Землемер - Купер Джеймс Фенимор. Страница 20

Ну, разом!.. Смелее!.. Идет!.. Живее, ребята, подставляйте подпорки… Хорошо! Теперь можем отдохнуть.

Действительно, надо было отдохнуть, потому что никто не берег себя и минутный отдых был необходим для восстановления сил. Часть строения, которую подняли тогда, достигла такой высоты, что уже нельзя было действовать руками, нужно было прибегнуть к помощи шестов с заостренными железными наконечниками; это была одна из самых трудных частей работы. До тех пор все шло хорошо, и одно только могло ослабить бодрость работавших, — это страх, что соединенные усилия их будут недостаточны, чтобы окончательно поднять такую тяжелую массу; а между тем, помочь этому было невозможно, потому что каждый из присутствовавших, включая меня, занимал определенное место. Молодой человек с приятным лицом, в наряде, который был чем-то средним между городским и лесным, вышел из толпы женщин и тоже вооружился шестом. Должен предупредить читателя, мало знакомого с операцией подъема, что поднимающие здание по необходимости находятся под ним, и если оно упадет, они непременно будут раздавлены. Несмотря на опасность, шутки шли своим чередом.

— Послушайте, милостивый государь, — сказал майор, — так как мы теперь удерживаем строение своими плечами, то я думаю, что это здание может иногда служить местом собрания и для нас, диссидентов?

— Никто, я думаю, не предполагает, чтобы свобода вероисповеданий не существовала в этом поселении, — отвечал умеренный. — Без сомнения, другие секты могут пользоваться этим зданием каждый раз, когда законные его владельцы не будут его занимать.

Выражение это было неудачным. Никто однако не хотел оставить работу. Только некоторые из диссидентов позволили себе сказать несколько двусмысленностей на счет умеренного. Боясь, чтобы вся эта болтовня не закончилась плохо, распорядитель работ нашел нужным поторопить и приняться снова за дело.

— По местам, господа! Потрудитесь немного, конец близок. Видите ли там эту подпорку, у которой стоит Тим Триммер? Поднимете строение так, чтобы подпорка подошла под него, и тогда мы спасены. Осмотри хорошенько подпорку, Тим. Твердо ли она стоит?

Тим ответил утвердительно; но так как он был еще слишком молод, то двое или трое мужчин пошли осмотреть подпорку и подтвердили, что бояться нечего.

— Ну же, друзья! — вскричал распорядитель. — Разом!..

Вооруженные длинными шестами, мужчины прикладывали страшные усилия, но мне казалось, что здание не движется с места. Уступая необоримому чувству и стыдясь, что оставался так долго в бездействии, я бросился в середину работавших, к самому опасному месту и, схватив шест, стал напирать изо всех сил.

— Ура! — закричал распорядитель. — Вот и наш молодой хозяин с нами. Смелее!.. Разом!

Работавшие удвоили усилия. Здание было поднято на несколько футов, но недоставало еще нескольких дюймов для того, чтобы оно могло быть опущено на новые подставки. Двадцать голосов кричали одновременно, чтобы держали крепче, потому что все чувствовали, что малейшая уступка в силе будет пагубна. Распорядитель работ подбежал к нам на помощь, а Тим, воображая, что подпорка будет держаться и без него, оставил ее, схватил один из длинных шестов и начал работать вместе с другими. Подпорка, никем не поддерживаемая, пошатнулась и наклонилась в сторону, так как сделалась решительно бесполезной. Я видел всю опасность и в то же время чувствовал, что тяжесть, которую я поддерживал, с каждой секундой увеличивалась все больше и больше.

— Поднимайте, друзья! Поднимайте! — кричал распорядитель отчаянным голосом, потому что спасение всех зависело от этого последнего усилия.

Один только ребенок оставил свое место, тогда как двадцать человек работали; и все строение могло упасть на нас. Говорите после этого об опасностях на приступах и при взятии батарей! Что все это в сравнении с тем положением, в котором мы оказались? Отойди один из нас или ослабей на минуту, мы все погибли бы. Прошло двадцать ужасных секунд, я терял уже надежду, как вдруг какая-то молодая девушка выбежала из середины смущенной толпы и, схватив подставку, поставила ее в правильное положение.

