Несущий огонь (ЛП) - Корнуэлл Бернард. Страница 47

— Три, — настаивал Свитун.

— Пять.

— Три!

— Ладно, — Ингвилд снова ухмыльнулся, потому что торговался на английском и явно верил, что ему удалось обвести нас вокруг пальца. — Так кто же ты?

Свитун выпрямился и глянул на него сурово.

— Я принц Этельстан, — провозгласил он, — сын Эдуарда Уэссекского, этелинг западных саксов, послан сюда отцом и его сестрой, Этельфлед, госпожой Мерсии.

Ингвилд зачарованно уставился на него. Он открыл было рот для ответа, но лишь беспомощно что-то промычал. Я велел Свитуну врать уверенно, так он и сделал, и теперь стоял в горделивой позе, глядя коротышке-священнику прямо в глаза.

— Ты... — наконец-то смог промямлить что-то Ингвилд.

— Называй меня господином! — рявкнул Свитун.

— Называй его господином, — тотчас проревел я.

Ингвилд оглядел корабль, но не увидел ничего кроме усталых воинов с крестами. По правде говоря, принц Уэссекса не заплыл бы так далеко на север без своих советников, священников и устрашающей стражи, но Ингвилд отродясь не видел на Виире принцев, а я давно уже понял, что люди скорее поверят самой наглой лжи.

— Да, господин, — испуганно сказал он.

— Мы плывем в земли скоттов, — надменно заявил Свитун, — нас послали договориться с королем Константином и принести мир на остров Британия. Ты служишь Константину?

— Нет, господин!

— Так мы еще не в Шотландии?

— Нет, господин, тебе нужно плыть дальше на север!

— Так кто же твой господин?

— Епископ Иеремия, господин.

— Вот как! — довольно произнес Свитун. — Леди Этельфлед говорила, что мы можем с ним повстречаться. Он здесь? Могу я его поприветствовать?

— Его здесь нет, господин, он в Джирууме, — Ингвилд махнул рукой на север.

Я почувствовал облегчение и понадеялся, что Ингвилд сказал правду. Я боялся, что Иеремия может отправиться в Беббанбург, хотя это было и маловероятно, если он хочет скрыть свое вероломство.

— Он послал бы тебе свои приветствия, не сомневаюсь, — поспешно добавил Ингвилд.

— Он где-то поблизости? — спросил Свитун. — У нас для него подарок!

— Подарок? — с жадностью переспросил Ингвилд.

— Леди Этельфлед щедра, — сказал Свитун, — и послала твоему епископу подарок, но нам нужно спешить на север!

— Я могу взять подарок! — с готовностью заверил Ингвилд.

— Подарок нужно передать епископу Иеремии, — сурово произнес Свитун.

— Джируум не так далеко на север, господин, — поспешно ответил Ингвилд, — совсем недалеко, господин. В устье следующей реки.

— Мы могли бы посетить это место, — беззаботно сказал Свитун, — если будет время. Но передай епископу, что мы благодарны за безопасный проход по его водам, и попроси его помолиться за успех нашей миссии. Эй, малец! — он щелкнул пальцами, и к нему поспешил Рорик. — Дай мне три пенни. — Свитун взял монеты и передал их Ингвилду, добавив серебряный шиллинг с изображением короля Эдуарда. — Награда за твою обходительность, отче, — снисходительно добавил он, — и плата за молитвы.

Ингвилд низко поклонился и попятился по палубе. В последний момент он вспомнил, что стоит осенить корабль крестом, и пробормотал благословение, а потом отплыл на берег в своей лодчонке, но я знал, что с первыми лучами зари через холмы в Джируум поспешит гонец. По земле было совсем близко, хотя нам предстояло проплыть несколько часов, а значит, Иеремию предупредят, что в его владениях появились три странных корабля. Иеремия мог поверить в то, что мы западные саксы, направляющиеся в Шотландию, а мог и не поверить, но будет знать, что мы христиане, и этого достаточно, как я надеялся.

