Золотая паутина (др. изд.) - Барабашов Валерий Михайлович. Страница 10

Трудно было Русановым в последние эти два года, трудно!

…Наконец они сели за стол, Зоя позволила мужчинам налить по рюмке водки, а себе сладкого домашнего вина.

— Ну, с днем рождения, отец! — подняла она свой легкий фужер, а Сергей молчком тюкнул батину посудину, выпил. Но Виктор Иванович не обиделся на сына, все это житейские мелочи. Главное — помнил, что у отца день рождения, припас вон книжку (и где только достал Пикуля «Честь имею»), сидит рядом, тост матери одобрил глазами — согласен, мол, мать, я уж не буду повторяться. Обычное это и набившее всем оскомину — желаем здоровья и счастья на долгие годы — ни к чему, ему хочется просто посидеть с ними за этим хорошо сервированным столом, поболтать, посмотреть телевизор. Слова иногда бывают ненужными, лишними.

По телевизору шел фильм об убийстве и его расследовании, Зоя с напряжением смотрела на экран, зябко куталась в большую теплую шаль, хотела даже выключить телевизор. Но Сергей не дал, да и Виктору Ивановичу хотелось досмотреть — интрига была довольно лихо и умело закручена. Но, к счастью, кинофильм был короткий, скоро кончился, и Зоя с облегчением вздохнула.

— А ты знаешь, Витя, — призналась она, убирая посуду, — жить как-то неуютно, страшно стало. Это ведь не только в кино да по телевизору…

— К сожалению, — здохнул Виктор Иванович. — Есть сволочи, которые могут запросто лишить жизни любого человека, ни перед чем не остановятся.

— Па, ты бы принес нам с работы парочку «Узи», нам с мамой для самообороны, — с улыбкой вставил Сергей.

Зоя снова зябко повела плечами — ну что ты такое говоришь, сын?! На силу всегда найдется другая сила.

— Будем считать, что он неудачно пошутил, — мягко сказал Виктор Иванович, и Сергей охотно кивнул — будем считать.

— Сынок, — продолжал все в том же мягком тоне Русанов-старший. — Ты извини нас за этот разговор, но нас с матерью все же очень беспокоят… гм… твои чувства, а я бы сказал, увлеченность Светланой. Разбитое не склеишь. У нее ребенок, отец этого ребенка — шалопай… Ну зачем, сын? Разве мало девушек в институте, среди студенток?… В конце концов, за плечами Светланы всего лишь школа, в которой вы учились, а теперь завод, простенькая работа…

— Ты, видно, навел уже справки? — хмыкнул Сергей.

— Да, поинтересовался, извини. Я твой отец, и мне далеко не безразлично, кого ты приведешь в наш дом.

— Па, ты тоже извини, но в своих чувствах, именно чувствах, а не увлечениях, как ты выразился, я разберусь сам.

Лицо Сергея стало пасмурным, даже злым — чего, в самом деле, родители вмешиваются в такие дела?!

— Сережа, дорогой, мы ведь тебе добра желаем, пойми! — вступила в разговор и Зоя. — Я — на стороне отца. Девушка не дождалась тебя из армии, выскочила замуж или что там у нее получилось с этим мужчиной. В тебе должна заговорить гордость, сын! Нельзя же быть…

— Ладно, хватит! — оборвал Сергей мать и встал из-за стола.

Он ушел в свою комнату, плотно прикрыл дверь.

— Неужели он по-прежнему встречается с ней? — негромко спросил Виктор Иванович жену, и Зоя скорбно кивнула — встречается.

— Звонит иногда ей по телефону, — поведала она мужу, — думает, я не слышу, назначает свидания…

О-ох… Я однажды подумала: поговорю-ка я с этой девицей, пусть она от него отцепится. Помню, где живет, тут от нашего дома всего два квартала.

— Можно и поговорить, — неуверенно сказал Русанов. — А лучше, наверное, не надо. Я думаю, студенческая среда все расставит по своим местам.

— Ты не забывай, Витя, — возразила Зоя, — что Сергей — мужчина, а Светлана — смазливая, привлекательная женщина, за пей многие бегают, это уж как пить дать… Познакомить бы его с дочкой одного нашего терапевта — и статью Ирина взяла, и умом. Учится в медицинском институте, скромная, уважительная. Такую бы нам невестку!

— Если знакомить, то так, чтобы он ни о чем не догадался. Еще выговор нам с тобой сделает.

Виктор Иванович развязал галстук, посмотрел на круглые настенные часы с шустрой секундной стрелкой — почти двенадцать, полночь, нужно было отдыхать.