Оставалось поднять строение на один дюйм. Я закричал утомленным работникам, чтобы они поднимали все вместе, мне повиновались, и я видел, как молодая девушка точно и твердой рукой поставила подпорку.

Работавшие с нашей стороны освободились, и мы побежали помогать тем, которые находились с другой стороны. Постепенно подпорки были подставлены, и все, освободясь от работы, могли в мрачном молчании подумать об опасности, которой избежали.

Этот случай произвел на меня глубокое впечатление.

Я мельком видел девушку, догадливость и присутствие духа которой так сильно помогли нам. Но мне казалось, что я за всю свою жизнь не видел никого прелестнее.

Формы ее были изящны, в ней не было ни болезненной худобы, которая рождает мысль о страдании, ни излишней полноты, а что-то среднее между тем и другим. Часть ее лица, почти совершенно закрытого локонами прекрасных белокурых волос, которую я заметил, полностью согласовалась в ней со всем остальным. И в самом настоящем поступке ее не было ничего противоречащего природной ее ловкости. В этом случае требовалась не сила, а одно хладнокровие и смелость.

Может быть, чувство опасности, испытанной нами, усилило действие, произведенное на меня появлением этой девушки, которую, как я воображал, само небо послало для нашего спасения.

Утомленный непривычными усилиями, едва дышащий, я не переставал, однако, думать о той, которую отуманенный взор мой больше не находил. Ее стройная талия, легкая походка, живые движения и прелестные волосы увеличивали в моем воображении цену ее удивительного поступка. Немного успокоившись, я повернулся, но девушки уже не было. Женщины жались одна к другой, как испуганные цыплята. Они поднимали руки к небу с громкими восклицаниями, но ни одна из них не напоминала собой образа, начертанного в моем сердце.

Видение исчезло так же быстро, как и появилось.

Землемер принял начальство над работами, безропотно переданное ему распорядителем. Он был, как мне показалось, в сильном волнении, хотя вполне сохранил над собой власть. С этой минуты он уже распоряжался работами и успел так искусно распределить силы, что каждый делал гораздо больше, не чувствуя усталости.

Здание, наконец, было полностью поднято. Главное было сделано, остальные части строения были не так тяжелы.

— Наконец, конгрегационисты имеют помещение! — сказал старый майор слегка насмешливым тоном. — Они обязаны этим землемеру да еще кое-кому, кого я не хочу назвать. Но подождем! Придет и наша очередь, потому что Равенснест быстро увеличивается и одного вероисповедания для него будет недостаточно.

— Без сомнения! — ответил землемер, который, казалось, собирался уйти. — Со временем здесь будет столько же вероисповеданий, сколько недовольных, и мы увидим много подобных зданий, а еще больше пасторов.

— Вы, кажется, хотите оставить нас, господин землемер! А ведь нужно поднять еще многие части строения и поставить несколько столбов.

— Главное сделано, а остальное вы легко закончите.

Мне нужно поговорить еще с нашим молодым хозяином.

Ну, за работу, друзья! Помните, что вы будете поклоняться в этом здании существу, не принадлежащему ни к конгрегационистам, ни к пресвитерианам, одним словом, ни к одной из ваших сект.

Меня удивило хладнокровие, с каким мой старый друг выражал свои чувства, который не мог найти отголоска в подобном собрании, а еще больше то, что его снисходительно слушали. Но Эндрю, с репутацией честного и прямого человека, приобрел всеобщее уважение; мнение его имело большой вес, потому что он никогда не говорил «сделайте», а всегда «сделаем». Присоединяя действия к словам, он всегда первый подавал пример.

Если человек с таким характером следует природному влечению, умеряемому благоразумием и рассудком, то всегда имеет большое влияние на людей, с которыми находится в отношениях.

— Пойдемте, любезный Мордаунт, — сказал он мне, когда мы вышли из толпы, — я буду вашим провожатым к дому, каким вы можете распоряжаться, как полный хозяин.