Рельсы - Мьевиль Чайна. Страница 9

Любой рельсоход скажет вам, как опасны быстрые наземные бегуны, которые носятся по поверхности, перескакивая через рельсы, хватая все, что движется; однако в истинный ужас скитальцев железнодорожного моря повергают эрахтоносы. Этого слова вы не найдете в словарях. Его придумали люди дорог; его значение — «то, что выкапывается из-под земли и выходит на поверхность».

Именно в эрахтоносах знатоки агрессии животного царства видят самых опасных его представителей. Размер, аппетиты, острота и количество клыков, разумеется, важны, но не они определяют самого удачливого охотника. Есть другие, куда более жуткие свойства, которые нужно принимать во внимание. И не без причины один определенный вид животных-копателей занимает в воображении рельсоходов совершенно особое место, ужас перед ним затмевает страх перед всеми другими.

Глава 9

В последний раз оттолкнувшись от земли жуткими лапами без когтей, кротовая крыса прыгнула на Шэма. Он споткнулся. Это его спасло. Крыса пролетела мимо, врезалась в противоположную стену и сползла по ней, слегка оглушенная ударом.

Шэм видел подобных тварей в Стреггейском террариуме. Но то были мелкие, одомашненные экземпляры, покладисто грызущие все, что им бросали смотрители. Впрочем, там их держали порознь. Теперь же прямо под ним дикие родственницы тех пленников прогрызали себе путь в толще земли острыми, точно ножи гильотины, зубами. Вот они уже показались на поверхности. Целая стая. Нет, армия, управляемая коллективным разумом. Именно пробуждения этого разума опасались смотрители Стреггейского террариума, содержа их родичей в клетках-одиночках.

Кротовые крысы выскакивали из земли. Похожие на безволосых, сморщенных новорожденных млекопитающих, увеличенных до размера собаки, они щелкали жуткими резцами. Их глазки темнели на фоне белой кожи, словно изюмины в тесте. Они шумно дышали. Земля под ними стонала.

Шэм вскочил на дверь. Повис. Звери окружили его. Лязгали зубы.

Его пальцы соскользнули.

Он упал.

Был пойман.

Вуринам оказался за дверью: ухватив Шэма за запястья, он тянул его на себя, кряхтя от натуги. Крысы сзади скакали и хватали его за пятки. Вуринам тащил, Шэм полз, и вместе они все же выдернули его из-за заклиненной двери. Он упал на пол в перевернутом вагоне, среди своих.

— Бежим! — раздался чей-то крик. Люди запрыгивали кто куда мог, колотя по земле палками и всем, что подворачивалось под руку, но поздно. Земля вскипала в оконных проемах — еще недавно пустые, они заполнялись саблезубыми крысиными мордами.

Прижимаясь к стенам, перескакивая через оскаленные морды, рельсоходы лезли наверх, к свету. Шэм услыхал выстрелы. Он уже бежал по покосившемуся вагону снаружи.

Кругом носились летучие мыши, задевая его своими крыльями. Оттолкнувшись от крыши, Шэм взмыл в воздух и с грохотом приземлился на середину дрезины, где Гансифер Браунолл с бригадой уже вовсю молотили лезущих со всех сторон крыс по спинам и пастям и даже стреляли в кишащих вокруг них тварей. Вдруг над краем тележки поднялась звериная морда, покрытая короткой шерстью, словно фланелью; ее усы дрожали, зубы клацали, не предвещая ничего хорошего. Шэм пошарил вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого, его рука натолкнулась на чайник — как он попал на дрезину, неизвестно, но именно он послужил юноше метательным снарядом.

Вуринам прыгнул, но приземлился неудачно, врезавшись в Ункуса Стоуна. Тот потерял равновесие, покачнулся, навалился на поручень и выпал, рухнув прямо на землю между рельсами.

Прямо на голую землю.

Стоун барахтался. Он уже на дюйм ушел в рыхлый грунт. Раздался ненужный крик — «Человек за бортом!» — хотя все и так это видели.

Кротовые крысы вскинули головы разом, словно по свистку. Лежавший на боку вагон вздрогнул, как будто что-то под ним внезапно ожило и дернулось. Крысы синхронно нырнули в землю и начали быстро ее грызть, прорываясь к Ункусу. Тяжелый земляной вал стремительно надвигался на дрезину.

— Держись! — завопил Вуринам, протягивая за борт руку. — Быстрее! — Ункус полз. Неуклюжее четвероногое. Кротовые крысы неслись под землей, поднимая мрачные клубы пыли. Они перли к поверхности, земляной холм приближался. Стоун завизжал.

