делал этого.

В другое время я бы не вняла его предупреждению, но опасные нотки в его тоне и исходящая от него энергия заставляют меня остановиться.

– Что ты мне сделаешь? Возьмешь меня силой? – Я раздвигаю колени и, задрав подол платья, обнажаю перед ним свои ноги и ничем не прикрытое естество. – Зачем ехать к тебе домой, когда ты можешь получить все, что хочешь, прямо здесь и сейчас?

– Еще раз, осторожнее, Блэр…

– Или что? Что ты мне сделаешь, о всемогущий Лоренс?

Я стягиваю платье с плеч, и ткань собирается складками вокруг моих бедер и талии.

– Нравится то, что ты видишь? Почему бы тебе не закончить начатое? Это тело твое. – Голая, в одном только мерцающем в темноте его бриллиантовом ожерелье, я надменно улыбаюсь ему. – Но сколько бы и где бы ты ни трахал меня, какими бы подарками ни осыпал, я никогда не стану твоей. Я смотрю на тебя, но хочу только его, думаю только о нем. Для меня всегда существовал только Ронан.

Я хочу привести его в ярость. Я хочу, чтобы он сделал мне больно. Чтобы возненавидел меня, ударил меня, причинил физическое страдание. Может, тогда боль и стыд, которые разламывают мне грудь, исчезнут, и внутри все онемеет.

Он движется так молниеносно, что я едва успеваю понять, что происходит, перед тем, как он оказывается надо мной, а его руки смыкаются вокруг моей шеи. Моя душа отравила и его своим ядом.

Я не могу вздохнуть. Не могу шевельнуться. Я вся в его власти, но вместе с тем что-то во мне ликует. Лиши меня силы воли сказать тебе «нет». Сделай так, чтобы мне было проще отречься от своего сердца, проще ненавидеть себя. Пожалуйста, прости меня, Лоренс.

– Больше не упоминай при мне его имя, – предупреждает он, чуть ослабляя хватку.

Даже с его пальцами, опасно сжимающими мою шею, я кое-как выдавливаю смешок.

– Это неважно. Он…

Прежде, чем я успеваю договорить, Лоренс впивается в мои губы. Его поцелуй смертелен, как пуля в самое сердце. Он разрывает меня, пускает мне кровь, и при каждом прикосновении его губ я умираю медленной смертью, но мазохистская сторона моей натуры тянется к этой боли и к пустоте, которую он мне приносит. Я извиваюсь. Пинаю его и царапаю, разжигая в нем еще большую ярость. Это битва за доминирование. В его руках – моя жизнь, в моих – его гордость. Мы оба обречены.

Освободив одну руку, он просовывает ее между нами и раздвигает мне ноги, потом распускает ремень, расстегивает брюки, вытаскивает свой член и вонзает его в меня. От нехватки кислорода у меня мутнеет перед глазами, но мне это нравится. Мне нравятся его агрессивные, безжалостные толчки. Обхватив его ногами за талию, я притягиваю его еще ближе, мои пальцы погружаются ему в волосы, с силой тянут за них. Его лицо искажено гневом. Каждый быстрый и жестокий удар его бедер пронизан моей деградацией. И господи, помоги, но я хочу его, жажду его с животным, пугающим голодом. Он так хорошо меня трахает. Он трахает меня, пока не помечает собой меня всю, и я, кончая, вскрикиваю в приправленном болью экстазе, все во мне взрывается атомной бомбой, когда разъяренный Лоренс тоже достигает вершины своего временного безумия и кончает в меня.

Спустя секунду – или же вечность – Лоренс отпускает мою шею и выходит из меня, словно моя плоть обжигает его, затем отталкивается и, содрогаясь всем телом, откидывается на сиденье. С бледным лицом он следит пустыми глазами за тем, как я сажусь и, взявшись за горло, пытаюсь вдохнуть как можно больше воздуха. Легкие горят огнем, но тело поет от воспоминания о его жестоких прикосновениях.

– С твоей стороны это было очень глупой выходкой, Блэр. Больше не провоцируй меня. – Немного дрожащей рукой он проводит сквозь волосы. – Но если ты хочешь, чтобы с тобой обращались именно так, будь по-твоему. Мне плевать.

Одевшись, я отворачиваюсь к окошку и, чувствуя, как веки обжигает непролитыми слезами, закрываю глаза.

Что же я сделала?

И мой собственный внутренний голос насмешливо дает мне ответ. То, что у тебя получается лучше всего, разумеется. Уничтожила все, что тебя окружало.

Сидя на холодной расправленной постели в спальне Лоренса, я смотрю на рассвет за окном. Обхватываю покрепче колени и кладу на них щеку. И пока лучи заливают пол своим теплым светом и прогоняют прочь темноту, мечтаю пропасть вслед за ними. Может тогда я наконец перестану отравлять и уничтожать прекрасные вещи.

Я вспоминаю Ронана и его добрую улыбку в ночь нашей встречи, а потом человека, которого встретила на вечеринке. Такого холодного. Ожесточенного. Полного ненависти. Я знаю, кто виноват в этом – я. Я уничтожила его и его красоту.

Я думаю о Лоренсе и вспоминаю, как он смотрел на меня и целовал, пока мы танцевали, как предлагал себя мне. Но чем я ему ответила? Приняла его предложение и разорвала в клочки, лакомясь его болью.

Но утренний свет принес с собой кристально четкую ясность. И я отчетливо понимаю: я больше не могу жить такой жизнью. Я больше не могу делать больно тем людям, которые заслуживают этого меньше всего. Не могу. Лоренс достоин лучшего. Я знаю, что надо сделать, чтобы искупить свой грех перед ним и раз и навсегда истребить поселившееся во мне зло. Закрыв глаза, я нежусь в ощущении покоя, охватившего меня от мысли, что конец уже близок, пусть у меня и не получается подавить боль, которая угрожает поглотить меня изнутри.

Одевшись в кое-что из немногочисленных оставшихся вещей, купленных мною до Лоренса, я отправляюсь искать его. После того, как мы приехали с вечеринки, он приказал обслуге не беспокоить его и закрылся в библиотеке. Остановившись за дверью, я делаю вдох, потом без стука открываю ее и захожу. Он поднимает голову. Его взгляд сразу находит меня, наши глаза встречаются, и я, увидев, сколько в них неприкрытой боли, чувствую, как земля уходит у меня из под ног.

Я делаю неуверенный шаг в его сторону.

– Лоренс…

– Признаться, я удивлен, что ты еще здесь. Я думал, ты уже стоишь на коленях и делаешь тому мальчишке то, что у тебя получается лучше всего. – Он откладывает книгу, которую держит в руках, на журнальный столик рядом с собой. Его губы сжаты в тонкую линию, в голосе слышна высокомерная неприязнь. – Что тебе нужно?

– Я пришла попрощаться. Я ухожу.

– Так уходи. Тебя никто не задерживает.

Я вздрагиваю от его слов, как от удара хлыстом, но я заслужила его ярость и ненависть. На моих щеках проступает краска стыда.

– Я знаю: никаких слов не хватит, чтобы извиниться за то, как я вчера с тобой обошлась. – Мое горло внезапно сжимается. – Или рассказать, что я на самом деле испытываю к тебе. Но я бы хотела объяснить, почему…

– Довольно! – Он встает и, засунув руки в карманы, уходит к окну. – Я наелся твоим враньем до конца своих дней, Блэр. Ты больше не обязана притворяться ради меня. – Он стискивает челюсти. – Если ты переживаешь насчет своих денег… то зря. Они твои. Мне они не нужны.