Лучшее за год. Мистика, магический реализм, фэнтези (2003) - Линк Келли. Страница 118

Джекуорт и Грей перенесли миссис Бэлфор туда, куда указал хозяин, и не слишком деликатно уложили ее на скамью. Стивенсон на какое-то мгновение задумался о судьбе несчастной женщины, но потом отступил назад. Мистер Бэлфор обошел скамью, покровительственно наклонившись над своей супругой. Женщина заморгала, постепенно открыла глаза и тут же заорала от боли. Подойдя к ней вразвалку, Пул без стеснения поднял подол ее черного платья. Мистер Бэлфор открыл было рот, чтобы возразить, но не решился. Пул встал перед женщиной на колени, обхватил руками ее больную ногу и стал мягко проталкивать торчащую кость. Миссис Бэлфор кричала, что было мочи.

— Так, — сказал Пул.

— Вы сможете что-нибудь сделать? — спросила миссис Рейли.

— Жгут затянули слишком сильно, — сказал он громко. Миссис Рейли негодующе вскрикнула. Пул ослабил жгут и стал растирать женщине верхние мышцы бедра. Мистер Бэлфор стоял позади скамьи, не сводя глаз с ляжки, но держал язык за зубами. Его жена кричала так громко, что, если хотя бы в одной оконной раме было стекло, Стивенсон не сомневался, такой крик разбил бы его. Рана по-прежнему кровоточила, но уже не так сильно.

— Прежде всего самое важное, — сказал Пул.

Он встал и медленно пошел за прилавок, нисколько не обеспокоенный криками старухи.

На криво прибитых полках и на полу вдоль задней стены стояло множество кувшинов и мензурок разной величины. Некоторые полностью, а некоторые и наполовину были заполнены разноцветными жидкостями. Пока пожилая женщина продолжала кричать — так что Стивенсону хотелось заткнуть уши, — Пул спокойно расхаживал, наливая или сцеживая по капле из различных бутылок в стакан для виски с обитыми краями. Он зачем-то посмотрел наверх и под прилавок, пожал плечами, затем засунул палец в стакан, чтобы размешать микстуру. Вынув палец, Пул понюхал его и кивнул в знак одобрения. После чего вручил стакан мистеру Бэлфору.

— Заставьте ее это выпить, — сказал он.

Старик попробовал дать стакан жене в руку, но она, не понимая, что происходит, стала колотить его руками, выплескивая содержимое стакана на пол. Бэлфор растерялся. Пул покачал головой и вздохнул:

— Да, нужна помощь.

Грей и Джекуорт в это время уединились у камина с бутылкой хлебной водки, но, услышав разговор, они обменялись взглядами и встали. Грей взял женщину за руки, а Джекуорт, усмехаясь, — за ноги. Только она открыла рот, чтобы что-то выкрикнуть, Пул выхватил стакан у ее мужа и влил содержимое прямо ей в рот.

Миссис Бэлфор подавилась лекарством и часть его выплюнула на пол, но той части, что попала ей в горло, оказалось достаточно, чтобы меньше чем через минуту она снова уснула.

— Что вы там смешали? — спросил Стивенсон.

— О, достаточно простое средство, — сказал Пул. — Если повезет, она будет спать до утра. Мы сможем осмотреть ногу, и она ничего не почувствует. — Он посмотрел на мистера Бэлфора. — Резать я ничего не хочу. По крайней мере пока. Но вам не следовало затягивать жгут так сильно. Я попытаюсь ее вылечить, но не знаю, удастся ли это. Время, как и всегда, — главный судья. И обстоятельства, конечно.

Мистер Бэлфор кивнул.

Стивенсона и миссис Рейли Пул выбрал себе в помощники, решив, что Грей и Джекуорт слишком грубы для такой работы. То, как этот толстяк вправлял поломанную кость, сильно впечатлило Стивенсона. Он не мог не отвернуться, когда Пул засовывал торчащую кость в рваную рану, а потом поворачивал и вытягивал ногу миссис Бэлфор, пока не почувствовал, что поломанные концы не притерлись и не соединились. Несмотря на то что процесс вошел в свою решающую стадию, Пул не терял хладнокровия, работал быстро, не проливая лишней крови. Они взяли две длинные, изъеденные червями доски для малой берцовой кости и привязали их веревками, нарезанными из шкуры ондатры. Пул никак не мог решить, что же делать с открытой раной, но потом подумал, что ее можно зашить с помощью кетгута [30] и костяной иглы, которые он использовал для сшивания шкур. Стивенсон снова отвернулся. Он уговаривал себя, что в любом случае миссис Бэлфор еще повезло, что она оказалась в Шкурятнике. Тут Пул завершил процедуру, облив рану низкосортным виски. Когда янтарная жидкость стала капать на шов, миссис Бэлфор вздрогнула в вынужденном сне. Пул достал два одеяла: одним укрыл бедную женщину, другое дал ее мужу, который устроился на ночь рядом с женой.

