Золотая паутина (др. изд.) - Барабашов Валерий Михайлович. Страница 2

Хорошее было в армии время, интересное. Хоть и не случилось за те два года на их участке особых ЧП, погонь там не было, выстрелов, а все равно служба шла напряженно, на совесть. Безруких стал на заставе классным специалистом, военный уазик изучил как свои пять пальцев, нынешняя «Волга» для него совсем не загадка. Технику он любит и бережет, может, поэтому ему и дали совсем еще новенький «мотор». А Люся дождалась его из армии, не обманула. Еще в школе с ней дружили, дружба эта переросла в любовь, в крепкое и ровное чувство, жилось им неплохо.

Подумав о жене, Славик невольно и сладко потянулся — деваха у него что надо! И симпатичная, и хозяйка хорошая, бережливая, и… вообще. И радость, и горе — все они с ней пополам делят. Живут с его отцом, дед с внуком летом на даче, отлично им там вдвоем, а они с Люсей дома полные хозяева.

Сегодня он обещал жене пораньше с работы приехать, не перерабатывать. Путевка у него до восемнадцати ноль-ноль, надо еще шампанского купить или сухого вина. Обещался Володька Харламов с женой прийти, может, и Андрюха Галкин заявится, если вернется из командировки. Они обычно вместе День пограничника и 23 февраля отмечают…

Пассажиры, что молчком сейчас сидели на заднем сиденье, назвали улицу Дзержинского, дом был по соседству с Управлением Комитета госбезопасности, район этот Славик хорошо теперь знал. С полгода назад был он и в самом управлении — вот не думал не гадал, что придется ему толковать с чекистами и давать объяснения. И покупка, в общем-то, не состоялась, и никого, кроме него, как он думал, не касалась: торговал однажды у одного из своих пассажиров золотой слиток в форме сигареты. Разговоры всякие как раз в городе шли: дескать, деньги будут менять, один рубль к десяти, лучше их отоварить, цены подскочат, рынок вот-вот придет, все будет втридорога. Люся запаниковала, кинулась было покупать на свои скромные сбережения какие-то сережки с камушками, а в ювелирных магазинах уже шаром покати. Сказала об этом Славику, а он сдуру чуть не купил слиток-«сигарету». Правда, поехали они к спецу-ювелиру (может, это и золото поддельное, на простачков рассчитанное), но тот, заинтересованно оглядев «сигарету», сказал, что золото настоящее, причем высокой пробы, техническое. Столковались они с тем пассажиром, Славик пообещал кругленькую сумму, и продавец сказал, что найдет его, позвонит.

Жене Славик несколько дней ничего не говорил, а рассказал об этом случае в гараже, другим шоферам. Все слушали про «сигарету» с интересом: отливал ее мастер — и фильтр виднелся, и огонек вроде бы тлел, и даже какие-то иностранные буквы можно было прочитать. Одобрили уговор: мол, ходят слухи, что золото снова подорожает, пусть полежит дома. И Люся обрадовалась. Работала она на заводе, слушала там всякие женские разговоры, делала свои выводы. Растолковала мужу, что предстоящий обмен денег — это удар государства по дельцам теневой экономики, они сразу же, при обмене денежных знаков попадутся — вот будет потеха, представляешь? До десяти тысяч вроде бы запросто будут менять, а сверх этой суммы давай государству объяснение: где взял?… Разговоры эти Люсю будоражили, она фантазировала по вечерам, что свой слиток они продадут какому-нибудь местному тайному богачу не за шестьсот, конечно, рублей, как столковались с пассажиром, а тысяч за пять! «Вот и у нас будут деньги, Слава, понял?»

«Да спи ты, размечталась», — отмахнулся тогда Славик от жены. «Сигаретку» эту он вовсе не собирался продавать, она ему понравилась как игрушка, и все тут. Нацепит на ключи и будет ездить. Он думал, что и в гараже все про тот разговор забыли — мало ли о чем трепались в курилке! Но — странное дело! — явились однажды в таксопарк два сотрудника госбезопасности, вели с ним долгий разговор: где видел слиток, у кого? А потом пригласили к себе в управление, разговор продолжался еще часа два. Теперь-то он хорошо знает и эту улицу, и этот серый массивный дом…

