Кракен - Мьевиль Чайна. Страница 81

«Мы нашли тебя», — подумал Билли.

— Что там? — спросила Саира.

Билли сжался, но время на этот раз не дернулось. Он надавливал на плоть спрута, чтобы почувствовать то, что доведется почувствовать, проводил по нему ладонями, раздвигал его части, легонько нажимал кончиками пальцев на присоски, которые, как прыщи, покрывали щупальца мертвого животного. Оно не могло присосаться к Билли, но благодаря своей форме эти подушечки на миг приклеивались к нему, словно спрут, пусть и мертвый, ухватывал его. Фитч невнятно ухнул и сказал:

— Мне надо… мне надо прочесть…

— Я так не думаю, — возразил Билли, не обернувшись, и надавил сильнее.

«Что же это такое?» — думал он, но никакое знание не входило в него через кончики пальцев, через его собственные десять неполноценных щупалец. Он помотал головой: никакого тактильного гнозиса, никакого понимания. Не было ничего, ничто не объясняло того, что случится, или почему оно случится, или что таится в этом чертовом спруте, —почему именно в этом? Почему именно он возвестит о приходе конца?

Потому что он все-таки возвестит.

— Вряд ли надо быть провидцем, чтобы это понимать, — сказал Билли. — Вскрыв город, вы увидите то же самое. — Он повернулся и держал руки, как хирург в стерильной зоне, потому что с них капал токсичный раствор. — Знаю, все мы надеялись. Это было бы чудесно, верно? — Билли кивнул в сторону Дейна. — Он ради этого восстал из мертвых, знаете? Должно быть, об этом где-то написано. Не говорите, что об этом нет никаких стихов. А потом вы привлекли меня. Мы вдвоем, должно быть, рассеяны по какому-нибудь писанию, точно кровавая сыпь, вот вы и подумали, что это все изменит. — Он стянул перчатки. — Но сами видите. — Он пожал плечами. — Все по-прежнему.

Может, это произошло из-за недоразумения. Его, Билли, избрал ангел памяти — вследствие глупой ошибки, неверно истолкованной шутки. Магия с использованием образцов, а не чужеродное величие придонных щупалец.

— Это неважно, — сказал Дейн, к удивлению Билли, он не думал, что Дейн слышит его. — Как, по-твоему, избирают мессий?

Дейн был настоящим участником всего, он действительно вошел в это и снова вышел, и вера его была истинной. Можно было надеяться, что этого достаточно, что воссоединение верующего с объектом верования избавит мир от сгорания. И что лондонмантам — которые потерпели неудачу в попытке не допустить такого конца, предложив себя в качестве спасителей, которые поверили наконец, что Билли и Дейн не намереваются сжечь спрута, которые вручили судьбу глубоководного бога в руки его приверженца и своего рода пророка, — возможно, удастся предотвратить худшее. Но…

— Ничего не изменилось, — сказал Билли, уверенный, что не надо быть лжеизбранником ангела, как он сам, чтобы это почувствовать.

В Лондоне было по-прежнему нехорошо. Слышалось постоянное напряженное гудение города — продолжение не просто битв, но битв определенного рода, — ощущался ужас от происходящего.

Всему сущему по-прежнему предстояло сгореть.

Саира сидела, и вся ее поза говорила о поражении. Она беспокойно возилась с кирпичами, скрепленными раствором, — куском стены, в которой осталась рана. Она их месила. В ее руках, при ее магическом умении, все разрозненные обломки, стружки, частицы Лондона оказывались пластическим материалом. Саира сминала и растягивала кирпичи, и те беззвучно вдавливались в соседние. Погружая в них пальцы, она превращала этот материал в другую порцию Лондона — в кучу оберток от продуктов, в узел трубопровода, в оторванный поручень, в автомобильный глушитель.

— Что теперь?

Эти слова, наконец-то прозвучавшие, исходили от Саиры, но могли бы принадлежать любому из них. Женщина протянула вверх руку, и Билли помог ей встать на ноги. Ее ладонь была липкой от лондонского жира.

— Помнишь Эла Адлера? — спросил Билли. — Которого вы убили? — (Саира слишком устала и не смогла даже поморщиться.) — Знаешь, на кого он работал? На Гризамента.

Она уставилась на Билли в недоумении.

