Вместе! Джон Леннон и его время - Винер Джон. Страница 51

«По-моему, даже тогда у него в подсознании все еще оставалось что-то от битловского мировосприятия, - говорил мне Дик Грегори в 1984 году. - До 1972 года он все еще воспринимал Америку под впечатлением того приема, который им оказали в 1964 году после участия в «Шоу Эда Сэлливена». А потом он убедился, каким мерзким было это правительство - и для него это стало неожиданным открытием. Я ему тогда говорил: «Вот видишь - ты можешь сколько хочешь курить наркоту, пока ты ведешь себя, как подобает суперзвезде, пока ты только поешь рок-н-ролл. Но стоит тебе заняться по-настоящему серьезным делом, как они начинают обращаться с тобой, словно ты последний черномазый. Они будут заставлять тебя вести себя так, как и должен вести себя черномазый - вежливо и тихо».

Вскоре Джон публично объявил, что отказывается от гастролей. В мае он опять участвовал в передаче «Шоу Дика Кэветта», где сделал следующее заявление: «Кто-то еще думает, что мы едем в Сан-Диего, или Майами, или еще куда-то. Но мы ведь никогда не говорили, что собираемся туда, так что никаких грандиозных концертов с Диланом не будет - сейчас слишком много других важных дел». Тогда же в одном интервью он сказал: «Мы просто хотели дать несколько концертов - и вовсе не собирались устраивать ни беспорядков, ни «финансовых революций». Эту же мысль он внушал своим друзьям по политической борьбе. Стью Алберт вспоминал слова Джона: «Мы не едем, и передай это всем - мы никуда не едем».

Джон все-таки внял советам своего адвоката. Вот что говорил мне Уайлдс в 1983 году: «Я всегда убеждал его не иметь никаких дел с этими организациями - ни с Джерри Рубином и его друзьями, ни с демонстрациями во время съезда. Ведь Джон и Йоко обращались к правительству с просьбой оказать им услугу. Они были просителями. И они просили для себя то, что дается не по праву, а только в том случае, если правительство сочтет тебя достойным. И я убедил их в своем мнении: что им не следует появляться в обществе этих людей или делать что-то, что может вызвать раздражение у СИН и дать им лишний повод для ужесточения позиции в отношении Джона».

Никто из тех, кто планировал анти никсоновские гастроли, похоже, не подстрекал Джона дразнить правительство и подвергать себя риску депортации, и никто не осудил Джона и Йоко за то, что они вышли из игры. Показательно в этом смысле заявление Джона Синклера в 1983 году. «Джону и Йоко, - говорил он мне, - грозили серьезные неприятности. Они правильно сделали, что отменили эти гастроли. Я знаю, как важно для них было остаться в стране - особенно из-за девочки. Я это прекрасно понимал».

И все же отказаться от гастролей, которые обещали стать такими захватывающими, признать, что Никсон победил его, для Джона означало расписаться в собственном унижении, слабости и бессилии. Он всегда страшился поражений - так мог ли он теперь не осуждать себя за это поражение? Но даже его капитуляция не охладила пыла Службы иммиграции: администрация по-прежнему пыталась найти основания для его депортации - что, быть может, только усугубляло в Джоне ощущение униженности и страха.

В мае 1972 года тем не менее никто - даже Джон - не мог предположить, сколь тяжкими для него окажутся эти душевные травмы.

От концерта в «Мэдисон-сквер-гарден» к президентским выборам

Альбом «Однажды в Нью-Йорке» появился на прилавках магазинов в середине июня. На конверте было напечатано обращение к президенту Никсону, озаглавленное «Пусть они остаются в Штатах». Тысячи фанатов Леннона бомбардировали Белый дом письмами в защиту бывшего «битла». Эти письма составляют значительную часть фэбээровского досье Леннона, попавшего в мои руки. Грамматические и орфографические ошибки, которыми пестрят письма, говорят о том, что их авторы - простые, не искушенные в тонкостях официального стиля люди. Кто-то протестовал против «депортуции» Леннона, кто-то - против его «выгонения», кто-то возражал против его «выселения». Многие авторы писем признавались, что обращаются к властям впервые.

