Вокзал потерянных снов - Мьевиль Чайна. Страница 17

Прозвище Кейт напоминало о ее ярко-рыжих волосах и, как думал каждый раз Айзек, служило обвинительным приговором творческой несостоятельности ее посетителей. Она обладала физической силой и наметанным глазом, который всегда позволял ей определять, кого надо подмазать, а кого гнать в шею, кому врезать кулаком, а кому поставить бесплатное пиво. Вот по этим причинам (а также, подозревал Айзек, и благодаря владению парой магических трюков) сомнительные дела «Дочерей Луны» шли успешно и при этом независимо от соревнующихся между собой местных рэкетирских «крыш». Милиция лишь изредка и без особого рвения совершала набеги на заведение Кейт. Пиво у нее было отменное. И она не задавала вопросов относительно того, что обсуждалось вполголоса небольшими компаниями, собиравшимися за столиками в укромных углах.

В тот вечер Кейт коротко поприветствовала Айзека, махнув ему рукой, и он ответил тем же. Он пристально оглядел прокуренный зал, но человека, которого он искал, здесь не было. Айзек пошел к стойке бара.

– Кейт, – прокричал он сквозь шум. – Ты не видела Лемюэля?

Она отрицательно покачала головой и сама протянула ему кружку пива «Болт». Айзек расплатился и повернулся к залу.

Он был весьма обескуражен. Бар «Дочери Луны» был чуть ли не рабочим кабинетом Лемюэля Пиджина. Каждый вечер можно было с уверенностью застать его здесь за обделыванием темных делишек или распределением барышей. Айзек принялся бесцельно бродить между столиков, надеясь встретить знакомых.

В углу, облаченный в желтые одежды своего религиозного ордена, сидел, блаженно кому-то улыбаясь, Гедрексечет, хранитель библиотеки Палголакской церкви. Айзек обрадовался и направился к нему.

Айзеку показалось забавным, что руки сердитой девицы, спорившей с Гедом, были от локтя до кисти украшены татуировками в виде сцепленных колес, что выдавало в ней «Шестерню божественного механизма», несомненно, пытающуюся обратить в свою веру безбожника. Подойдя поближе, Айзек услышал, о чем они спорят.

– …Если ты будешь подходить к миру и к Богу хоть с малой толикой той точности и того анализа, о которых ты все время твердишь, то увидишь, что твой бездумный сайентоморфизм совершенно несостоятелен!

Гед улыбнулся прыщавой девице и уже открыл рот, чтобы ответить, но его перебил Айзек:

– Прости, Гед, что встреваю. А ты, юная «подшипница», или как ты там себя называешь…

«Шестеренка» хотела было возразить, но Айзек оборвал ее:

– Нет уж, заткнись. Говорю тебе человеческим языком: закрой пасть. И оставь свою точность при себе. Я хочу поговорить с Гедом.

Гед хихикал от души. Его противница глотала слюну, пытаясь сдержать гнев, однако крепкое телосложение и драчливая веселость Айзека ее несколько смутили. С гордым видом она приготовилась уйти.

Встав из-за стола, она открыла рот, намереваясь сказать на прощание заранее приготовленное язвительное словечко, но Айзек снова опередил ее.

– Еще слово, все зубы выбью, – любезно предупредил он.

«Шестеренка» закрыла рот и испарилась.

Айзек и Гед расхохотались.

– Какого черта ты с ними цацкаешься, Гед? – простонал Айзек.

Гед, присевший, как лягушка, за низким столом, раскачивался взад и вперед на передних и задних лапах, а его большой язык болтался в огромной распяленной пасти.

– Мне их просто жалко, – хихикал он. – Они такие… напористые.

Гед считался самым аномально веселым водяным, какого когда-либо видел Нью-Кробюзон. Ему была совершенно не присуща сердитая раздражительность, типичная для этой сварливой расы.

– Во всяком случае, – продолжал он, несколько успокаиваясь, – я практически ничего не имею против «шестерней». Конечно, у них нет и половины той строгости, которая, как они думают, у них есть, но по крайней мере они принимают все всерьез. И по крайней мере, они не… не «вечерние богослужители» и не «божий выводок» или что-нибудь такое…

Палголак был богом знания. Его представляли то как толстого, приземистого человека, читающего в ванной, то как стройного водяного за тем же занятием, то, загадочным образом, в обоих обличьях сразу. Приход его примерно поровну составляли люди и водяные. Палголак был добродушным, славным божеством, мудрецом, чье существование было целиком посвящено собиранию, классификации и распространению информации.

