Рельсы - Мьевиль Чайна. Страница 42

— Что это было? — спросила Кальдера. Поглядела в зеркала. Вскрикнула: — Ой!

Старый состав давно отвык от тряски. Проржавевшие болты не выдержали напряжения и полопались. Тормоза отказали уже давно. Внезапная вибрация привела к тому, что некогда крепкие колесные замки разжались. Тормозные колодки и башмаки превратились в пыль, заводной поезд тронулся с места и покатился по наклонным рельсам за ними вслед. С ускорением.

— Ой-ёй, — сказал Деро.

— Быстрее, — процедила сквозь зубы Кальдера. — Чух, чух, топ, топ, скорее вперед. — Она рванула рычаги управления, ускоряя поезд Шроаков. Их молчаливый случайный преследователь продолжал молчаливо преследовать.

Рабочий поезд против старой развалины? Разве могут быть сомнения в исходе подобного поединка? Но у Кальдеры было одно серьезное затруднение. Она была живой. И хотела такой остаться. А значит, ей приходилось действовать с осторожностью. Окаменелость же, мчавшаяся за ними по пятам, не знала подобных ограничений. Развилки, на которых Кальдера сбавляла ход, преследователь пролетал со свистом. Она искала самый короткий и надежный выход из головоломки, ему было все равно. Она бешено работала мозгами, стараясь, чтобы ее выбор пути не стал для них с братом роковым, тогда как мертвый охотник свою судьбу уже встретил и теперь не желал ничего, кроме скорости.

Старый поезд набирал ход. Он проносился поворот за поворотом, стрелку за стрелкой, заставляя узел раскачиваться, а Шроаков — визжать от ужаса. Он грохотал за ними вслед, увлекаемый силой тяготения и инерцией, подсекая подпоры и подкосы причудливой постройки, присыпая их обломками пути.

— Быстрее! — крикнул Деро.

— Вот спасибо, что подсказал! — ответила Кальдера. — А то я на половинном ходу все еду! — Свет был уже близок, мертвецы настигали. Считаные ярды отделяли их от плоской земли, где они смогут, наконец, съехать с роковой линии, но заводной поезд был уже близок, еще секунда, и он ударится в них сзади и столкнет с рельсов.

— Сброс! — закричала Кальдера. Секунду помешкав, Деро повиновался.

Пока он нажимал на клавиши, Кальдера судорожно перебирала в уме, что они теряют. «Там мой джемпер, — мелькнула у нее мысль, — моя не самая лучшая ручка и весь наш запас лакрицы». Но времени на сожаления не было: Деро в последний раз ударил по клавишам с криком «Сбрасываю!», и в ту же секунду сцепка между последним и предпоследним вагонами их поезда рассоединилась, и последний вагон толчком отбросило назад, прямо под колеса тому, что мчалось за ними.

Мертвый поезд влетел прямо в вагон. Конечно, нельзя было надеяться, что маленькая жертвенная коробочка сможет остановить огромный мощный скелет, но это не было нужно. Достаточно было лишь замедлить его ход, что и произошло под звон и лязг тормозов. Нескольких секунд хватило, чтобы Кальдеро, Деро и их полегчавший состав ускользнули от преследователя и выскочили на простор открытых рельсов, восторженно крича и улюлюкая.

Они перевели стрелку и, когда она увела их довольно далеко по избранному ими пути, бросились к окнам, чтобы посмотреть. Их преследователь врезался в вагон пред самым выездом наружу, передав всей конструкции дополнительную вибрацию. А мост скрипел, качался, и вот вся опасно накренившаяся масса ржавого железа начала оседать под собственной тяжестью, с грохотом расталкивая воздух.

Словно споткнувшись, поезд-саркофаг подпрыгнул на ходу, наподдал препятствие, еще недавно служившее Шроакам спальным вагоном, и тот со скрежетом и лязгом слетел с путей на землю. Древний локомотив, увлекаемый инерцией собственного движения, перекувырнулся и описал в воздухе могучую и страшную дугу, разваливаясь на составные части, усеивая обломками, обрывками растительности и костями мертвых исследователей окрестные пути.

Пыль еще долго стояла в воздухе над этим местом. Какофония разрушения тоже утихла не сразу. Медленно, но верно мост продолжал рассыпаться, пока, наконец, не превратился в изломанный силуэт в облаках пыли. Части разбитых поездов раскатились по рельсоморью.

