Приключения Мильса Веллингфорда - Купер Джеймс Фенимор. Страница 33

— Еще бы! Они слишком поражают зрителя, чтобы забыть о них.

— Затем мы приехали в Буэнос-Айрес, откуда прибрежное судно доставило меня в Рио.

— А из Рио вы думали на «Дэнди» отправиться в Лондон, а потом при случае в Соединенные Штаты?

— Вы угадали. Но до этого я провел в Рио несколько месяцев, в надежде дождаться какого-нибудь янки. Но под конец потерял терпение.

Так кончилась история Мрамора. Он вспомнил Неба, и мы сейчас же позвали негра. Мрамор пожал ему руку. Он не помнил себя от радости, что опять находился среди всех нас.

— Знаете что, Мильс и Роджер, — вскричал он, — я теперь точно у себя дома! Не хочу больше я вспоминать своего проклятого отшельничества. Да мне теперь страшно пройти одному через лес. Мне необходимо видеть перед собою человеческое лицо. Не оставляйте меня больше. Возьмите меня, Мильс, к себе метрдотелем или суньте меня, куда хотите.

— Теперь уж мы больше не расстанемся, разве это будет по вашей вине. Я постоянно думал о вас! Да вот в последнюю бурю мы с Талькоттом вспоминали, как бы вы поступили в данном случае.

— Старые уроки принесли пользу, друзья мои; я это сразу сообразил. У «Авроры» ой, ой, какой капитан, и ветру приходится посчитаться с ним.

Решено было, что Мрамор примет на себя команду одной вахты и будет делать все, что найдет нужным. А когда Талькотта назначат капитаном, чего, наверное, не придется долго ждать, тогда он на всю жизнь сделается моим главным помощником. Я обернул все в шутку, прозвал Мрамора «командором» и прибавил, что только в качестве такового он останется у меня на борту. Никто так не радовался всему этому, как Неб. Он был положительно влюблен в Мрамора с того момента, как тот вытянул его за ухо из трюма «Джона».

По приезде в Бордо, выгрузив мой товар, я запасся новым. Сначала я намеревался вернуться в Нью-Йорк, но отложил это намерение. Мне предложили доставить в Россию, в Кронштадт, партию вина и водок, и я согласился.

Я отправился по Балтийскому морю в конце августа. Хотя путешествие продолжалось долго, но бури не было, и я прибыл благополучно на место. Пока я стоял в Кронштадте, ко мне обратились консул Соединенных Штатов и хозяин торгового американского судна с просьбою уступить им Мрамора для доставки судна в Нью-Йорк, так как их капитан с помощником умерли от оспы. Напрасно я уговаривал Мрамора, он упорно отказывался. Тогда я предложил Талькотту команду над «Гиперионом». Хотя мне жаль было отпускать его, но для моего юного друга это был случай выдвинуться. «Гиперион» тотчас же уехал, и к моему великому горю, я никогда не мог узнать об его участи; по всей вероятности, он погиб.

Мрамор занял место Талькотта и, таким образом, сделался моим старшим лейтенантом. Русское правительство поручило мне доставить груз в Одессу.

Мы предполагали, что Блистательная Порта [41] беспрепятственно пропустит американское судно, но в Дарданеллах мне велено было поворотить назад; пришлось оставить груз на Мальте.

В Гибралтарском проливе к нам подошел английский фрегат, возвестивший нам об объявлении войны между Францией и Англией.

В Атлантическом океане я всячески старался избегать всех встреч и благополучно добрался до Нью-Йорка.

Глава XXVII

По выходе из конторы, с которой у меня были дела, я направился в отель и, при повороте на Валль-стрит, совсем неожиданно встретил Руперта. Он шел скорыми шагами; увидев меня, он как бы удивился и сконфузился, но все же поспешил сделать вид, что обрадовался мне. Он был в трауре, но тем не менее одет по последней моде.

— Веллингфорд! — воскликнул он. Это в первый раз, что он не называл меня Мильс. — Откуда это вы свалились, как снег на голову? О вас ходило столько разных слухов, что теперь ваше появление произведет такой же эффект, как явление здесь самого Бонапарта. А ваше судно?

— Вы знаете, что мы один другого не покидаем, разве только крушение или смерть могут разлучить нас.

— Вот именно так я и говорил всегда этим дамам: «Вы увидите, Веллингфорд если женится, то только на своей «Авроре». Но у вас цветущий вид; знаете, вы на море хорошеете!