Глава четвертая

Из мрачноватого, в старом стиле, здания Управления госбезопасности капитан милиции Воловод вышел с испорченным настроением. Неожиданное, как он считал, решение полковника Битюцкого провести проверку на «Электроне» совместно с офицерами Русанова Воловода совсем не обрадовало. Во-первых, Битюцкий мог бы прямо сказать, зачем посылает его к чекистам, во-вторых, он, Битюцкий, прекрасно знает, что сигналы по «Электрону» поступали и к ним в Управление БХСС, в-третьих, чем черт не шутит, проверка может вывести его, Воловода, на ту знакомую бабенку, кладовщицу, или кем там она на заводе сейчас, — а это уж совсем ни к чему. Так или иначе, но год назад они с Битюцким, можно сказать, покрыли хищение двух бутылей с кислотой и полиэтиленового пакета с золотосодержащими деталями, и его, Воловода, мучает теперь совесть. Надо было довести дело до конца, хищение было явное, и бабенку эту, Долматову, они поймали с поличным. Но Битюцкий все спустит на тормозах. А через два-три месяца послал его на завод, сказал, чтобы он, Воловод, покопался в бухгалтерских документах: все ли там в порядке? Воловод и копался, отчетливо понимая, что делает никчемную, ненужную теперь работу: за минувшее время все концы можно спрятать в воду. Битюцкий явно от него ничего не ждет, проверку заставил делать формальную, то ли для отвода глаз, то ли еще с какой целью. Никаких подробностей он Воловоду не говорил — о чем он и когда беседовал с этой самой Долматовой; чем вся эта история закончилась, Воловод просто не знал. Несколько раз он спрашивал Битюцкого, но тот неопределенно, уклончиво отвечал: мол, разбирается, женщина эта наказана по административной линии, что еще?

Документы на заводе были в порядке, и Воловод несколько успокоился. В самом деле, чего переживать? Битюцкий — его начальник, ему виднее, как вести дело. В конце концов, хищение деталей пресечено, бутыли и пакет, надо думать, возвращены на завод, кладовщица наказана.

Но он был уже опытным милицейским работником, любил в делах четкость и ясность, хорошо знал, что начатое нужно доводить до конца. А тут… Он не мог сейчас в чем-то конкретном упрекнуть Битюцкого, не было фактов, но и поручиться теперь за полковника на все сто процентов, пожалуй, не смог бы. Сказал бы тот более откровенно, что и как, или приказал бы ему, Воловоду, пойти на «Электрон», встретиться е руководством… все было бы на своих местах.

Хотя новый сигнал по заводу и предстоящая проверка могут быть совершенно не связаны с той, с прошлогодней историей — зачем изводить себя? И все же Воловод не на шутку встревожился — а вдруг? Если госбезопасность интересуется, то это неспроста, опять может всплыть Долматова со своими деталями и кислотой, а у него будут неприятности. Впрочем, пусть с Битюцкого спрашивают. Другое дело, что он не стал откровенничать с Русановым, практически скрыл прошлогодний факт. Но как о нем скажешь? Выходит, он накапал бы на Альберта Семеновича, а как потом работать? Но и Битюцкий ведет себя довольно странно, мог бы получше объяснить, зачем посылает к чекистам, чем там заниматься, что говорить. Нет, буркнул малопопятное…

Вот так же и с автоцентром ВАЗ было. Воловоду позвонил оттуда надежный человек, сообщил, что пришла из Тольятти «левая» машина с запчастями и теперь идет негласная, но довольно бойкая торговля, причем детали берут сами ремонтники для перепродажи на черном рынке. Воловод тут же сорвался из управления, поехал на ВАЗ, машину эту, синий КамАЗ, арестовал, у водителя отобрал права и липовые накладные. Не успел вернуться в кабинет, вызывает Битюцкий: почему не доложил, почему не посоветовался? Звонил замдиректора автоцентра Шамрай, сказал, что у парня просто неправильно оформленные документы, ради чего БХСС подняла шум? Пришлось снова ехать на автоцентр, чуть ли не извиняться перед этим нагло ухмыляющимся шоферюгой, возвращать ему документы. Правда, его, Воловода, никто не стал попрекать, Шамрай вежливо улыбался почти безгубым большим ртом, предлагал заезжать: если будет нужда — работников милиции, дескать, обслуживаем в первую очередь. Но машины у Воловода не было, Шамрай, с его угодливой и хитрой улыбкой, был ему не нужен. А вот у Битюцкого машина, довольно потрепанные «Жигули», которые теперь часто ломались…