Конечно, больше всего он боится, что мы — выжившие после нападения Эйнара на Думнок, каким-то образом прознали, что Иеремия разведал местность для викингов, и решили отомстить, но зачем в таком случае мы вошли в Виире и позволили ему получить предупреждение? Эта причина была не единственной, из-за которой я рискнул поговорить с Ингвилдом. Мы легко могли велеть ему убраться и не лезть не в свое дело, но я решил воспользоваться возможностью и выяснить, действительно ли Иеремия в Джирууме. Я настойчиво велел Свитуну не задавать очевидные вопросы — сколько людей у Иеремии или есть ли в устье Тинана укрепления. Иеремия наверняка спросит, не задавали ли мы подобных вопросов, и успокоится, когда узнает, что мы не проявили любопытства. Он будет настороже, но так же и заинтригован при мысли о подарке из далекой Мерсии.

— Возможно, — сказал я сыну и Финану, когда они присоединились ко мне на Эдит после заката, — я слишком много думаю. Слишком умен.

— Он ведь тоже умен, правда? — спросил меня сын. — Я про Иеремию.

— Да, — согласился я, — хитроумен, как крыса.

— И безумен?

— Безумен, хитер, коварен и опасен, — сказал я.

— Прямо как Этне в дурном настроении, — вставил Финан.

— И как он поступит, когда в устье Тинана появятся три незнакомых корабля? — спросил мой сын.

— Если у него есть хоть остатки разума, — ответил я, — то спрячется в форте.

— Он вполне может завтра так и поступить, — мрачно предрек сын.

— Но самое главное — он там, — сказал я, — так утверждает Ингвилд. Конечно, лучше, чтобы завтра он не скрылся в проклятой крепости, но если он это сделает— что ж, так тому и быть. Мы всё равно получим свое.

Завтра.

Старый римский форт Джируума стоял на мысу к югу от устья Тинана. С моря он не выглядел внушительным — просто покрытая зеленой травой насыпь на вершине холма, но я был на той вершине и видел ров и вал, выровненные дождем и временем, но по-прежнему опасные для нападающих. Насколько я заметил, Иеремия не построил частокол, хотя я мог разглядеть только сторону, выходящую к морю, а атаковать форт будут наверняка с суши.

Когда мы обогнули мыс, близилась середина дня. Мы покинули Виире на заре, гребли по спокойному морю в полном безветрии, и я заметил всадника, скачущего из поселения на север, и понял, что Иеремия скоро узнает о нашем прибытии. Он наверняка расставит караульных на высоком земляном валу форта, чтобы узнать, идут ли те три корабля дальше на север или поворачивают в Тинан.

Мы повернули. Поднялся порывистый ветер, не то с севера, не то с запада, но этого хватило, чтобы море взбеленилось. Мы сели на весла. Если бы мы собирались напасть на поселение Иеремии, тогда нам следовало подналечь и плыть как можно быстрее. Мы надели бы кольчуги и шлемы, а на носах кораблей толпились бы воины, готовые спрыгнуть на берег, но мы гребли медленно, никто не надел шлемов, и на носах трех кораблей были кресты, а не драконы. Я не сводил глаз с форта, и он не выглядел обитаемым. Никаких копий, торчащих над зеленым валом. Там виднелась пара человек, но именно что пара.

Потом мы обогнули мыс и вошли в реку, я увидел южный берег и ощутил прилив облегчения, потому что там, прямо передо мной, стоял на якоре у новенькой пристани, откуда мостки вели через топкие берега, потрепанный корабль Иеремии — Богоматерь. К пристани была привязана еще дюжина мелких рыбацких лодок, а две стояли на якоре. Чуть ближе находился пологий берег, где много лет назад меня освободили из рабства, когда красный корабль уткнулся носом в гальку, и с его носа спрыгнули мои спасители. А продал меня в рабство дядя, отец моего кузена, рассчитывая, что я сдохну, но я все-таки выжил, встретил Финана, тоже раба, и на том галечном берегу началась наша долгая дорога к мести. А теперь я молился, чтобы она наконец закончилась.

Дозорные предупредили Иеремию о нашем появлении, и на берегу ожидали сорок или пятьдесят человек, а из старого монастыря, который Иеремия превратил в свой дом, спускались другие. Свитун снова надел подбитый мехом плащ, моя золотая цепь блестела на его шее. Он стоял на носу Эдит и как подлинный лорд махал в приветствии. Я находился на корме, повернулся, приложил ладони к губам и прокричал сыну, правящему Стиоррой:

— Ты знаешь, что делать?