«Уважаемый господин Никсон! Мне четырнадцать лет, я девочка, обеспокоенная ситуацией в стране, живу сейчас в Кантоне, штат Огайо. Я давно хотела написать президенту и высказать свое мнение, которое может повлиять на ваше решение. И вот в первый раз в жизни я хочу вам сказать то, что мне кажется правильным». Другой автор писал: «Я все жаловался папе, что Джона Леннона не надо выставлять из страны, и он мне посоветовал написать об этом нашему сенатору. Вот я и пишу вам».

А вот письмо, проникнутое совсем другими эмоциями: «Пишет вам ветеран вьетнамской войны. Депортацию Джона Леннона и Йоко Оно я считаю идиотизмом. Я требую, чтобы вы депортировали Никсона со всей его шайкой болванов и психопатов». Были письма на грани истерики: «Вы хотите изгнать человека из так называемой «Великой страны» только потому, что у него когда-то в прошлом было что-то неприглядное. Если в этом и заключается суть вашей «Великой страны», то вас всех надо поместить в психушку».

Многие авторы писали о вкладе Леннона в искусство и о его борьбе за мир, а иные прямо заявляли о политической значимости его творчества: «Он является символом моего поколения, и столь позорное обращение с ним, столь оголтелая охота на него - не что иное, как пощечина целому поколению!.. Их единственное преступление заключается в том, что они в стране свободы слова свободно высказывают свои взгляды».

Впрочем, хотя в адрес Службы иммиграции и натурализации шли тысячи писем в поддержку Джона и Йоко, встречались и призывы выдворить их из страны. Больше всего недругов четы Леннон бесила даже не их антивоенная деятельность, а, во-первых, обложка альбома «Двое невинных», где они изображены нагими, и, во-вторых, их увлечение психоделией. Другими словами, радикализм эстетических взглядов Леннона раздражал его оппонентов куда больше, чем радикализм политический.

«Джон Леннон и его японская подружка выставляют напоказ свои голые тела на обложках пластинки - этому необходимо положить конец, наказать их и вышвырнуть из страны», - писал один. «Соединенные Штаты не сточная канава для всяких отбросов», - вторил ему другой. Третий возмущался тем, что на конверте альбома «Однажды в Нью-Йорке» изображены Никсон и Мао, танцующие в обнаженном виде.

Некоторые из писем написали явно сумасшедшие люди. Некто, именовавший себя руководителем «лиги борьбы против деградации», заявлял, что Леннон «выявил свою подлую сущность главного содомита… Он несет ответственность за моральную деградацию миллионов молодых христиан Америки…». Кое-кто считал, что Леннона следует выслать за его политические взгляды. Джон - «предатель, который вступил в связь с демонстрантами-антивоенщиками, присягнувшими на верность Вьетнаму и отвергнувшими Америку», - негодовал один из авторов. Другой писал: «Я не одобряю, что они все еще остаются у нас в стране, потому что они ведут подрывную работу среди нашего народа и, как и демонстранты, являются врагами американцев». А вот послание в духе классического доноса: «Насколько мне известно, Леннон и его супруга неоднократно встречались с людьми, среди которых был по крайней мере один хорошо известный и давно уже «засвеченный» коммунист».

Совершенно неожиданно в этих письмах попадаются интересные сведения о самом Джоне. «Я родился в Ливерпуле, - говорилось в одном из писем, - Джон Леннон, насколько я помню, всегда был радикалом и из-за своего антиобщественного поведения считался немного чокнутым».

Служба иммиграции и натурализации получала письма от форменных маньяков, зациклившихся на Джоне и Йоко. Какой-то псих жаловался: «Йоко Оно поставила подслушивающее устройство в моем доме, она преследует и шантажирует меня… В ее квартире имеются вредоносные аппараты, какие-то явно шпионские приборы».

Тогда мало кто мог предположить, насколько серьезные последствия будут иметь эти угрозы.

Борьба Джона с властями получила мощную поддержку общественности. На защиту четы Леннон встали «Черные пантеры». Их газета обвинила «фашистское правительство Соединенных Штатов, решившее воспользоваться случаем и расквитаться с Джоном Ленноном, который неоднократно использовал весь свой талант певца и поэта-песенника для критики американской агрессии во Вьетнаме и подавления трудящихся масс в нашей стране».