— Мне нечего жаловаться на свое здоровье. Но что же вы мне ничего не говорите о наших? Что поделывают наши друзья? Ваш отец?

— Он сейчас в Клаубонни.

— Прекрасно; но рассказывайте же мне о себе. — Я заранее дрожал при мысли услышать, что Люси уже замужем. — Как поживает Грация?

— О, Грация, как же это я забыл ее?! Надо было начать с нее. Увы! Мой милый капитан, я не стану скрывать от вас правды; ваша сестра теперь совсем не та, какой вы ее оставили, по крайней мере, я опасаюсь за ее здоровье, потому что не видал ее целую вечность. Осень она провела с нами; на Рождество же захотела уехать к себе, объясняя это тем, что ее семья всегда проводила праздники в Клаубонни. С тех пор она не возвращалась; но я боюсь, что она плоха. Вы знаете, что Грация всегда была хрупким созданием; она настоящая американка! Ах, Веллингфорд, наши женщины не отличаются здоровьем: то ли дело англичанки!

Вся кровь бросилась мне в лицо. Я насилу удержался, чтобы не столкнуть этого мерзавца в яму, но, несмотря ни на что, он был брат Люси; затем я не имел доказательств, что он давал Грации повод думать, что любит ее; и я обязан был устранить все, что могло бы так или иначе компрометировать ее. А потому я постарался заглушить свой гнев, который просто душил меня.

— Это очень печальная новость, — ответил я, — Грация такой человек, который нуждается в нежной заботливости и ласке, а я-то все разъезжал из моря в море, в погоне за деньгами, вместо того, чтобы сидеть в Клаубонни около больной сестры.

— Деньги вещь хорошая, капитан, — ответил Руперт с выразительной улыбкой, — но зачем преувеличивать нездоровье Грации, она поправится. Надеюсь, что ваши путешествия были выгодны?

— А Люси? — прервал я его, не считая нужным отвечать. — Где она теперь?

— Мисс Гардинг в городе, в нашем доме на Валль-стрите, но она каждое утро ездит на дачу, так как невыносимо все время оставаться здесь, среди накаленных кирпичей. Ах, да! Я забыл, вы не знаете о постигшем нас несчастьи?

— Мне сообщили в Италии о смерти миссис Брадфорт, и, видя вас в трауре, я заключил, что это правда.

— О, боже мой, да! Мы лишились незаменимой женщины. Она была для нас второй матерью.

— Миссис Брадфорт назначила вас своим наследником? Надо поздравить вас с таким счастьем. А Люси? Неужели она совсем забыла о ней?

Руперт что-то пробормотал; я видел, что он точно жарился на углях.

Он долго не мог решиться довериться мне, наконец, дойдя до самого безлюдного квартала, начал:

— Вы знаете, Мильс, что миссис Брадфорт была довольно оригинальной особой, хотя с добрым сердцем. У женщин вообще странные идеи, а у американских — в особенности. Итак, миссис Брадфорт сделала завещание…

— Которым, полагаю, она разделяет свое состояние поровну между вами и Люси, к великому неудовольствию мисс Мертон?

— Не совсем так! Удивительная чудачка и капризная женщина эта миссис Брадфорт. В своем завещании она оставляет все движимое и недвижимое имущество моей сестре.

Я был сражен. Все мои надежды рушились.

— А кого она назначила душеприказчиком? — спросил я после небольшого молчания, предвидя заранее, что произойдет, если это будет предоставлено Руперту.

— Отца. У него теперь по горло дела. К счастью, ее дома в хорошем состоянии: деньги помещены под верное обеспечение или в акциях. Все вместе взятое приносит семь тысяч долларов чистого дохода.

— И все это принадлежит Люси! — вскричал я с невыразимой скорбью, чувствуя, что я безвозвратно теряю ее.

— Пока, конечно; хотя, видите ли, я считаю ее собственницей только одной половины. Ведь женщины считают всех молодых людей мотами. Конечно, они рассуждали между собою так: «Руперт добрый мальчик, но он еще молод и живо растранжирит все деньги. А потому, Люси, я оставлю все вам в завещании; но, конечно, вы потрудитесь отдать вашему брату половину или даже две трети, как старшему, лишь только будете совершеннолетней и будете в праве распоряжаться самостоятельно». Но вы знаете, что Люси только девятнадцать лет, следовательно, надо ждать еще два года.