Вуринам схватил его и тянул наверх, а другие тянули Вуринама. Обезумевшие летучие мыши тучей кружили возле Шэма, так что ему пришлось отбиваться от них руками. Земляной холм рос, треща и постанывая изнутри, и Шэм, приглядевшись, заметил мелькающий в нем горб со складками обвисшей кожи — то была кротовая крыса вдвое больше других. Крысы жили подобием роя, как пчелы, а это приближалась их матка.

Ударил фонтан земли, в нем открылась полость — огромная ротовая дыра. Шэм кричал, Вуринам тянул, Ункус с воем вползал на борт. Раздался рокот — это крысиная королева, впустую клацнув зубами, опускалась на землю, лишенная добычи. Земля улеглась. Но Ункас все визжал. На его ноге висела, вцепившись в окровавленную конечность всеми зубами, кротовая крыса.

— Убейте тварь! — рявкнула Браунолл.

Это сделал Шэм. Треснул ее чайником так, как ему никогда еще не доводилось бить по живому. Крыса кувыркнулась в воздухе и шмякнулась в пыльную колею за дрезиной.

Воспрянув духом и прокричав короткое «ура», мужчины и женщины с «Мидаса» оставили позади колонию крыс-мародеров. Настало время заняться Ункусом.

Глава 10

Люди «Мидаса» толпились на верхних палубах, ярясь из-за того, что видели нападение, а помочь ничем не могли. Ункус стонал.

Шэм услышал слабое, жалкое царапание, оглянулся и увидел мельтешение чего-то пестрого. В углу дрезины билась раненая летучая мышь. Она пыталась взлететь, но все время падала, поврежденное крыло не держало ее в воздухе. Наверное, это он нечаянно поранил ее, отмахиваясь. У нее на мордочке была пена.

Вуринам наклонился, чтобы выбросить ее за борт.

— Нет, — сказал Шэм. Он осторожно поднял мышь. Она пыталась его укусить, но без большой охоты, так что он с легкостью избежал ее зубов. Когда пришла его очередь ступить на трап, сброшенный на дрезину с «Мидаса», летучая мышь была у него под рубашкой.

Его уже ждал доктор. Бесцеремонно схватив его за плечи, он осмотрел его на предмет ран, встряхнул и велел готовиться. За его спиной на борт вносили Ункуса Стоуна.

— Как он, док? — Вопросы доносились из коридора. — Можно с ним поговорить? — Доктор снял окровавленный фартук, поймал взгляд Шэма и кивнул. Шэм, у которого один вид операции по-прежнему вызывал позывы к рвоте, распахнул дверь хирургической, за которой стояли ребята из поездной бригады.

— Ладно, — отрывисто сказал Фремло тоном смертельно усталого человека. — Входите. Все равно вы ничего от него не добьетесь, я накачал его наркотой по самые жабры. И ногу его не трогайте.

— Какую ногу?

— Никакую, мать вашу!

Шэм вышел, чтобы дать им место. Он слышал, как они шепчутся.

— Что ты нашел, Шэм ап Суурап? — раздался чей-то голос.

Он поднял голову. Перед ним стояла капитан.

Абаката Напхи. Подняла свою руку-протез, загораживая ему путь. Ее темно-голубые глаза смотрели прямо в его глаза. Они были почти одного роста, причем он массивнее, однако ему всегда казалось, что ему приходится задирать голову, чтобы встретить ее взгляд. Шэм точно язык проглотил. Раньше он никогда не слышал от нее ничего, кроме «Шевелись», «Положи туда» и «Уходи». А оказывается, она даже знает его имя.

— Отвечай, — буркнул Фремло.

Шэм подумал: «А доктор-то здесь откуда взялся?»

— Капитан, я… — выдавил Шэм. Летучая мышь — скрывать ее уже не было смысла — запищала.

— Внимание, — сказала капитан Напхи. — Мы еще подумаем, можно ли тебе держать эту гадость здесь, ап Суурап. А пока отвечай на вопрос. Что было в руинах?

— Ничего, мадам капитан, — промямлил Шэм. — Скелет только, а так больше ничего. Вот и все. Скелет, да еще тряпки.

— Вот как? — сказала Напхи. Она прикрыла глаза и опустила свою искусственную руку, которая прожужжала моторчиком и оставила в воздухе полоску выхлопа. Шэм не отрывал глаз от сложного механизма, изучал линии черного дерева.