Так шли мы к победе - Баграмян Иван Христофорович. Страница 51

Все танковые и самоходноартиллерийские полки, а также небольшие подразделения из состава танковых бригад мы придали стрелковым дивизиям для непосредственной поддержки пехоты. Танковые бригады с десантом пехоты на броне следовали в качестве передовых отрядов стрелковых корпусов.

Люди шли в бои с величайшим воодушевлением. Накануне в частях и подразделениях состоялась митинги. Бойцов и командиров ознакомили с боевой задачей. Агитаторы побеседовали со всеми солдатами, и общее настроение их можно передать одной фразой: «Там, где наступает советская гвардия, враг не устоит!» Каждый гордился званием гвардейца, стремился оправдать его в бою, сделать как можно больше для Родины, для победы. На партийных и комсомольских собраниях всем были даны конкретные задания — что и как делать в наступлении, с кем из бойцов работать. А главное — всегда быть впереди, служить примером отваги и боевого умения. Члены Военного совета армии генерал П. Н. Куликов, полковник Ф. В. Яшечкин и начальник политотдела полковник Д. Ф. Романов дневали и ночевали в войсках, организуя партийно-политическую работу. Почти все политработники армии шли с наступающими частями. Мне доложили, что за последние дни в партийные организации поступило несколько тысяч заявлений: беспартийные бойцы и командиры хотели идти в бой коммунистами.

С наблюдательного пункта трудно было следить за развитием боя: вся долина реки застлана дымом. Однако это не мешало мне постоянно быть в курсе дела: командование щедро снабдило нашу армию средствами связи. Мы получили более пятисот переносных радиостанций и передали их во многие подразделения первых эшелонов, вплоть до стрелковых взводов. Начальник связи армии полковник Яков Митрофанович Давыденко и его подчиненные блестяще справились со своим делом. Постоянная безотказная связь обеспечивала четкое управление войсками. По докладам с мест мы на КП представляли себе, как идет бой, и могли воздействовать на его ход.

В 6 часов 05 минут в ста метрах за передним краем обороны противника вновь взметнулась черная стена земли и дыма — обозначился первый рубеж огневого вала. Пехота и танки уже ворвались в расположение врага. Безостановочно продвигаясь вперед, они при непрерывной огневой поддержке артиллерии к 8 часам 30 минутам овладели первой позицией главной полосы обороны. Крупнейший узел сопротивления Дудино пал только к десяти часам. Здесь было пленено свыше 400 солдат и офицеров противника.

Теперь можно было вводить и передовые отряды. Подан сигнал танковым бригадам. Танки с десантом на борту опережают пехоту. Артиллерия снова заговорила громче — теперь бьют дальнобойные орудия, поражая цели в глубине вражеской обороны и расчищая путь танковому десанту.

В полосе наступления 11-й гвардейской дивизии генерала И. Ф. Федюнькина в оборону противника решительно вклинилась 43-я гвардейская танковая бригада полковника М. П. Лукашева. Не давая гитлеровцам опомниться, танки сметали их огнем, давили гусеницами. Вот они уже на второй позиции вражеской обороны. С 18-й гвардейской стрелковой дивизией генерала М. Н. Завадовского успешно взаимодействует 213-я танковая бригада подполковника В. С. Гаева. Ее первый эшелон, который возглавил заместитель командира бригады по политической части Г. К. Бобровников, с ходу уничтожая отдельные группы гитлеровцев, приближается к Марьину. Командир 16-го гвардейского корпуса генерал-майор А. В. Лапшов не нахвалится действиями 29-й танковой бригады, введенной в бой в полосе наступления 31-й гвардейской дивизии.

По привычке поглядываем в небо. Совсем еще недавно немецкая авиация не давала нам поднять головы. Теперь в воздухе господствует наша авиация. Немецкие бомбардировщики в сопровождении «мессершмиттов» пытаются прорваться к нашим войскам, но их еще на подходе встречают истребители, рассеивают, заставляют сбрасывать бомбы на свои же позиции. Авиационное обеспечение нашего наступления возложено на 1-ю воздушную армию генерала М. М. Громова, выдающегося летчика и отличного организатора. В его распоряжении 720 самолетов: 500 истребителей, 150 штурмовиков и 70 бомбардировщиков. Вся авиация заблаговременно и скрытно была перебазирована на передовые аэродромы. Для поддержки постоянного взаимодействия авиации с наземными войсками в каждом стрелковом и танковом корпусе находились представители штаба воздушной армии и соответствующих авиационных соединений.