В то время пока они занимались пожилой леди и приводили себя в порядок, Джекуорт и Грей уговорили бутыль самогона и без сознания рухнули прямо на полу перед гаснущим огнем.

— Пусть так и спят, — сказал Пул, взяв пару вшивых попон, которыми бережно укрыл спящих мужчин.

Порывшись в залежах шкур, он нашел кусок хлопчатобумажной ткани и завесил им угол комнаты, отгородив таким образом спальное место миссис Рейли. Для нее хозяин подыскал более или менее мягкое и чистое одеяло, из нескольких шкурок сделал небольшой матрас на полу.

— У меня тут нет ничего подходящего для женщин, — сказал он, — и вам придется обойтись лишь этим. Здесь редко бывают гости.

Миссис Рейли, поблагодарив Пула и пожелав всем спокойного сна, скрылась за занавеской, поглаживая свой живот. Пул собрал еще несколько шкур и бросил их на пол рядом со своей кроватью.

— А это для вас, — сказал он.

— Превосходно, — ответил Стивенсон.

Хозяин затушил свечи и лампы, и теперь комнату освещали лишь тлеющие угли в камине. Стивенсон снял ботинки и сюртук, расстегнул верхние пуговицы на брюках, на сорочке и тоже лег спать.

Шкурятник быстро заполнился храпом.

Стивенсона разбудил дождь. Дождь и кашель. Буря, угрожающе преследовавшая путников в течение всего долгого пути, все-таки их настигла. Дождь заливал в щели в стенах комнаты. Вода просачивалась сквозь дыры в окнах и двери. Воздух становился влажным. Это вызвало у Стивенсона отчаянный приступ кашля.

Сначала кашель был редким, и Стивенсон мог отдышаться и успокоиться, однако приступы возобновлялись опять и опять, так что он уже не мог уснуть.

Стивенсон сполз с меховой подстилки и направился к двери, чтобы подышать свежим воздухом. Стараясь не разбудить остальных, он вышел под ночной дождь. Его ноги в одних лишь чулках утопали в грязи по самые лодыжки, но небольшой навес над входом спасал голову от ливня. Кашель, однако, не прекращался.

Стивенсон согнулся пополам, когда боль пронзила его грудь. Боль была такой сильной, какой он еще никогда не испытывал. Легкие горели огнем. В горле, казалось, застряло что-то влажное и большое: невозможно было набрать достаточно воздуха, чтобы откашляться. Он открывал рот так широко, насколько мог, хватался за пустоту грязными руками, как будто собирался ладонями начерпать воздуха в легкие. Он задыхался. Он умирал.

Когда уже темнело в глазах, перед мысленным взором Стивенсона возникло милое лицо Фанни. Тогда он сделал последнее усилие над собой, чтобы вдохнуть. Единственное, о чем он сожалел, так это о том, что никогда больше не поцелует Фанни, не почувствует на своих губах ее губы.

И вдруг от сильного удара в спину он упал. Чья-то рука схватила его за волосы и резко дернула вверх. Затем последовал второй удар. И еще. После четвертого удара Стивенсону удалось-таки откашляться. Он сплюнул вязкую мокроту в черную грязь под ногами и с судорожным хрипом набрал полные легкие влажного воздуха. Ничего более сладкого на вкус он еще не пробовал. Стивенсон глубоко вдохнул и прочистил горло. Его! снова ударили по спине. На этот раз напрасно, потому что дышал он уже нормально, только слезы текли из глаз.

— Полегчало?

Стивенсон повернулся в скользкой грязи и увидел Пула, насквозь промокшего под дождем. Пул посмотрел ему прямо в глаза и протянул руку, чтобы помочь встать.

— Благодарю вас, сэр.

— Я услышал шум. Ну и вид у вас!

— Я полагаю, мистер Пул, — сказал Стивенсон сквозь стихающий кашель, — вы только что спасли мне жизнь.

Пул пожал плечами и улыбнулся. Он выглядел обеспокоенным.