После долгой паузы, наставшей вслед за последним отголоском, любопытные грызуны, наконец, решились высунуть из-под земли свои морды. Легкий ветерок развевал волосы Кальдеры и Деро. Высунувшись из окна своего состава, они наблюдали коллапс рельсового узла и вторую гибель заводного поезда.

— Вот поэтому, — сказала Кальдера, — мы никогда не оставляем в последнем вагоне ничего ценного.

Глава 50

— Я не знаю! Не знаю! В том-то все и дело! Я не знаю, куда они поехали!

Элфриш даже не коснулся его, он лишь приблизил свое лицо к лицу Шэма и посмотрел на него взглядом, в котором не осталось никакой мягкости. Только злоба и лед. Робалсон за спиной капитана занервничал.

— Я клянусь, — лопотал Шэм, — я ничего не знаю, я просто увидел снимки и подумал, что, может, они знают…

— Снимки, — сказал Элфриш. — Как вот здесь… — Он встряхнул камерой.

— Снимки! С камеры! Они были в руине!

— Ты лжешь, мальчик. — Ледяной голос Эльфриша звучал уверенно. — Их там не было.

— Были! Только в земле! В ямке!

Капитан склонил голову на бок.

— В ямке? — переспросил он.

— Кто-то из Шроаков ее сделал! Там, где было окно. И запихнул в нее.

Элфриш поднял глаза к потолку и прищурился, то ли обдумывая что-то, то ли вспоминая.

— Ямка, — выдохнул он. — Ямка. — Он посмотрел на Шэма. — Если там были снимки, — продолжал он, — то по ним можно определить, где именно были Шроаки. Они всегда тщательно скрывали маршруты своих путешествий. Несмотря ни на что.

— Ага! — поддакнул Робалсон. — Конечно, надо попробовать! — Он нервно кивнул капитану.

— Но, — шепнул Элфриш Шэму, — тех снимков у тебя больше нет.

И хотя Шэму больше всего на свете хотелось в тот момент сказать «Нет, есть», он, выдержав, сколько мог, ледяной взгляд пирата, прошептал: «Да, нет».

Взревев, как раненый зверь, капитан Элфриш внезапно сдернул Шэма с полки и выволок его из купе в коридор. Потащил дальше, мимо пиратов, занятых своими делами. Они ничем не отличались от команд других поездов. Только оборудование поезда было более случайным, одежда — более пестрой, и все до единого человека были вооружены.

Купе, в котором ждали покрытые шрамами офицеры. За окном неслись пейзажи благодатных земель, богатых растительностью и деревьями, их ветви нависали над поездом, увитые цветущими лианами, кишащие яркими птицами и перепуганными мармозетками. Шэм почувствовал, как поезд подпрыгнул на рельсовых стыках, за окном мелькнули сигнальные ящики и стрелки, пути отклонялись от их колеи.

Значит, они идут на север. Кто-то насильно посадил Шэма на стул. Он завопил и задергался, но вырваться не смог. На столе перед ним кто-то разложил толстую бумагу. Точно хотел защитить стол от брызг. Шэм завопил снова. Один офицер медленно разворачивал кожаный сверток с какими-то острыми металлическими штуками.

— Я ничего не знаю! — кричал Шэм. Для чего нужны эти жуткие инструменты? — Я ему говорил!

— Жудамор, — сказал Элфриш. — Начинай.

Здоровый мужик вынул из свертка страшную серую пику. Лизнул большой палец и попробовал на нем острие. Одобрительно сморщился. Шэм завизжал. Мужик протянул пику вперед так, что она едва не уткнулась Шэму в глаз.

— Итак, — сказал Элфриш. — Ты говорил, что видел снимки. Наверное, вот эти. — Он поднял какие-то обрывки — в жирных пятнах, изорванные, потертые на сгибах рисунки, которые Шэм накарябал для себя как воспоминание о том, что видел. — И вот этот. — Дешевая маленькая камера Шэма. На экране один путь. Снимок маленький и размытый, но при виде его все в комнате стихли.

— Знаешь, куда ведет этот путь? — прошептал Элфриш. — Нет. Я тоже не знаю. Но зато ты знаешь, что я очень люблю истории. И, позволь заметить, знаю, что любые небылицы о людях, путешествующих в поисках легендарных, мифических, явно вымышленных мест, обычно прикрывают охоту за деньгами. Большими деньгами. Ты меня понял.