Айзек не поклонялся никаким богам. Он не верил во всеведение или всемогущество, приписывавшиеся некоторым, и даже в существование многих из них. Разумеется, были и такие создания, которые обитали в различных аспектах бытия; иные, без сомнения, обладали в человеческом понимании большой властью. Однако преклонение перед ними казалось Айзеку признаком малодушия. Но к Палголаку он питал некоторую слабость. Пожалуй, он даже надеялся, что старый шельмец действительно существует в той или иной форме. Айзеку нравилась идея интераспектуального существа, настолько влюбленного в знание, что свободно кочует, сидя в ванне, из одной сферы в другую, проявляя журчащий интерес ко всему, что ему попадается на пути.

Библиотека Палголака по количеству книг не уступала библиотеке Нью-Кробюзонского университета. Книги не выдавали на дом, зато читатели могли прийти туда в любое время дня и ночи, и только к очень-очень небольшому количеству томов доступ был запрещен. Священники были прозелитами, утверждавшими, будто все, что известно верующему, тут же становится известно Палголаку, вследствие чего чтение запоем вменялось им в религиозную обязанность. Однако прославление Палголака было лишь второстепенной целью их миссии, первой же задачей было прославление знания, вследствие чего все они давали клятву пропускать любого желающего в их библиотеку.

Именно это вызывало со стороны Геда тихие сетования. Нью-Кробюзонская библиотека Палголака располагала лучшим собранием религиозных рукописей в мире Бас-Лага, которое привлекало паломников, принадлежавших к несметному числу религиозных традиций и сект. С северных окраин Барсучьей топи и Каминного вертела толпами шли представители всех верующих рас: в сутанах и масках, с охотничьими хлыстами, поводками, увеличительными стеклами – с полной гаммой религиозной атрибутики.

Некоторые из этих пилигримов были отнюдь не милыми созданиями. Например, злобные, антиксенийски настроенные «божьи выродки», которых становилось в городе все больше, и Гед это видел, поскольку в его религиозную обязанность входило помогать этим расистам, плевавшим в его сторону и называвшим его «жабой» и «речным хряком», пока он делал им копии с текстов.

В сравнении с ними эгалитаристски настроенные «Шестерни божественного механизма» были безобидной сектой, несмотря даже на то, что они весьма агрессивно отстаивали постулат о механической сущности Единого Истинного Бога.

На протяжении многих лет Айзек и Гед вели друг с другом многочисленные споры в основном по вопросам теологии, но также говорили и о литературе, и об искусстве, и о политике. Айзек уважал дружелюбного водяного. Он знал, что Гед ревностно относится к своей религиозной читательской обязанности, а стало быть, баснословно начитан по любому вопросу, который только мог прийти в голову Айзеку. Он всегда поначалу настороженно выслушивал мнения по поводу той информации, которой он делился («Только у Палголака достаточно знаний, чтобы анализировать», – благочестиво сообщал Гед перед началом спора), – но где-то после третьего стаканчика религиозный нондогматизм улетучивался, и он начинал разглагольствовать во весь голос.

– Гед, – спросил Айзек, – что ты можешь рассказать о гарудах?

Гед пожал плечами, и лицо его расплылось в довольной улыбке. Он был рад поделиться своими знаниями.

– Немногое. Пернатый народ. Местами обитания считаются Цимек, север Шотека и западная часть Мордиги. Быть может, и другие континенты. У них полые кости.

Взгляд Геда остановился, внутренний взор сфокусировался на заученных страницах из какого-то ксентропологического труда.

– Цимекские гаруды – эгалитаристы… абсолютные эгалитаристы и индивидуалисты. Охота и собирательство, нет полового разделения труда. Нет денег, нет рангов, хотя есть нечто вроде неофициальных рангов. Они просто означают, что ты достоин той или иной степени уважения, или что-то в этом роде. Не поклоняются никаким богам, хотя у них существует представление о некоем дьяволе, который может быть как реальным, так и вымышленным. Его называют Дахнеш. Охотятся и воюют с помощью кнутов, луков, копий и легких клинков. Щитами не пользуются: слишком тяжелы для полета. Так что иногда они применяют одновременно два вида оружия. Порой у них случаются стычки с другими племенами и видами, очевидно из-за охотничьих угодий. Ты знаешь, что у них есть библиотека?