К полудню дивизии 8-го гвардейского корпуса генерала П. Ф. Малышева преодолели вторую позицию главной полосы вражеской обороны. В 15 часов 30 минут начальник оперативного отдела штаба армии полковник Федор Николаевич Бобков доложил мне, что пехота при поддержке танков форсировала реку Фомина. Значит, главная полоса обороны противника прорвана на всю глубину.

Фомина — речушка небольшая, но с очень топкой поймой, к тому же ее противоположный высокий берег противник превратил в сплошной эскарп. Пока мы не захватим этот рубеж, нельзя бросить в бой танковые корпуса.

— Пожалуй, надо вводить пятый танковый корпус, — обратился я к командующему франтом генералу В. Д. Соколовскому, который с самого начала наступления находился на нашем наблюдательном пункте.

— Не рано ли? — засомневался было Василий Данилович, но затем подошел к карте, подумал немного и бросил решительно: — Да, пора!

Командир 5-го танкового корпуса генерал-майор Михаил Гордеевич Сахно вскочил с места и вопросительно посмотрел на меня.

— Подавайте сигнал, — приказал я.

— Есть! — весело отозвался Сахно и кинулся к телефонам.

Команды он отдавал четко, лаконично. Чувствовалось, что подчиненные понимают его с полуслова. Михаил Гордеевич пользовался большим авторитетом в войсках. Образованный, волевой, он прославился еще в Смоленском сражении, на знаменитой Соловьевой переправе в июле — августе 1941 года. Будучи командиром танкового полка, Сахно сумел в неимоверно трудных условиях обеспечить отход через Днепр наших частей.

Четверть часа спустя на имя В. Д. Соколовского поступила телеграмма: «Товарищ Жуков приказал особое внимание обратить на своевременный ввод в прорыв танковых корпусов. Принять все меры к тому, чтобы не опоздать. Покровский».

— Маршал читает наши мысли, — улыбнулся командующий фронтом.

В стереотрубы следим за движением танков. Они растянулись тремя длинными колоннами. 96 тридцатьчетверок и 40 легких танков подошли к Жиздре — и вот они уже на мостах. Саперы построили переправы хитро: они притоплены, сверху ничего не видно, не случайно гитлеровцы так и не обнаружили наших мостов. Сейчас танки словно плыли по воде. Вот первые машины выбрались на перепаханное снарядами пространство, которое совсем недавно было передним краем вражеской обороны. Но что это? Правая колонна машин остановилась, а затем свернула влево.

— Дороги разбиты, — пояснял Сахно. — Приходится отказаться от правого маршрута.

Ох уж эти фронтовые дороги! В воронках от снарядов и бомб, в бесконечных рытвинах, они всегда забиты до отказа. Сплошной поток тягачей с орудиями: артиллерия торопится занять новые позиции, машины со снарядами, а навстречу автофургоны и повозки с ранеными. И все спешат. Никакой комендантской службе здесь не справится. Всех штабных офицеров, кто только оказался под рукой, мы послали туда, чтобы навести порядок, но проку мало. Сахно, попросив разрешения отправиться в войска, натянул на бегу шлем и исчез в ходе сообщения.

Колонны танков, оттесняя на обочины машины и тягачи, упорно идут вперед. Но движутся они очень медленно — на рубеж развертывания они прибыли с опозданием. Надо спешить! Ведь если противник подтянет резервы, все может застопориться.

Ввод в сражение крупных танковых соединений всегда очень не прост. Особенно же сложен он сейчас, когда еще предстоит сходу прорывать вторую полосу вражеской обороны. Нуждо всячески поддерживать танковый корпус.

Многое было предусмотрено планом операции, но разве можно учесть все? С разрешения генерала В. Д. Соколовского я вызвал на КП командира 8-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора П. Ф. Малышева. Коренастый, с гладко выбритой головой, небольшими седеющими усами, он, как всегда, спокоен и сдержан.