— Гризамент умер.

— Нет. Он жив. Дейн… Он не умер. — (Саира не сводила с него взгляда.) — Не знаю, как это связано хоть с чем-нибудь. Адлер — тот, кто… начал это. Вместе с вами. И он по-прежнему был с Гризаментом, когда это случилось. Суди сама, кто придумал весь план. Мы знаем, что случится в скором времени, сейчас, и мы знаем, что это начнется, когда сгорит кракен. Полагаю, нам нельзя сдаваться. Надо просто никого к нему не подпускать. Если мы не допустим его возгорания… этой ночью… то, может, выкарабкаемся. Нам остается только продолжать поиски. У Тату нет причин сжигать мир. И у Эла их не было. И у Гризамента, что бы он там ни замышлял. — Он покачал головой. — Это что-то другое. Постараемся никого к нему не подпускать.

— Что ж, тогда идем.

Все посмотрели на Дейна. Это были его первые слова за долгое время, кроме молитв мертвому богу. Он встал, выглядя преображенным.

— Оберегайте его, — велел он Саире. — Нам нельзя здесь оставаться. Мы слишком опасны. Займемся тем, о чем ты говорил, — обратился Дейн к Билли. — И прежде всего вызволим Джейсона.

Глава 57

— Что будем делать? — спросил Билли.

Им удалось разорить убежище опасных психопатов, оторваться от этих подонков, но что теперь? «Это слишком рискованно», — говорил им перед уходом Фитч. «Вы должны помочь нам с кракеном», — говорила Саира. «Вы ничего не сможете сделать», — убеждали их все вместе.

«Дайте мне навигатор, — ответил Дейн. — Я его тут не оставляю».

«И может, нам удастся что-то выяснить, — добавил Билли. — Может, у них есть мысли получше, чем у нас, — у Коллингсвуд и Бэрона».

Дейн окинул своего мертвого бога долгим взглядом и вздохнул. «Мы сможем вас найти, когда понадобится. Берегите моего бога. А сейчас выпустите нас».

Теперь они ждали.

— Надо, чтобы Вати был с нами, — сказал Дейн. Его речь была быстрой. — Надо узнать, что за расклад в этой коповской конторе, прежде чем туда вламываться. Где он?

— Ты же знаешь, у них там всякая дрянь установлена, — отозвался Билли. — Он не сможет туда проникнуть. Во всяком случае… — (Вати, чувствуя вину за свое исчезновение с забастовочного фронта, все еще пребывал на летучих митингах.) — Он сказал, что вернется, как только сможет.

Вати желал помочь и придет на помощь снова, но — «Разве ты не знаешь, что идет война?». Классовая война, где кролики противостояли фокусникам, привыкшим обходиться палкой и худосочной морковью, война между големами и теми, кто, намалевав у них на лбу «Эмет» [74], присваивал себе какие-нибудь права и так далее.

Там, где горгульи или барельефные фигуры располагались достаточно близко, Вати произносил ободряющие речи перед подразделениями бастующих (гомункулами, ползавшими в углу между стеной и тротуаром, или грачами, что вперевалку расхаживали взад-вперед). То, что можно было счесть завихрениями ветра, на деле оказывалось пикетами боевых воздушных стихий, шептавшими тихим, как дыхание, голосом: «Черт, нет! Дуть не след!»

Имелись и штрейкбрехеры, и сочувствующие. До Вати доходили все слухи: что его пытаются поймать — совсем не новость — и что люди ищут по всему миру, буквально, за пределами Лондона,какой-нибудь рычаг, чтобы на него воздействовать.

Положение было неважным. Жернова экономики принуждали некоторых возвращаться к работе — со стыдом на лице, со стыдом в душе, если их лица были вырезаны и неподвижны, со стыдом, отражавшимся в длине волн, если они были колебаниями эфира. Проносясь через статуи по городу, Вати всюду встречал последствия этого. Пикет за пикетом закрывались призрачными полицейскими чарами по загадочным древним обвинениям, спешно приспособленным к новым случаям. Шестерки по найму действовали во всех измерениях.

— Что случилось? — прокричал Вати, появившись в львиной морде из штукатурки и видя разоренный пикет, участников которого разогнали или убили — разве что двое-трое пытались кое-как привести себя в чувство.