Молчаливые пассажиры вышли, расплатились щедро, забрали кожаные свои чемоданы, сумки, а Безруких покатил себе мимо здания госбезопасности, покосился невольно на красную знакомую вывеску, вспомнил состоявшийся здесь разговор. Взяли с него объяснение, предупредили, что дело это серьезное — золото похищенное, переплавленное, чекистам надо найти этого продавца. Если еще раз увидите, товарищ Безруких, того человека — звоните вот по этим телефонам. И еще вежливо намекнули, чтобы держал язык за зубами…

Трое мужчин с большими дорожными сумками остановили «Волгу» Безруких у главпочтамта, когда до конца смены ему оставалось минут сорок и стало уже на улицах смеркаться. Славик тормознул, профессионально определив, что это дальние пассажиры — наверняка попросят отвезти на автовокзал или в аэропорт. Но тот, что сел на переднее сиденье, — плотный, коренастый мужчина в дорогой норковой шапке и добротном демисезонном пальто — велел ехать по окружной дороге, на базу отдыха «Мир». Что это была за база и где она находилась, Славик знал приблизительно. По времени он мог, конечно, обернуться туда-сюда, это километров двенадцать по шоссе, не больше, для «Волги» такое расстояние — не расстояние, но ехать ему не хотелось: нужно было еще заскочить домой и отдать Люсе то, что он купил к праздничному столу, поставить машину в гараж, добраться к нужной троллейбусной остановке. Час на это потребуется, не меньше. До плана осталось несколько рублей, не беда, если сегодня он эти рубли и не получит, завтра-послезавтра план наверстает. И вдруг — эти пассажиры, загородная база отдыха… Что они там делают зимой? Может, это спортсмены, решили потренироваться и попариться в сауне, может, просто отдыхающие, взяли вот путевку у себя в профкоме, едут. У них, в таксопарке, иногда предлагают двухдневные путевки на базы отдыха, в основном на выходные дни.

Что-то насторожило Безруких в поведении пассажиров, они очень уж нетерпеливо лезли в салон машины, не получив еще согласия водителя. Славик стал говорить тому, на переднем сиденье, что, мол, понятия не имеет, где эта база, это загородная поездка, а им разрешается ездить только по городу, в-третьих, смена его кончается, вон, осталось тридцать пять минут…

— Полсотни тебя устроит, юноша? — спросил властным голосом этот пассажир в норковой шапке. — Счетчик можешь не включать, ни к чему.

Крыть Славику было нечем. Пятьдесят рублей за недальнюю, в общем-то, поездку — это деньги. И сегодня они будут кстати. А базу «Мир» он найдет, пассажиры подскажут. Но все же он поломался, утверждая цену, догадавшись, что людям этим нужно ехать, что деньги для них ничего не значат. Ну, раз так…

Этих троих разговорчивыми назвать было нельзя. Ехали, помалкивали, обменивались какими-то незначительными репликами, не поймешь, к чему и зачем. Тот пассажир, что сидел у Славика за спиной, имел сильный густой баритон, черную бородку, усы. Был он в берете и куртке, сумку свою держал на коленях, барабанил по пей пальцами. «Перестань!» — коротко бросил ему пассажир с переднего сиденья, и парень послушно мотнул головой, стих. Еще когда он садился в машину, Славик подумал: «Ну и амбал, не иначе спортсмен, борец или тяжелоатлет, штангист, а может, просто вышибала в ресторане, черт его поймет…» «Вышибала» действительно был громоздок и могуч, шумно сопел, зевал, все никак не мог устроиться на сиденье удобно, возил по водительской спинке сиденья мощными коленями, и Славик чувствовал эту возню, морщился недовольно: ну скоро этот, с бородой, усядется?… Третий пассажир сидел спокойно, в зеркало Славик хорошо видел его длинное нахмуренное лицо, сошедшиеся на переносице светлые брови, твердо сжатые губы, Блондин был явно моложе своих спутников, ему и до тридцати далеко, тогда как обладателю норковой шапки смело можно дать все пятьдесят, а амбалу — тридцать пять — тридцать семь. Безруких был по натуре общительным человеком, со своими пассажирами любил толковать на разные темы, особенно о политике — теперь все в ней разбирались и имели свое суждение. А если разговора не получалось и дорога, как сейчас, была спокойная, Славик просто приглядывался к клиентам, гадал — кто есть кто, куда и зачем едет, почему молчит, не в духе, что ли, и так далее. Наблюдения получались занятными, время в поездках летело быстро. Но ничего путного об этих пассажирах Славик придумать не мог, решил все же, что это спортсмены, а этот, в шапке, их тренер.